Татьяна Мельникова - 13 историй из жизни Конькова. Рассказы

— Тигр-то маленький был! Совсем тигренок. Его дрессировщик в папин институт на руках приносил. А эта — вон какая, как корабль! Давай еще немножечко вдвоем потянем.

Мы опять стали тянуть за веревку. Наверное, целый час тянули, вспотели, словно на сборе металлолома план перевыполнили. Но все без толку.

Чувствую, от большой затраты сил у меня даже живот подвело. И Вовка тоже:

— Пожевать бы сейчас немножко для подкрепления. У тебя ничего нет?

Я вспомнил, что бабушка, когда мы собирались, сунула мне в карман хлебную горбушку. Я еще не хотел брать, но она настояла:

— Пригодится.

«Какая молодчина, спасибо ей», — подумал я теперь про бабушку.

Но только достал горбушку и начал половинку Вовке отламывать, Дунь-ветер в своей канаве сразу насторожилась. И нежно так затрепетала ноздрями, будто певица на эстраде.

И Вовка тоже насторожился, толкает меня:

— Видишь, видишь?

— Что вижу-то? Травы наелась, теперь еще и хлеба подавай! Как бы не так!

А Вовка произнес с сожалением, но твердо:

— Придется все-таки отдать горбушку. Надо уметь жертвовать. Животных следует поощрять. Вот посмотришь, сейчас она, как миленькая, побежит.

Дунь-ветер, и правда, из канавы за горбушкой выскочила. Но прошла всего каких-нибудь десять шагов. Пока у нас хлеба хватило. И снова остановилась. Прямо поперек дороги.

— Сбегай, — Вовка командует, — спроси еще у кого-нибудь хлебца кусочек.

Я обиделся:

— Что ли, я нищий какой, чтобы кусочки просить? Сам беги, если хочешь.

Вовке, конечно, просить тоже неудобно.

— Ладно, — говорит, — пусть еще немножко постоит, успокоится. Она же переживает, ты понимаешь. Кому охота прививку делать?! А у животных у всех предчувствие есть. Когда у нас в школе уколы делают, я тоже всегда предчувствую. Сейчас нам главное до лечебницы ее довести. А обратно она сама побежит.

У козы, наверное, в самом деле предчувствие разыгралось. Она стояла-стояла и вдруг как рванет от нас. И — бац рогами в чужую калитку.

«Спрятаться решила, — подумал я, — от прививки».

Но Дунь-ветер со двора — прямехонько в огород. И на грядки с морковкой. Как на собственные! Вот так предчувствие, нечего сказать!

Ну, и будет нам сейчас от хозяев! В окне уже мелькнуло чье-то сердитое лицо.

Но Вовка храбрится:

— Ей необходимо сейчас витаминами подкрепиться. От нервов. Я хозяевам объясню.

И хотел тетеньке объяснить, которая из дома выскочила. Только тетенька, наверное, тоже нервная попалась. Она про Вовкины витамины даже слушать не захотела, а сразу кинулась на Дунь-ветер с хворостиной. И еще пообещала на нас с Вовкой бабушке пожаловаться.

Но нам уже было все равно. Потому что после хворостины Дунь-ветер с обиженным видом и вовсе застыла посреди дороги.

Тут какой-то шофер ехал. На самосвале. И стал нам из кабины кричать, чтоб мы свою козу убрали. Она проезд загородила.

А мы бы рады Дунь-ветер сдвинуть. Да она не сдвигается!

Мы начали шофера просить:

— Дяденька, погудите немножко, может, подействует.

— Вот еще! Охота мне из-за вашей козы в ГАИ объясняться. У нас в городе звуковые сигналы запрещены.

Кое-как объехал нас.

А мы опять стоим. Ждем, когда у Дунь-ветер настроение появится.

Наконец, добрались мы кое-как до лечебницы. Осталось только прививку сделать.

Ветеринар в сером халате уже в дверях показался.

