Магда Сабо - Скажите Жофике

Когда Валика ушла, Жофи открыла портфель. В нем оказались две книги, какие-то записки, кулек с конфетами и пустая квадратная коробка. Жофика собирала коробки. Как только у папы в поликлинике освободится какая-нибудь коробка из-под медикаментов, он обязательно приносил ее Жофике. Конфеты в кулечке были с малиновой начинкой. Жофика называла их "карамель-папа", он всегда покупал такие, когда они шли в кино или ехали за город. Тогда они с папой тоже собирались в кино! Жофи вынула одну конфетку, но, подумав, решила не есть ее. Она положила конфетку обратно в кулек, кулек – в коробку, а коробку спрятала в нижний ящик кухонного буфета, где лежали ее вещи. Книги и исписанные листки Жофи положила на письменный стол. Мама не разрешила ей забрать со старой квартиры ни одной коробки, она сказала, что не собирается копить разный хлам. А теперь у Жофи опять есть одна коробочка!

Уборка шла довольно легко, только с постелью пришлось порядком повозиться: подушки ни за что не хотели гладко ложиться в ящике софы. Жофи даже поцарапала в одном месте полировку. Мама, конечно, увидит. Она всегда все видит. А у мамы руки умелые, ловкие, не такие, как у Жофи. За что она ни возьмется в хозяйстве – все получается хорошо. Теперь надо было протереть зеркало. Один круг, второй… Рука, державшая тряпку, остановилась. Две коротенькие косички, длинная шея. Интересно, что думают о ней другие? У мамы копна рыжевато-каштановых волос, малюсенькие руки, зеленоватые глаза. Вся она такая тоненькая, как мальчик. Мама некрасивая. Зато папа был немного лысый и очень длинный, спина у него чуточку горбилась, очки сползали с носа, и тогда он походил на филина. Вот папа был очень-очень красивый! А сама она, Жофика, похожа на маму. Что поделаешь! Только руки у нее большие, с длинными пальцами, точь-в-точь как у папы. Да, вот это руки! Бедная мама, сидит в своем институте и думает, что ее дочка уже все купила. А разве она может теперь уйти из дома, не дождавшись звонка Валики и не узнав ничего про Радикулитного?

Жофика не знала, что мама в это время находилась не в институте. На девять утра было назначено совещание в министерстве просвещения, и она предполагала пробыть там до обеда. Однако совещание окончилось раньше, и мама решила наконец побывать у классного руководителя Жофики, Марты Сабо. Как-никак Марта Сабо, узнав о смерти Габора, тут же пришла к Жофике, а в день похорон была на кладбище, и даже не одна, а с подругами Жофики по классу. Давно пора нанести ответный визит. Тем более что, если хорошенько припомнить, она, Юдит Надь, в этом году заходила в школу всего один раз, и то в начале учебного года. Просто не удавалось никак урвать время для школы.

Но так ли это? Конечно же, нет. Время нашлось бы. Просто она не любила встречаться с Мартой Сабо. Господи, почему именно Сабо стала классным руководителем ее дочери? Ведь они вместе с Мартой учились в университете и даже в школе: она, тогда еще Юдит Папп, сидела на первой парте рядом со своей будущей золовкой Като Надь, а Марта – сразу за ними, на второй парте. В университете после экзаменов по педагогике именно ее и Марту Сабо профессор Паллаи поздравил с успешным окончанием и предложил остаться при кафедре педагогики. Он пророчил обеим девушкам блестящее будущее. Тогда Юдит почувствовала, что добилась всего, о чем мечтала, а Марта, засмеявшись, ответила, что не намерена устраиваться в университете. "Я училась для того, чтобы учить детей", – сказала она. Потом Юдит надолго потеряла Марту из виду. Они встретились снова лишь в школе, когда Юдит привела Жофи в первый класс. Оказалось, что Марта Сабо преподает венгерский язык в старших классах.

Они узнали друг друга и, конечно, расцеловались. Но после этой встречи виделись редко. Только когда Жофи перешла в пятый класс – именно в класс Марты, – они были вынуждены возобновить знакомство. Первый шаг к этому сделала Марта, она пришла к Надям как классный руководитель Жофики. Увидев ее, девочка настолько растерялась, что не смогла вымолвить ни одного слова. Юдит Надь тоже смутило это посещение. Но в конце концов они нашли общую тему для разговора: стали вспоминать своих однокашников. Марта рассказала о себе. Оказывается, она в течение нескольких лет учительствовала на периферии, а потом ее пригласили в столицу. У Юдит судьба сложилась по-другому. Проработав четыре года в университете, она попала в Институт экспериментальной педагогики.

Марта никогда не отзывалась плохо о Жофике. Но Юдит смущало, что дочь учится плохо, и она старалась по возможности избегать школы! Ведь ее труды по детской психологии обсуждаются преподавателями на занятиях вечерних курсов усовершенствования. Конечно, Марта Сабо правит небрежные тетрадки Жофи и забавляется мыслью, что Юдит Папп неплохо пишет о воспитании детей, но плохо воспитывает собственного ребенка,

Ох уж эта Жофика! Ее и послать-то ни за чем нельзя, Она будет простаивать под чужими дверьми, почесывая одной ногой другую и не решаясь даже позвонить. Если не выйдет кто-нибудь случайно и не спросит у нее, что ей надо, она может простоять так целый час. Жофику не увлекает ни один из предметов, да и вряд ли ее можно вообще чем-либо заинтересовать. Ни любознательности, ни чуткости. Уроки делает кое-как или вовсе не делает. Вот тут и разбирайся. С одной стороны – работы по педагогике, с другой – Жофика! При одной мысли о школе ей становилось не по себе.

Марта жила напротив школы, в крошечном, одноэтажном доме, подоконники которого были на уровне головы прохожих. Марта заготавливала на зиму дыни и как раз перевязывала последнюю банку, когда к ней вошла Юдит Надь. На самом видном месте в комнате, на маленькой этажерке, красовалось безвкусное, пунцового цвета сердце. К нему были прикреплены маленькие металлические патрончики, напоминавшие футлярчики от губной помады. В каждый патрончик было вклеено по засушенному цветку. На верхней части сердца золотыми буквами сообщалось, что это память о Дне учителя. По стенам, почти касаясь друг друга, были развешаны фотографии в рамках. С них смотрели серьезные и улыбающиеся лица детей. Одни сидели за партами, другие – стояли. Были и групповые снимки. В центре каждой группы обязательно находилась маленькая девочка с большим бумажным щитом в руках, где были обозначены класс и учебный год. На последнем снимке, за спиной девочки со щитом, хмуро щурилась Жофика.

"Жофи будет моей копией, – подумала Юдит. – Мои волосы, моя линия губ, даже цвет глаз. Она станет красивой, стройной девушкой. Все хорошо, если бы не эти неуклюжие руки подростка. Просто божье наказание, что именно это перешло к ней от Габора. Насупилась, не любит, когда ее фотографируют, точно сердитый гномик. Ни искры юмора, ни гордости. Обидно, что Жофи растет таким серым ребенком. Ее даже нельзя принять в пионеры. Слабые ученицы должны сидеть дома и готовить уроки. До чего безобразно это сердце, как можно держать в квартире подобные вещи! Марте тридцать семь лет, она одних лет со мной, но выглядит значительно старше. И не хочет перейти работать в институт. Ведь мы же отбираем педагогов-практиков. В Марте тоже нет ни капли гордости, как и в Жофике".