Наталия Венкстерн - Андрейка на плоту

Отец кричал:

— Не забегай вперед, не балуйся! Устанешь — путь не ближний.

Но Андрейка не чувствует усталости. Береговая тропинка — мягкая под босыми ногами: не просохла еще весенняя влага. Темный сосновый бор полон птичьего гама. Хорошо! Весело!

Не только Андрейке весело, но и сплавщики довольны своим маленьким спутником. Он никого не оставляет в покое. Обо всем спрашивает, все ему любопытно. Затрещит ли в лесу сучок, он сейчас, с вопросом:

— Это что, дяденька, белка?

Сплавщики смеются:

— Медведь.

— Правда?

— Нет, паренек, медведь на нас побоится выйти. Понимает зверь, что нас много, а он один. Вот шел бы ты один — другое дело. Весной медведь сердитый бывает: после зимней спячки его голод мучает, от голода он смелеет и бродит по самым людным местам — не боится.

Выслушав рассказ, Андрейка беспечно говорит:

— Не боюсь медведя — я с ним справлюсь!

Все смеются.

Лесу, кажется, конца нет: шагаешь, шагаешь, а все равно, что стоишь на месте: все один вид. С одной стороны река бежит полноводная: с другой — шумит лес мрачный, непроходимый. У Андрейки пятки уж гореть начинают, да только он молчит, хочет показать, что он не устал ничуть. Но как он ни старается, а поневоле делается молчаливей, реже задает вопросы, вперед не забегает. Двое сплавщиков — молодые ребята лет двадцати, Петя и Сеня, глядят, посмеиваясь, на Андрейку и о чем-то шепчутся между собой.

Сеня спрашивает:

— Ну как, брат, Андрей, гудут ноги?

Андрейка отвечает неуверенно:

— Ничаво!

Тогда Сеня подзывает его к себе, отстает от сплавщиков и говорит ему на ухо:

— Полезай, Андрейка, ко мне на спину — мне без поклажи скучно.

Андрейка колеблется несколько секунд — не стыдно ли большому мальчику на чужом загривке сидеть? Что люди скажут? Но Сенька так весело приглашает, так ласково глядит на Андрейку, да и в ногах такая усталость, что Андрейка не может отказаться от удовольствия. Он забирается к Сеньке на спину, обнимает его за шею руками, и Сенька пускается вскачь догонять ушедших вперед сплавщиков.

К полудню лес начинает редеть: река как раз делает поворот, и из-за поворота на берегу видны копошащиеся люди, которые над чем-то работают. Тут же, как черные ровные холмы, сложенный на берегу лес. Это огромные, почерневшие от дождя деревья с обрубленными ветками, с содранной корой. Андрейка кричит, внезапно оживившись:

— Тятька! А это что?

— А это, сынок, катище и есть. Отсюда и путь наш начинается.

На месте лесозаготовки народу много: на весенний промысел собираются мужики со всех окрестных деревень гнать лес вниз по реке. Бревна кладут одно возле другого и стягивают поперечными перекладинами. На таких плоскодонных суднах или плотах строится шалаш для сплавщиков; снабжается плот рулем и веслами, и сплавщики пускаются и путь.

Андрейкина партия подходит к месту лесозаготовки и еще издалека кричит:

— Здорово, товарищи!

— Здорово! — отвечают работающие.

Какой-то молодой человек в высоких сапогах, в фуражке и кожаной курточке распоряжается сколачиванием плотов: огромные столетние деревья скатываются в воду среди миллионов брызг; их подгоняют друг к другу, сколачивают — сплавщики работают почти по пояс в воде. Молодой человек принимает в работе горячее участие: с его кожаной куртки струится вода, молодое лицо загорелое, обветренное. Приятно смотреть, как ловко работают его сильные руки. Он отрывается только на миг, чтобы поздороваться с вновь пришедшими.

— Здравствуй, Матвей Иванович!

— Здравствуйте, товарищи!

Лицо его очень нравится Андрейке: серьезное, а вместе с тем веселое, ласковое. Андрейка тоже, протягивает ему руку и говорит:

— Здравствуй, Матвей Иванович!

— А ты кто ж такой будешь? — говорит Матвей Иванович и смеется.

— Я — Андрейка!

— Что ж, ты — сплавщик что ли новый?

— Отцу подсоблять буду!

Тятька объясняет Матвею Ивановичу:

— Это сынишка мой, Матвеи Иванович. Взял его с собой; парню скоро девять лет, а он, кроме леса да мамкиной юбки, ничего на своем веку не видал. Если ничего против не имеете — я его с собой и на плот возьму, а нельзя, так он меня здесь на катище дождется с товарищами.

Сердце Андрейки замирает: а ну, как Матвей Иванович не позволит взять его на плот — ведь он здесь главный!

Но Матвей Иванович отвечает весело:

— Что же я могу иметь против? Очень даже рад. Чем раньше ребят с жизнью знакомить, тем лучше. Нашей стране нужны крепкие, здоровые люди, не маменькины сынки, не трусы. Поступай к нам, Андрейка, в сплавщики.

На катище работа продолжается. Сколоченные плоты с возведенными на них шалашами отплывают медленно по реке. На каждом плоту проводник на руле и двое рабочих.

Издалека кажется, что нет ничего проще и легче работы сплавщика — сидит себе на плоту да и плывет по воле реки. Но на самом деле это не так. Нужно большое уменье и знание русла, чтобы не сесть на мель, во-время повернуть плот, не наткнуться на случайный островок, на выступ берега. При неумелом проводнике случаются иногда и большие несчастья. Плот, наткнувшийся на препятствие, становится ребром, а то и вовсе переворачивается, топя под собой сплавщиков. А откуда ждать спасения на полноводной реке, на пустынных берегах которой редко-редко попадается случайная лодочка.

Андрейка спрашивает отца:

— А мы, тятька, скоро плыть будем?

— А вот, погоди, придет наш черед — верно, не раньше ночи. Теперь ты бы шел, сынок, отдохнуть — еще намаешься.

Андрейка поднимается в гору; на опушке леса выстроен деревянный барак, где ночуют и отдыхают сплавщики.

С любопытством Андрейка отворяет дверь и входит. Барак разделен на две части. Одна — большая комната с нарами.

— Вроде как спальня — объясняет ему Сенька.

В другой части, поменьше, стоит длинный стол: на столе металлические глубокие тарелки и ложки. Здесь обедают сплавщики. Но особенно привлекает Андрейкино внимание угол комнаты. Этот угол затянут красной материей. На стене висит плакат; на столике лежат книги, газеты и доска с нарисованными на ней квадратиками. На доске — вырезанные из дерева затейливые фигурки.

Андрейка погружается в созерцание нарядного уголка и не замечает, как сзади него подошел кто-то. Чья-то рука ложится ему на плечо. Оглядывается — рядом с ним стоит Матвей Иванович.