Михаэль Энде - Джим-кнопка и Лукас-машинист

Джим поднял голову, и его глаза стали большими-пребольшими.

– Ты честно так думаешь? – с надеждой в голосе спросил он.

– Я могу чуть ли не слово дать, – пробасил Лукас.

На душе у Джима сразу стало так легко и весело, словно они уже были на пути домой.

Он знал, что если Лукас что-то говорит, то это, считай, дело надежное.

– А, думаешь, скоро? – спросил он еще.

– Может быть, да, а может быть, и нет, – ответил Лукас. – Кто его знает. Это только предчувствие.

И, немного погодя, добавил:

– Лучше попробуй сейчас заснуть. Возможно, нам придется всю ночь ехать.

– Идет, – ответил Джим и почти тут же уснул. А Лукас бодрствовал и размышлял. Он был сильно озабочен. Закурив трубку, Лукас принялся разглядывать пустыню, лежащую в полуденном зное, и заметил, что прилетели стервятники.

Они терпеливо сидели вокруг Эммы в молчаливом ожидании.

По всей видимости, стервятники твердо рассчитывали на то, что путешественники никогда не выберутся из этой ужасной пустыни.

Каждый, кто однажды путешествовал по пустыне, знает, что закаты там отличаются особенным великолепием. Вечернее небо сияет всеми цветами, от огненно-оранжевого до нежнейших розового, светло-зеленого и фиолетового.

Лукас и Джим, сидя на крыше локомотива и болтая ногами, доедали остатки провианта из корзинки и допивали чай из золотого термоса.

– У нас больше ничего не будет до тех пор, пока мы не найдем нового провианту, – озабоченно сказал Лукас.

Жара немного спала. Поднялся даже легкий ветерок, который принес им немного прохлады. Все миражи исчезли, за исключением одного-единственного, который упрямо пытался остаться еще на какое-то время. Однако он был совсем маленьким природным явленьицем: половинкой велосипеда с восседающим на ним ежиком. Еще четверть часа эта половинка немного потерянно кружилась по пустыне туда-сюда, а потом и она пропала.

Теперь оба друга могли быть достаточно уверены в том, что солнце, уходящее за горизонт, настоящее. А поскольку всем известно, что солнце заходит на западе, Лукас сразу смог определить, где север и куда им ехать. Вечернее солнце должно было светить в левое окошко. Вот как это просто оказалось, и они поехали.

Через некоторое время солнце уже собиралось спрятаться за горизонт, и тут в глаза Джиму бросилось нечто необычное. Неотлучно сопровождавшие их стервятники вдруг все как один развернулись и улетели прочь.

Казалось, что они даже слишком торопились. Джим поделился своими наблюдениями с Лукасом.

– Может, они наконец сдались, – пробормотал довольный Лукас.

Однако в этот момент Эмма издала оглушительный свист, прозвучавший криком ужаса, и, развернувшись сама по себе, как сумасшедшая помчалась в обратную сторону.

Лукас нажал на тормоз и остановил Эмму. Она дрожа повиновалась и запыхтела, судорожно переводя дыхание.

– Да ты что, Эмма? Это еще что за новомодные выходки?

Джим хотел что-то сказать, но стоило ему случайно оглянуться назад, как слова застряли у него в горле.

– Там! – только и смог прошептать он.

Лукас обернулся. Все, уже когда либо виденное им, не шло ни в какое сравнение с тем, что он увидел на сей раз.

На горизонте стоял великан таких гигантских размеров, что даже возвышавшиеся до небес горы «Корона Мира» казались по сравнению с ним грудой спичечных коробков.

Великан был явно очень старым, потому что его длиннющая белая борода доставала ему до колен и, вот странно, была заплетена в толстую косу. Вероятно, таким образом великану легче было сохранять ее в приличном виде. Да, можно себе представить, каких усилий стоило ежедневное расчесывание этих зарослей! На голове у великана была старая соломенная шляпа. Откуда взялись такие огромные соломины? Огромное тело прикрывала старая длинная рубаха, которая наверняка превосходила по размерам самый большой парус.

– Ох! – вырвалось у Джима. – Это не Фата! Скорей отсюда, Лукас! Может быть, он нас еще не заметил.

– Без паники! – ответил Лукас, выпуская из трубки табачное облачко. Он внимательно рассматривал великана. – Я нахожу, – констатировал он, – что, несмотря на свою огромность, великан выглядит вполне учтиво.

– Ч…ч…что? – в ужасе пролепетал Джим.

– Ну да, – спокойно ответил Лукас. – Его большой рост еще вовсе не означает, что сам он обязательно чудовище.

– Да, но… – продолжал заикаясь Джим, – а если все-таки он оно?

Тут великан порывисто протянул вперед руку, но потом потерянно опустил ее, и, похоже, глубокий вздох всколыхнул его грудь. Однако, странное дело, при этом не было слышно ни звука. Стояла полная тишина.

– Если бы великан захотел, – сказал Лукас, не выпуская трубки изо рта,

– то давно бы уже смог что-нибудь с нами сделать. Кажется, у него добрый нрав. Вот только хотелось бы знать, почему он не подойдет поближе. Или чего доброго сам нас боится?

– Ох, Лукас! – простонал Джим, у которого от страха аж зубы застучали.

– Тогда нам конец!

– Не думаю, – возразил Лукас, – возможно, что великан даже может сказать, как нам выбраться из этой треклятой пустыни!

Джим онемел. Он больше не знал, что и думать.

А великан вдруг поднял руки и, сложив их рупором, крикнул тоненьким жалким голоском:

– Чужеземцы, прошу вас, пожалуйста, не уходите! Я вам ничегошеньки не сделаю!

При его росте голос должен был бы, собственно говоря, звучать громовым раскатом.

Но ничего подобного не произошло. А по какой причине?

– Сдается мне, – пробормотал Лукас, – это совсем безобидный великан. Скорее, даже милый. Только вот с голосом у него не все в порядке.

– А, может быть, он притворяется! – крикнул перепуганный Джим. – Он, наверное, хочет поймать нас и съесть. Я уже раз слыхал про такого великана. Честно, Лукас!

– Ты ему не доверяешь, и все только потому, что он огромный, – ответил Лукас. – Тоже мне причина! Он же, в конце концов, в этом не виноват.

Тут великан у горизонта опустился на колени и, сделав умоляющий жест, крикнул:

– Ах, пожалуйста, поверьте мне! Я вам ничего не сделаю, мне только хочется с вами побеседовать. Я так одинок, так ужасно одинок!

И, странное дело, его голосок звучал так же жалобно.

– Да, бедняга, такого нельзя не пожалеть, – сказал Лукас. – Помашу-ка я ему, чтобы он увидел, что мы ничего злого не замышляем.

Джим с ужасом наблюдал, как Лукас, высунувшись из окошка, вежливо приподнял фуражку и приветливо помахал великану носовым платком.

Ну все, сейчас грянет беда! Великан медленно поднялся на ноги. Весь его вид выражал нерешительность и смущение.

– Значит ли сие, – воскликнул он своим тоненьким голоском, – что мне можно подойти поближе?