Нина Артюхова - Большая береза (рассказы)

Он посмотрел на липу, на крышу дома.

– Ау!

«Нет, это где-то гораздо выше». Глеб привстал, заинтересованный.

– Пойдём, Володя, поищем его, – сказал он.

– Да ну его! – отмахнулся Володя. Глеб подошёл к забору.

– Ау!

Он посмотрел на берёзу – и ахнул.

* * *

Мама стояла в кухне с полотенцем на плече и вытирала последнюю чашку. Вдруг у окна показалось испуганное лицо Глеба.

– Тётя Зина! Тётя Зина! – крикнул он. – Ваш Алёшка сошёл с ума!

– Зинаида Львовна! – заглянул в другое окно Володя. – Ваш Алёшка залез на большую берёзу!

– Ведь он же может сорваться! – плачущим голосом продолжал Глеб. – И разобьётся…

Чашка выскользнула из маминых рук и со звоном упала на пол.

– … вдребезги! – закончил Глеб, с ужасом глядя на белые черепки.

Мама выбежала на террасу, подошла к калитке:

– Где он?

– Да вот, на берёзе.

Мама посмотрела на белый ствол, на то место, где он разделялся надвое. Алёши не было.

– Глупые шутки, ребята! – сказала она и пошла к дому.

– Да нет же, мы же правду говорим! – закричал Глеб. – Он там, на самом верху! Там, где ветки!

Мама наконец поняла, где нужно искать. Она увидела Алёшу.

Она смерила глазами расстояние от его ветки до земли, и лицо у неё стало почти такое же белое, как этот ровный берёзовый ствол.

– С ума сошёл! – повторил Глеб.

– Молчи! – сказала мама тихо и очень строго. – Идите оба домой и сидите там.

Она подошла к дереву.

– Ну как, Алёша, – сказала она, – хорошо у тебя?

Алёша был удивлён, что мама не сердится и говорит таким спокойным, ласковым голосом.

– Здесь хорошо, – сказал он. – Только мне очень жарко, мамочка.

– Это ничего, – сказала мама, – посиди, отдохни немного и начинай спускаться. Только не спеши. Потихонечку… Отдохнул? – спросила она через минуту.

– Отдохнул.

– Ну, тогда спускайся.

Алёша, держась за ветку, искал, куда бы поставить ногу.

В это время на тропинке показался незнакомый дачник. Он услыхал голоса, посмотрел наверх и закричал испуганно и сердито:

– Куда ты забрался, негодный мальчишка! Слезай сейчас же!

Алёша вздрогнул и, не рассчитав движения, поставил ногу на сухой сучок. Сучок хрустнул и прошелестел вниз, к маминым ногам.

– Не так, – сказала мама. – Становись на следующую ветку.

Потом повернулась к дачнику:

– Не беспокойтесь, пожалуйста, он очень хорошо умеет лазить по деревьям. Он у меня молодец!

Маленькая, лёгонькая фигурка Алёши медленно спускалась. Лезть наверх было легче. Алёша устал. Но внизу стояла мама, давала ему советы, говорила ласковые, ободряющие слова.

Земля приближалась и сжималась. Вот уже не видно ни поля за оврагом, ни заводской трубы. Алёша добрался до развилки.

– Передохни, – сказала мама. – Молодец! Ну, теперь ставь ногу на этот сучок… Нет, не туда, тот сухой, вот сюда, поправее… Так, так. Не спеши.

Земля была совсем близко. Алёша повис на руках, вытянулся и спрыгнул на высокий пень, с которого начинал своё путешествие.

Он стоял красный, разгорячённый и дрожащими руками стряхивал с коленок белую пыль берёзовой коры.

Толстый незнакомый дачник усмехнулся, покачал головой и сказал:

– Ну-ну! Парашютистом будешь!

А мама обхватила тоненькие, коричневые от загара, исцарапанные ноги и крикнула:

– Алёшка, обещай мне, что никогда-никогда больше не будешь лазить так высоко!

Она быстро пошла к дому.

На террасе стояли Володя и Глеб. Мама пробежала мимо них, через огород, к оврагу. Села на траву и закрыла лицо платком. Алёша шёл за ней смущённый и растерянный.

Он сел рядом с ней на склоне оврага, взял её за руки, гладил по волосам и говорил:

– Ну, мамочка, ну, успокойся… Я не буду так высоко! Ну, успокойся!..

Он в первый раз видел, как плакала мама.

– Папа, расскажи сказку!

Вечер. Для Володи уже наступает ночь. Потому что ночь – это когда спят, и ночь приходит по-разному, для больших и для маленьких.

Если вам три с половиной года, вас начинают укладывать в восемь часов, чтобы к девяти вы уже крепко-накрепко спали.

Если вам двадцать девять или тридцать два – вы ложитесь, когда вам вздумается, а встаёте, когда зазвонит будильник. Маленькие зато могут вставать, когда им захочется.

– Папа, расскажешь сказку?

Папа лежит на диване с книгой в руках. Рядом, на стуле – раскрытая тетрадь. Это папа учится.

Он откладывает книгу и нерешительно смотрит на маму: мама не очень одобряет эти рассказывания сказок перед сном.

Володина мама – учительница. Она сидит за письменным столом и проверяет тетради.

Папа учится, а мама учит. Можно было бы подумать, что мама учит папу. Но нет. Мама учит ребят в школе. А папа – это ему тридцать два года, – папа уже далеко не ребёнок, он работает мастером на заводе.

Приходит папа с работы, бабушка его ужином покормит. И сразу за свои книги. Но тут можно к нему подсесть:

– Папа, пойдём погуляем часок? Папа закрывает книгу.

– Ну что ж, пойдём погуляем часок.

И они гуляют вместе.

А вечером, если Володе не очень ещё хочется спать, а мама уже уложила, Володя просит:

– Папа, расскажи сказку!

– О чём же тебе рассказать?

На высоком круглом столике рядом с диваном – будильник, уже заведённый на шесть часов. Около будильника фарфоровая собачка, белая, с чёрными ушами и лапками. Тут же притулился белый фарфоровый кролик, обтекаемой формы. У кролика чёрные кончики ушей и немного – хвостик.

А ножки-то, где же у кролика ножки?

Мысль неожиданная и тревожная.

– Папа, дай мне кролика, пускай на подушке полежит. Папа, где у кролика ножки?

– Да вот же они.

– Это передние ножки. А задних нет! Мама успокаивающим голосом говорит:

– Он задние ножки под себя поджал.

– Как же ему ходить, если под себя поджал?! Несчастный кролик! Легко ли: всю жизнь просидеть с поджатыми ногами!

– Папа, как же ему ходить?

– А вот как. Лежи смирно, не волнуйся. Я тебе сейчас расскажу.

Теперь кролик сидит на папиной ладони. Маленький белый кролик. Передние ножки ещё можно чуточку разглядеть, а задние – неизвестно где! Под себя поджал! Каково-то ему, бедному!

Володя вытирает слёзы уголком подушки и с надеждой смотрит на папу.

– Слушай, сынок. Кролик весь день здесь сидит, рядом с будильником. А ходит он по ночам.

Как только все в доме лягут спать, потушат свет и всё успокоится, кролик расправляет лапки – одну, потом другую, потягивается немножко… Иногда шепнёт: «Ух, отсидел!» – посмотрит на часы и начинает спускаться со стола.