Магда Сабо - Скажите Жофике

На этот раз Жофику не пришлось ждать. Она почти тут же появилась в дверях. Но теперь лицо у нее было замкнутое и испуганное, как обычно в начале учебного года. Казалось, кто-то стер с него выражение уверенности и спокойствия, каким светилось оно в тот момент, когда каменщик бросил ей свой подарок – грушу. Теперь Жофи боялась.

– Тебе звонили насчет какого-то портфеля. Ты знаешь, что это за портфель?

Девочка кивнула.

– Говорят, ты должна была сегодня отнести его на место.

– Да, должна была.

– А почему не сделала этого?

Жофи долго молчала, затем сказала, что побоялась сдать портфель в музей, так как там ее мог увидеть дядя Калман.

– Но ведь ты не в музей должна была отнести его, а к тете своей.

Нет, Жофи не хотела отдавать портфель тете. Нельзя.

– Это нельзя? Почему?

– Нельзя.

Марта вспомнила вдруг Като – свою одноклассницу. Недоверчивая, любопытная, она могла выворачивать сумки подруг и читать найденные там письма, умела подслушивать за дверью учительской во время совещаний и подглядывала в щелочку, как целуется ее брат со своей невестой Юдит Папп. Да. Като. Но что в том портфеле, который, по мнению Жофики, не должен попасть к Като?

Марта Сабо просто не знала, на что решиться.

– Принеси портфель сюда, в учительскую, твой дядя сам заберет его отсюда. Я позвоню ему.

Жофи убежала и тотчас же вернулась. Тяжело дыша, она положила портфель перед Мартой на стол. Да, вокруг этого портфеля какая-то тайна. Тайна Жофи. Тайна Калмана.

Девочка облегченно вздохнула.

– Только дяде Калману, больше никому! – повторила она несколько раз.

Когда дверь за ней затворилась, Марта открыла портфель. Она увидела в нем непромокаемую куртку, бритвенный прибор, зубную щетку. В боковом отделении нашла зачетную книжку и копию диплома на звание доктора, выданного после защиты в Академии наук имени Петера Пазманя диссертации на тему "Золотые монеты Венгрии", Тут же лежал иностранный матрикул – экзаменационная книжка Перуджинского университета, где Халлер в течение двух семестров занимался на факультете истории искусств. Среди документов был конверт и в нем двести австрийских шиллингов.

Она снова заглянула в присланное из совета письмо. "В понедельник, 22-го числа, в пять часов дня…" Вдруг перед глазами ее всплыло лицо привратницы дома номер девять. Она спокойно ела помидоры у ворот, когда Марта, задыхаясь от быстрой ходьбы, спросила, дома ли Виктория Вадас. "Сегодня в пять часов они уехали на какой-то машине, – сказала привратница. – Хоть бы совсем не возвращались!"

Марта Сабо закрыла портфель. Теперь она знала, почему Жофика в понедельник в пять часов дня захлопнула дверь хранилища, знала, почему Дора Гергей в понедельник ночью поселилась у Иштвана Понграца!

Перед тем как уйти домой, она позвонила Калману Халлеру. Его не оказалось. Он ушел в крепость. На вопрос, что ему передать, Марта ответила: "Спасибо, ничего". Секретарше она поручила созвониться с Като. Хотя Жофики сейчас в школе нет, надо позаботиться о том, чтобы портфель в кратчайший срок был возвращен хозяину.

Придя домой, Марта наспех кое-что сварила себе, но есть совсем не хотелось. Опершись на подоконник, она внимательно смотрела на улицу. Като. Марианна. Халлер. Жофика и дядя Пишта. Вики и Дора. Ну как же ты будешь решать судьбы детей, когда их жизнь так тесно связана с жизнью взрослых? Надо сначала изменить жизнь взрослых. Но как взяться за это дело, какое она имеет право вмешиваться, да и кто станет слушать ее вообще? Правда, на совещаниях ее слушают. Но это совещания. Там бывает самое большее сорок человек. Может быть, надо писать об этом? Что писать – статьи, брошюры, книги?

Кто-то поздоровался с ней.

Это Яни Борбей, он как раз проезжал мимо на своем велосипеде. Когда-то Марта и его учила. Она помнит Яни тщедушненьким белобрысым мальчуганом. Его не слышно было и не видно. Говорил он редко, лишь тогда, когда знал что-нибудь наверняка. Да, очень редко говорил. Потом устроился на почте и теперь работает разносчиком телеграмм. В классе его прозвали Бубу.

– Жарко, – заметил Бубу и слез с велосипеда. – Не угостите водой?

Марта дождалась, пока струя воды стала холодной, затем налила стакан и подала парню. Бубу сообщил, что у него осталась одна телеграмма, но доставить ее он не сможет, так как адресат уехал. Придется вернуть на почту. Еще полчаса – и он сдаст свою маленькую сумку другому. На этом его рабочий день окончен.

– Больше всего возни с недоставленными телеграммами, – пожаловался он Марте. – Отправитель недоволен, жалуется в газету, и в один прекрасный день появляется заметка, что почта-де неисправно работает. А куда я должен доставить телеграмму, если человек уехал на дачу? Уехал – ну и правильно сделал. Имей я возможность вырваться из этого раскаленного котла, я бы тоже выехал. По мне, пусть отдыхает себе, только бы адрес оставил.

Бубу подъехал со стороны площади. В каком доме он побывал? Пока пьет, книжка его лежит на подоконнике. Марта склонилась к раскрытой книге и увидела телеграмму. Теперь все ясно. Не удивительно, что ему не удалось доставить телеграмму. Это была телеграмма для Доры.

– Тебе не придется возвращать ее на телеграф, – сказала она неожиданно Бубу. – Можешь оставить ее здесь, у меня.

Вдруг вся кровь прилила к ее лицу. Ей показалось, будто от этого клочка бумаги зависела жизнь Доры. "Сдает помаленьку тетя Марта, – подумал Бубу. – Видно, жару плохо стала переносить. Но с какой стати оставлять ей телеграмму, что пришла на имя Гергей?"

– Видишь ли, адресат живет тут, в школе, с тех пор как ее сестра уехала. Если ты можешь оставить мне телеграмму, то я сама передам ее.

Бубу согласился. Уж кто-кто, а тетя Марта наверняка знает, что можно и чего нельзя. По крайней мере он избавится от этой телеграммы. А то четвертый раз приезжает уже сюда с ней. Вот тут надо расписаться. Так. Бубу попрощался и напоследок попросил Марту непременно вручить телеграмму, иначе ему здорово попадет.

О, она все прекрасно понимает, пусть не беспокоится.

Учительница-то, оказывается, любопытна. Вот он никогда не раскрывает чужие телеграммы. Правда, она даже деньги имеет право принимать вместо адресата, потому что Сабо замещает директора. И к тому же эта телеграмма для ее ученицы. Вот она ее и раскрыла. Что это с ней – голову склонила, может, плохо или просто задумалась? Что же там написано, в той телеграмме? Впрочем, слава богу, его это уже не касается.

Марта Сабо вновь запечатала телеграмму и вышла на раскаленную улицу. Надо спешить. Там внизу ждут эту телеграмму. Хорошо бы проскользнуть незамеченной. Всякая встреча, в особенности с Секеем, нежелательна. О Секее вообще придется поговорить с директором: он завистливый, ленивый, бестолковый человек, к тому же не любит детей. Привыкли всегда и по всякому поводу ругать Понграца, а Секей и рад.