— Чего же вы? — поторапливает. — Заходите скорей. Мы скоро закрываем.

— Сейчас, сейчас!

А что сейчас! У этой Дунь-ветер не только характер упрямый, но и нюх, наверное, как у сыщика. Потянула носом в сторону ветеринара, и аж шерсть на загривке поднялась. Прямо овчарка! Ничего, сейчас ветеринар возьмет ее за рога!

Но тут Вовка опять за свое:

— Я когда боюсь зуб дергать, мама мне всегда помогает. Психологически. Смотри, говорит, ничего страшного. И в зубоврачебное кресло сама садится. Рот раскрывает. Может, нам тоже прививку сделать? Чтоб Дунь-ветер не так сильно переживала.

Я молчу, а ветеринар смеется.

— Пожалуйста, я могу. — И стал шприц доставать. Здоровенный такой, прямо бревно. Вижу, Вовка аж побледнел весь. Но храбрится.

— Отвернись, — говорит, — Юрка. Я тоже, когда смотрят на меня, начинаю волноваться.

Но только я отвернулся, от Дунь-ветер только пыльное облачко во дворе осталось.

— Чего ж ты стоишь? — Вовка чуть не плачет. — Лови ее быстрей. Спереди, спереди забегай, животные препятствий боятся.

Может, и боятся, если по-научному подходить. Но Дунь-ветер, я давно уже это понял, чихала и на науку, и на препятствия. Едва я ей дорогу загородил, она так саданула своими рогами, что у меня искры из глаз посыпались. Чувствую, лежу носом в пыли, а над головой только ветер — вжи-и-ик. Перелетела все препятствия, как на крылышках!

Стали мы Дунь-ветер вдвоем ловить. А коза подождет, пока мы к ней доковыляем, подпустит поближе и снова — раз, и все сначала.

Ловили, ловили, пока ветеринар свою лечебницу не закрыл.

— Рабочий день, — кричит, — кончился. Завтра приходите.

И здесь проклятая коза сразу успокоилась. Прямо нарочно! Даже сама к лечебнице подошла. И еще замок на двери полизала.

Я не знаю, что бы сейчас с ней сделал! Как та женщина на огороде, огрел бы ее, наверное, хворостиной от всей души.

Но забор-то у лечебницы не плетеный, а дощатый. Хворостину взять негде. И хитрая Дунь-ветер это отлично понимает. Стоит себе и как будто усмехается. И никуда не торопится.

— Ты же говорил, — Вовку спрашиваю, — что домой она сама побежит?

Но Вовка не отвечает. Пасмурный такой стал. И только вздыхает.

А солнце уже совсем низко опустилось. Бабушка, наверное, ужин готовит. Дунь-ветер травку пощипывает, закусывает с устатку.

— Пойдем, — решительно потянул я Вовку за рукав. — Захочет, догонит. А про тигра твоего я забыл давно. Эта коза хуже любого тигра.

Мы шли и все время оглядывались, может, Дунь-ветер все-таки бежит за нами.

Но никто не бежал. И глаза у Вовки совсем грустные сделались.

— Неужели, — говорит, — Юрка, одна коза сильнее всей науки? Ты как хочешь, а я вернусь. Может быть, уговорю.

Я про науку спорить с Вовкой не стал. Но постоял, постоял и тоже назад пошел. Про науку я не знаю, но дружба мне дороже.

Вернулись мы и снова начали Дунь-ветер с ее настроением сторожить. Как в почетном карауле: один — слева, другой — справа.

Тут как раз знакомый шофер опять на самосвале едет. С работы возвращается.

— Все стоите? — спрашивает.

— Стоим.

Шофер, наверное, все понял. Вылез и привязал Дунь-ветер к кузову самосвала веревкой, а нас с Вовкой рядом с собой посадил.

И привез потихоньку к бабушке.

И мы сказали ей, что завтра еще раз сходим в лечебницу. Сегодня просто не успели немножечко.