Алки Зеи - Леопард за стеклом

— Ты с ума сошла? Он же будет там!

— Ну тогда вспомни, что ты ответила, когда в воскресенье дедушка предложил: еще орехов или историю? Ты сказала: «Конечно, орехов, ведь историю съесть нельзя!»

— И это сойдет за шуточку? — задумалась Мирто.

— Конечно, — я энергично закивала, — я тут слышала, как дедушка рассказывал эту историю тете Деспине, а она ему говорит: «Как остроумно!»

— Ну ладно, — согласилась Мирто. — Но одной не хватит.

— О, придумала! — закричала я. — Помнишь, как папа сломал ногу, а ты его спросила: «Папа, если ты умрешь, где мы будем брать деньги на еду?»

— Отлично, Мелия, вот спасибо, что напомнила, — заявила Мирто с каким-то странным видом. Но с каким?

Ой, я же не сказала, что меня зовут Мелия. Может, это оттого, что я немного стесняюсь своего имени. Дедушка хотел, чтобы меня назвали в честь бабушки Мелиссы. У нас дома есть альбом с фотографиями. На одной из них — младенец с головой, как горшок. И подпись внизу: «Царица Мелисса». И это я!

Дедушка говорит, что в древности была такая царица — Мелисса. Но, кажется, кроме дедушки этого никто не знает. Потому что и взрослые, и дети, стоит мне сказать, что меня зовут Мелисса, тут же спрашивают: «Слаще меда?»

В комнату вошла мама и, увидев, что мы всё еще в ночных рубашках, страшно рассердилась.

— Дедушка вас ждет на урок, а вы тут в ночнушках бегаете! Вы никогда не исправитесь, если не пойдете в школу.

— Можно подумать, это мы не хотим в школу, — буркнула Мирто, когда мы наскоро умывались.

Мы со всех ног побежали к дедушке, который уже ждал нас, а Мирто при этом шепотом повторяла таблицу умножения на семь. И тут она подвернула ногу и кубарем покатилась по лестнице.

— Вот видишь, — кричу я ей, — а дедушка был прав! Стоило тебе выучить таблицу умножения, как ты полетела!

— Вот-е-ще-глу-по-сти! — яростно процедила она. — За собой лучше последи, ты-то вообще ничего не знаешь, даже сколько тычинок у цветка яблони!

— А ты знаешь только потому, что старше меня на два года…

Хорошо, что дедушка меня позвал, иначе бы мы могли подраться.

Вот такая она, Мирто. Стоит ей узнать что-нибудь новое — раздувается от важности, как индюк. С того момента, как она начала изучать растения, никому в доме покоя не стало. Даже к Стаматине пристает: «Знаешь, сколько тычинок у цветка яблони или груши?»

Но бедняжка даже написать свое имя не может.

После занятий мы сидели у себя комнате и с нетерпением ждали, когда Стаматина позовет нас в гостиную. В прошлый четверг я болела, и мы никуда не ходили. Так что уже пятнадцать дней мы не видели леопарда.

Стаматина пообещала, что, когда придет время для генеральной уборки перед поездкой в деревню, она попробует убедить тетю Деспину дать ей ключ от витрины, чтобы стереть там пыль, и тогда позовет нас посмотреть на леопарда поближе. Эх, и чего бы мы только не рассказали ребятам в деревне, если бы смогли его потрогать и проверить уже наконец, из бусин у него глаза или настоящие!

В комнату ворвалась разъяренная Стаматина:

— И чего только она гоняет меня вверх-вниз, если каждый раз он и слышать не хочет о том, чтобы спуститься к гостям?!

Каждый четверг тетя Деспина посылает Стаматину позвать дедушку — чтобы он тоже выходил. И каждый четверг дедушка отказывается.

— Вот и сегодня та же история, — продолжила бушевать Стаматина, — да еще этот козел придет! А ваш дедушка на дух его не переносит.

— Какой козел? — тут же вскинулись мы.

— Да епископ! — рявкнула Стаматина и тут же обожгла нас свирепым взглядом. — Ну давайте, бегом, доложите хозяйке, что я так его назвала!

Мирто вспыхнула:

— Ты же знаешь, что мы не будем на тебя доносить!

— Ну ладно, ладно! — засмеялась Стаматина. — Я так просто сказала.

Затем она распустила косу Мирто и начала заново ее заплетать. У Мирто светлые волосы и зеленые глаза. Она очень красивая. Ну, так все говорят. И она похожа на тетю Деспину в молодости, потому-то и стала ее любимицей. Когда тетя умрет, то оставит ей дом, в котором живем все мы, хотя принадлежит он только тете Деспине. А у меня темные волосы, и похожа я на папу. Но у него ничего нет, что бы он мог мне оставить. Кроме портфеля — кожаного, с тисненой фигуркой оленя на крышке. Мирто говорит, что мы всегда будем вместе. Да и что ей делать одной в таком большом доме?!

— Ты только представь, — говорю я ей, — весь дом — наш, от крыши до подвала! Мы будем открывать витрину с леопардом, когда он будет смотреть голубым глазом, и разрешим ему гулять, где он захочет.

Когда мы спустились в гостиную, там было уже полным-полно народу. Епископ играл с тремя дамами в карты. Тетя Деспина сделала знак, чтобы мы подошли и поцеловали ему руку. Мы чуть подождали, потому что он сдавал карты. После чего, даже не глядя на нас, он протянул руку для поцелуя. Рука была холодной и мягкой, как хлеб.

Затем мы быстренько пробрались к витрине и встали за ней, благо на этот раз никто не вспомнил о Мирто и ее глупостях, гостей сегодня не надо было развлекать: в зале говорили все и одновременно. Даже орали, да так, что на какую-то секунду нам показалось: леопард открыл свой черный глаз и злобно уставился на эту галдящую толпу.

Смотреть на гостей через стекло было занятно. Губернатор, небольшого роста и худой, то становился высоким-превысоким, то превращался в упитанного коротышку.

Он говорил о том, что родина в опасности и что один только король спасти ее не может. Затем он сказал, что придут большевики. Нас, детей, заберут у родителей, а епископа повесят в центре площади.

Супруга губернатора всегда носила белые кожаные перчатки до самых локтей и не снимала их, даже чтобы выпить кофе. Тут она заломила руки и проговорила высоким, певучим голосом:

— Ка-а-а-а-ко-о-о-ой у-у-ужас! Ка-а-а-а-ко-о-о-ой у-у-ужас!

— Посмотри, — шепчу я Мирто, — через стекло отсюда ее руки похожи на ветки.

Мирто извернулась, притискиваясь ко мне поближе, чтобы взглянуть. И тут кто-то заговорил так громко, что витрина заходила ходуном и нам даже показалось, что леопард пошевелился и сдвинулся со своего места. Крикуном оказался господин Амстрадам Пикипикирам. Конечно, его зовут совсем не так, это мы его так окрестили. Он консул Голландии на нашем острове и после каждой своей фразы в разговоре непременно добавляет: «Так вот, как говорится в Амстердаме…», — хоть сам он ни разу в Амстердаме не был.

Может, Амстердам и главный город Голландии, но для нас это просто считалка, которую мы бормочем, когда идем искать, играя в прятки: Ам-стра-дам, пики-пики-рам, пури-пури-рам, Ам-стра-дам.

— Гитлер, Гитлер — вот что нужно Греции! — завопил в этот момент господин Амстрадам Пикипикирам.