Нина Артюхова - Большая береза (рассказы)

Папа решительно подошёл к буфету, взял пузырёк с лекарством.

– А ну-ка, Варя, – сказал он, – иди-ка сюда, пора лекарство пить. Девочки! Кому я давал лекарство сегодня утром?

Валя и Варя переглянулись и ничего не ответили.

– Эх, папа! – зашептал Андрюша. – Разве они скажут? Кому охота лекарство пить? Оно ведь горькое.

– Что же, – сказал папа, – попробуем по-другому. А ну-ка, дочки, кто сейчас пойдёт с дедушкой гулять как можно больше? Валя, иди сюда, я тебе косички заплету и надену шубку.

Он помахал голубыми лентами. Девочки опять посмотрели друг на друга, лица у них стали грустные, но молчали обе.

– В чём дело, Андрюша? – тихо спросил папа. – Почему же теперь не отзывается Валя? Ведь они любят гулять с дедушкой?

– Конечно, любят, – ответил Андрюша. – Потому Валя и молчит. Варя дома остаётся, а Вале её жалко!

– Молодец эта Валя! – одобрительно сказал папа. – Я её уважаю.

– А Варю? – спросил Андрюша. – Знаешь, папа, пожалуй, если бы было наоборот… Варе – гулять, а Вале – пить лекарство… Папа, стой! Дедушка, стой! Я знаю, что нужно делать!

Андрюша подбежал к буфету.

– Вот, – сказал он очень довольный и вынул вазочку, в которой лежал большой пряник. – Один только остался. Как раз то, что нам нужно! Возьми! – протянул он пряник одной из девочек. – Раздели пополам, себе возьми и сестре дай!

Близнецы одинаково заулыбались, тоже очень довольные. Девочка взяла пряник и старательно разломила его.

Разломился пряник, впрочем, не совсем пополам, один кусок оказался заметно больше другого. Этот кусок девочка оставила себе, а тот, что поменьше, протянула сестрёнке.

– Варя! – со смехом закричал Андрюша. – Вот Варя! Вплетай скорее розовую ленточку! Это Варя!

– Ничего не понимаю, – сказал папа.

– Ты видел, папа, она себе больше взяла! Уж если бы Валя делила, было бы точно как в аптеке! А если бы даже неровно разломилось – всё равно она бы себе поменьше оставила, а Варе – побольше. Уж она у нас такая! Дедушка! Иди гулять с Валей! Папа! Давай Варе лекарство!

Андрюша смеялся, близнецы заплакали, дедушка, улыбаясь, ушёл гулять с Валей.

А папа расстроился. Он посадил Варю себе на колени, старательно вплетал розовые ленточки в светлые волосёнки – по-маминому вплетал, чтобы не потерялись, – и грустно приговаривал:

– Эх, дочка, дочка! А я-то думал, что вы у меня совсем-совсем одинаковые!

Серёжа и Юра пошли за грибами в лес. День был жаркий, до леса 'нужно было почти всю деревню пройти, а Серёже пришлось взять с собой трёхлетнюю сестрёнку Лялю – не с кем было её дома оставить.

Поэтому, когда возвращались домой, Юра нёс обе корзины с грибами, а Серёжа нёс Лялю на спине, поддерживая руками снизу.

Мальчики говорили о мороженом, о Северном полюсе, о том, что нужно сегодня успеть искупаться не меньше двух раз.

– И я – купаться! – сказала Ляля.

– Что ты, Лялечка, – ответил Серёжа. – Ты – маленькая, маленьким нельзя в реке купаться.

Ляля ничего не возразила. Обхватив шею брата толстенькими руками с ямочками на локтях, прижавшись розовой щекой к мягкому Серёжиному затылку, Ляля наслаждалась покоем.

Какой длинной казалась дорога в лес – и как приятно возвращаться. Немного раскачиваясь, проплывают мимо деревья, дома, заборы… Не нужно передвигать ногами, всё само передвигается, уходит назад… Ляля сначала прищурила глаза… потом совсем закрыла их.

– Ляля! – сказал Серёжа приглушённым голосом. – Горло мне руками не дави!

Он подпихнул её немножко кверху, чтобы освободить шею. Ляля на секунду отвела руки и прижалась к Серёжиному затылку другой щекой. Потом со спокойным вздохом ещё крепче сжала Се-рёжину шею и опять прищурила глаза.

Теперь мимо проплывали не дома и деревья, а улица, поросшая гусиной травкой, колодец, лужа около него, зубчатые следы трактора на земле.

Когда ребята засыпают, они становятся тяжелее. Это известно всем, хотя и невозможно проверить на весах.

Серёжа сразу почувствовал, что сестрёнка задремала.

– Ляля! – строго сказал он. – Ляля, не спи! Сейчас домой приедем!

И опять попытался освободить своё горло.

– Напрасно ты её взял, – проворчал Юра.

– А куда же её? Мамы дома нет.

– К нам бы отвёл.

– Ничего, – сказал Серёжа, – теперь уже скоро доедем.

Но «ехать» становилось всё труднее и труднее. А до дома ещё далеко, знакомая красная крыша то покажется из-за других домов, то спрячется на повороте.

Ляля, горячая, как горчичник, греет затылок и спину.

Серёжа шёл всё медленнее и медленнее. Наконец остановился и осторожно спустил сестрёнку на землю.

– Слезай, Лялька, задушила совсем! Сама теперь пойдёшь, ножками.

Но Ляля протянула к нему обе руки и потребовала:

– На ручки!

– Стыдно, Ляля, – сказал Серёжа, – большая девочка, а на ручки просишься.

Ляля возразила злопамятным голосом:

– Купаться – маленькая, а на ручки – большая?!

Серёжа засмеялся, восхищённый сообразительностью сестры.

– Ишь ты! Какая она у нас умная! Правда, Юра?

Но Юра не хотел восхищаться Лялькиным умом:

– Балованная она у вас, а не умная. Отшлёпать – и всё, пойдёт как миленькая. Дал бы ты её мне на воспитание…

Ляля не испугалась ничуточки. Она прекрасно знала, что Серёжа и сам её никогда не отшлёпает и Юре на воспитание не отдаст. Поэтому она топнула ногой и повторила:

– На ручки!

– Лялечка, я устал.

– И я устала.

– Очень жарко, Лялька, ну тебя совсем!

– И мне жарко.

Юра поставил на землю обе корзины с грибами и мрачно предложил:

– Давай я её понесу.

– Я не хочу к Юре на воспитание, я хочу к тебе!

Удивительно, как легко и быстро начинают плакать маленькие девчонки. Казалось, открыли два водопроводных крана и… Откуда у них столько слёз берётся?

Серёжа тоскливым взглядом смерил расстояние до красной крыши.

– Отшлёпать – и всё! – повторил Юра.

– Знаешь, Ляля, – сказал Серёжа, – мы вот как сделаем…

Он отошёл на несколько шагов и присел на корточки, подставляя спину. Обернулся к сестре:

– Поехали!

«Водопроводные краны» закрылись мгновенно. Ляля побежала вперёд, радостно улыбаясь.

Она уже поднимала руки, чтобы обхватить Се-рёжину шею тугим кольцом…

А Серёжа вдруг подпрыгнул, как лягушка – скок-скок-скок, – вскочил и опять отбежал на несколько шагов, немного подальше, чем в первый раз. Опять на корточки присел: