Владислав Крапивин - Взрыв Генерального штаба

– Что?

– Надеюсь, вы не разделяете детского негодования этого… юного экстремиста?

Сказать, что разделяет, было бы слишком просто.

А комариный писк в ушах опять нарастал.

– Господин генерал, что с ним сделают?

– Ну-у… вы же не ребенок. Вы офицер. И должны понимать, что мы не можем допустить утечки информации.

“ Понимаю”, – сказал себе Лён.

– Бывают обстоятельства, когда не обойтись без жертв… Взять, например, ваше путешествие сюда. Эта акция стоила жизни капралу Кроху, расстрелянному по сфабрикованному обвинению, и мальчишке-садовнику, который повесился после шомполов…

Качнуло слегка. “Лён, держись…”

– Господин генерал. А можно узнать, в чем суть информации, которую я доставил в Генеральный штаб?

– Что?.. А! В общем и целом можно. Она связана с наблюдением над озоновыми дырами. Нарушения озонового слоя в атмосфере имеют, оказывается, свои закономерности… Наблюдения проводились с двух точек секретными полевыми обсерваториями с помощью новейших приборов. Результаты наблюдений вы и доставили. Выводы сформулированы и сверены. Они позволят возникать эти дыры искусственно – над любым городом, над любым скоплением войск. А без озонового слоя – солнце бесшумное и беспощадное оружие…

“Позволят возникать эти дыры…” – не мог не хихикнуть про себя Лён. – Генерал! Небось, академию кончал…”

– Я понял, господин генерал. И про эти дыры, и про остальное.

– Весьма рад. Я так откровенен с вами, потому что вас рекомендовали именно сюда, в штат ОГШ. Как подающего блестящие надежды молодого гвардейца…

– Благодарю, господин генерал.

– Но, по правде говоря, меня смущает одно обстоятельство. Откуда вы знаете… второго гонца?

– Совершенная случайность, господин генерал. Просто однажды споткнулась судьба…

– Вот как?

– Да, господин генерал.

А теперь помолчать бы хоть четверть минуты. Собрать силы. Напрячь каждую клетку… Пирамиду без помощи шлема уже не восстановить в памяти, но поле, где она жила столько времени, еще не угасло. То напряженное поле, в котором жужжали электрические мухи, – у него ведь с памятью компьютера резонанс… Вот дрогнула, шевельнулась на экране зубчатая мозаика. Много ли надо такой тончайшей схеме… Представь, Лен, что пространство затвердело, сжалось, как сошедшиеся айсберги, крушит каркас пирамиды… там, в невидимых микросхемах приемника… Ну, еще…

Стала мокрой спина, затошнило… Это ничего… Лён вдавил ногти в ладони, задержал дыхание… Мозаика на экране дрогнула сильнее.

Нет, она не исчезла. Она только сдвинулась, между разноцветными зубцами возникли черные щели. Краски потускнели. Теперь это была м е р т в а я картина. Возникло ощущение, что выключи монитор, а потом включи опять – и экран окажется пуст…

… – А-а-а! – Это из открывшейся двери кинулся к монитору щтабс-капитан. – Господин генерал, он же стер запись!

– Что?! Как?! – Генерал начал сутулиться и бледнеть. – Штабс-капитан… Немедленно… вытрясти из этого щенка все снова!

Штабс-капитан стремительно успокоился. В голосе его Лёну почудилось даже тайное злорадство:

– Невозможно, господин генерал. В н е м теперь этого тоже нет.

– Мер-рзавцы!.. Спустить шкуру!

Штабс-капитан сказал слегка развязно:

– Какой смысл, господин генерал? Лишняя возня… Вы не должны были откровенничать с мальчишкой.

– Ма-алчать!

– Виноват, господин генерал… Прикажете связаться с полевыми станциями?

– Они разбомблены, идиот! Это был единственный шанс, болван!

– Виноват, господин генерал…

Лён за всем этим наблюдал с усталой безмятежностью. С пониманием, что последнее в жизни дело он сделал как надо. Голова все еще кружилась. Но Лён все же доставил себе удовольствие:

– Ведите себя, как подобает высшему офицеру, мой генерал. Надо уметь достойно принимать поражение.

– Убью, – тихо сказал генерал.

Лён пожал плечами.

– Это само собой. Только без зверства, ладно? Я все же офицер…

– Сволочь ты, а не офицер, – горестно сообщил генерал.

– Каждый имеет право на свое мнение, – обрадованно вспомнил Лён. – В том числе и на такое. Но Зорко успел раньше… – И вдруг отчаянно затосковал про маленькому Зорито. Хоть бы секунду посмотреть еще на него! Последний раз.

– Убрать, – с чувством зубной боли велел генерал.

Штабс-капитан кивком указал Лёну на дверь.

Лён пошел. На генерала не взглянул. Ничего уже не хотелось. Скорее бы…

Они оказались в узком сером коридоре Штабс-капитан пропустил Лёна вперед и официально произнес:

– Руки назад.

– Идите в задницу, штабс-капитан, – устало сказал Лён. И на ходу сунул руки в карманы. Дальше шли молча. Коридор петлял и был бесконечным. Слева светились лампочки. Справа, на бетонной стене, Лён видел свою нескладную длинноногую тень. У тени была взъерошенная голова и тонкая шея…

– А ты мне нравишься, – вдруг признался штабс-капитан.

– Неужели?

– Нет, правда. Жаль, что ничего не могу для тебя сделать.

Надежда тряхнула Лёна как озноб.

– Можете!

– Отпустить, что ли? Увы… У меня невеста, зачем ей жених, продырявленный как терка.

– Я не про то! Я… Можно мне к Зорко? Ну, к тому мальчику! Чтобы мы вместе! Штабс-капитан! Ну, вы же все-таки человек!..

– Да это пожалуйста! Туда и шагаем… У нас для т а к о г о д е л а одно помещение на всех.

Дверь бесшумно откатилась на роликах. Лён шагнул через высокий порог. Зорко на корточках сидел в углу. Поднял голову. Округлил рот. Бросился, прижался лицом к плечу. Лён ладонью накрыл спутанную паклю Зоркиных волос.

– Ну ладно… не реви.

– Я… не реву…

Лён поверх Зоркиной головы оглядел камеру. Она была железная. Клепаный пол. Стены и потолок – из плит, похожих на дольки шоколада, только громадные. Ярко светил плафон, похожий на иллюминатор с матовым стеклом. Было пусто, лишь в углу – голая двухъярусная койка.

Зорко всхлипывал.

– Я сказал – не реви.

Зорко потерся лицом о безрукавку Лёна – вытер глаза и нос. Отодвинулся. Еще раз вытер лицо – рукавом с полосатым манжетом. Улыбнулся:

– Лён, вдвоем все-таки лучше, верно?

– Да…

– Лён, а этот длинный… он не сказал, про что было наше задание?

– Насчет искусственных озоновых дыр. Чтобы сжигать людей в намеченных районах…

– Вот гадство-то, – тихо выговорил Зорко. – Выходит, мы виноваты…

– Зорито, я стер запись. Успел… Начисто.

– Правда?! Ура! – Зорко возликовал, будто не в стальной камере, а на детской площадке. Но тут же осунулся. Отошел, опустив руки. Грязная белая голландка была выпущена поверх штанов – казалось, Зорко в платьице. Или в куцей ночной рубашонке. На ногах черные разводы – наверно, в подвальной воде была нефть.

– Теперь-то нас точно в живых не оставят, – вполголоса сказал Зорко.