Владислав Крапивин - Мушкетер и Фея. Повести

— На мешок плевать. А где приманку брать для крокодила? Сорвал операцию да еще в герои лезет, ковбой на палочке.

Джонни опустил плечи. Только сейчас понял: операция по поимке таинственного крокодила и вправду сорвана.

Джонни сгорбился и вздохнул. Он отошел от ребят, вскарабкался по наклонной поленнице на крышу дровяника и сел, свесив ноги. Вид у неудачливого похитителя свиней был очень сокрушенный. Джонни так низко опустил голову, что упавшие вперед волосы защекотали ему колени.

Но сквозь частую сетку волос хитрый Джонни внимательно следил за друзьями. И старательно соображал: не найдется ли способа спасти от провала операцию, а заодно и свой авторитет.

Способ не придумывался. А безжалостный Волков постарался совсем уничтожить бедного Джонни.

— Взять да засунуть самого в колодец! Пусть визжит и хрюкает заместо порося. Чтоб знал в другой раз…

И в этот миг у Джонни вспыхнула восхитительная идея!

Но он не заорал «ура». Не подпрыгнул и не стал аплодировать. Он покачал ногой в крепком еще, но уже потерявшем блеск полуботинке, взмахом головы отбросил назад волосы и задумчиво посмотрел на ребят.

— У меня не получится, — объяснил он миролюбиво. — Я визжать не умею. А вот если Вика… Пусть повизжит, а мы ее запишем вместо Нуф-Нуфа. Помните, как она в овраге визжала?

Саня Волков приоткрыл рот.

Братья Дорины переглянулись.

Сережка с интересом посмотрел сначала на Джонни, а потом на Вику. И никто от удивления не сказал ни слова. Кроме Вики. Вика сказала:

— Я тебя сейчас как стащу на землю, ты у меня сам завизжишь! Как целая свиноферма.

Она попробовала ухватить Джонни, но тот быстренько подобрал ноги.

— Постой… — нерешительно сказал Сережка. — А что… А может, правда?

— Что «правда»? — со сдержанной яростью спросила Вика. — Я вам кто? Свинья?

— Ты, конечно, не свинья, — сообщил с высоты Джонни, — но сейчас поступаешь по-свински. Тебя все просят, а ты для общего дела повизжать не можешь.

— Идите вы… — сказала Вика. Но, поскольку никто никуда не пошел, она сама удалилась на свое крыльцо и оскорбленно села там ко всем спиной.

Джонни торопливо спустился к друзьям. Надо было действовать, пока идея свежа и горяча.

— Это ничего, — зашептал он. — Пусть посидит. Это даже хорошо. Ты, Борька, бери магнитофон и пойдем потихоньку. Как подойдем, ты включай, а я ее пощекочу. Она знаешь как щекотки боится! ..

Борька вопросительно глянул на Сережку. Тот пожал плечами: что, мол, делать-то? Другого выхода нет.

Джонни и Борис на цыпочках двинулись к Вике. К ее упрямой и обиженной спине. Они подошли вплотную. Вика не оборачивалась. Борька мигнул Джонни и нажал клавишу записи. А Джонни пальцем ткнул Вику под ребро.

Думаете, Вика завизжала? Она завопила:

— Ой, мама!

Ловко повернулась и треснула Джонни по шее твердым, как дерево, кулачком.

Джонни отлетел в кусты репейника. Борька огорченно выключил магнитофон.

— Дура, — укоризненно сказал Джонни, выбираясь из пыльных зарослей. — Ну где ты слышала, чтобы поросята орали «ой, мама»? Ведь тебя по-человечески просят повизжать. То есть по-поросячьи. То есть… Тьфу! Ну жалко тебе, что ли?

Вика угрожающе подбоченилась. Глянула на Джонни так, что ему захотелось обратно в репейники.

Но тут случилось такое, что сразу изменило ход всей истории.

К Борьке подошел Стасик и что-то шепнул ему. Потом он встал перед Викой и негромко, но отчетливо сказал:

— Ля-гушка…

И поднял к Викиному носу растопыренную ладонь. На ладони прыгало что-то зеленое и мокро-блестящее.

Визг, раздавшийся в тот же миг, превзошел все ожидания. Он был длинный и такой пронзительный, что зачесалось в ушах. Дорины присели. Сережка зажмурился. Джонни прижал к ушам ладони. А Саня Волков сказал:

— Вот это да… Вот это да! — повторил он, когда Вика наконец замолчала. — Как в цирке!

— Не бойся, это не настоящая лягушка, — объяснил Вике Стасик. — Я ее из подорожника сделал.

— Хорошо получилось, — с удовольствием заметил Борька. Сейчас послушаем.

— Отдай магнитофон! — сверкнув глазами, потребовала Вика.

Борька прыгнул в сторону и отбежал шагов на десять. Потом опять нажал клавишу. И визг снова разрезал воздух. Правда, послушать его подольше не удалось. Вика поднялся с земли кирпич, и Борька моментально выключил звукозапись.

— Отдашь магнитофон? — медным голосом спросила Вика.

Борька посмотрел на Сергея.

— Стоп! — решительно сказал Сергей. — Хватит вам! Что ты, Виктория, как парижская графиня, ломаешься? Люди для науки жизнями рискуют, а тебе визга жалко. Убудет у тебя его, что ли?

— Провалитесь вы все… — откликнулась Виктория. — Мне не жалко… Только за лягушку ты, Стаська, все равно получишь, имей в виду… А что, крокодил, вы думаете, такой же олух, как вы? Думаете, он девочку от поросенка по голосу не отличит?

— Ну, а если и отличит? — задумчиво сказал Джонни. — Может, ему даже приятнее будет…

Больше звукозапись пробовать не стали, чтобы не привлекать внимания прохожих и Вику лишний раз не дразнить. Борька и Стасик склеили кусок пленки в кольцо и присоединили к магнитофону реле времени — будильник и жестяную коробку, в которой что-то звякало. Это было реле от кота Меркурия. С его помощью магнитофонный визг должен был включиться ровно в полночь…

В колодец опустили на веревке Бориса Дорина. Он детской лопаткой вырыл в земляной стенке нишу и укрыл там магнитофон. Иначе крокодил мог разбить его, когда угодит в ловушку.

— Ну как? Все в порядке? — спросил Сережка.

— Угу, — ответил из глубины Борис.

Его вытянули наверх.

Уже темнело. Было тихо. Только в глубине колодца еле слышно тикал будильник да падали сверху в воду земляные крошки.

Пахло сырой крапивой, туманом и тайнами.

Охотники закрыли колодец решеткой из веток и навалили сверху травы.

— Ну, пошли, — шепотом распорядился Сергей. — Значит, завтра в пять.

Нельзя сказать, что они спокойно спали в эту ночь.

Джонни ворочался и вскрикивал. Ему снилось, будто попал он в плен к дикому племени, и это племя хочет сделать его приманкой для крокодила — толкает в яму. А крокодил почему-то уже там и выжидающе улыбается. Джонни падал и просыпался…

Вике тоже снился крокодил. Он ходил по улицам, и в животе его играл проглоченный магнитофон. А Дон Педро грозно требовал: «Доставай теперь как хочешь!»

Какие сны видели Дорины и Сережка, не установлено, однако и они утром были хмурые и невыспавшиеся. Один Саня Волков пришел к Викиному крыльцу бодрый и веселый, несмотря на ранний час. В глубине души он не верил ни в какого крокодила и потому всю ночь спал без всяких снов.