Джоанн Роулинг - Гарри Поттер и Дары смерти

— Мы что, ругаем тебя? — поинтересовался Рон. — Так где они, эти книги?

Гермиона, порывшись в книжной груде, вытащила из нее объемистый том, переплетенный в поблекшую черную кожу. Выглядела Гермиона так, точно ее подташнивало, а книгу держала в руках опасливо, как будто та была неким совсем недавно скончавшимся существом.

— Вот в этой даны точные указания о том, как изготовить крестраж. «Тайны наитемнейшего искусства» — ужасная книга, понастоящему ужасная, в ней столько злой магии! Интересно, когда Дамблдор убрал ее из библиотеки? Если только после того, как стал директором школы, готова поспорить, Волан-де-Морт вычитал все, что ему требовалось, именно из нее.

— Но тогда зачем же он выспрашивал у Слизнорта, как изготовить крестраж? — спросил Рон.

— К Слизнорту он обратился лишь для того, чтобы выяснить, что происходит с человеком, который разрывает свою душу на семь частей, — сказал Гарри. — Дамблдор был уверен — к тому времени Реддл уже знал, как изготовить крестраж. Думаю, ты права, Гермиона, вполне возможно, что из этой книги он все сведения и почерпнул.

— И чем больше я о них читала, — продолжала Гермиона, — тем более страшными они мне казались и тем меньше верилось, что он действительно сделал шесть крестражей. В книге содержится предостережение: разрывая свою душу, ты делаешь ее очень неустойчивой — а ведь речь идет всего об одном крестраже!

Гарри вспомнил слова Дамблдора о том, что Волан-де-Морт продвигался за пределы того, на что способно «обычное зло».

— А какойнибудь способ снова собрать себя воедино существует? — поинтересовался Рон.

— Да, — со слабой улыбкой ответила Гермиона, — однако при этом ты испытываешь невыносимую боль.

— Почему? — спросил Гарри. — И что нужно для этого сделать?

— Раскаяться, — ответила Гермиона. — Ты должен понастоящему прочувствовать то, что натворил. Тут есть сноска на этот счет. Повидимому, мука раскаяния способна уничтожить человека. Я не могу представить себе, что Волан-де-Морт предпримет такую попытку. А ты можешь?

— Нет, — ответил за Гарри Рон. — И все же, говорится в этой книге хоть чтонибудь о том, как уничтожить крестраж?

— Да, — ответила Гермиона, переворачивая хрупкие страницы с таким видом, точно она вглядывалась в загнившие внутренности животного. — Книга предупреждает Темных колдунов, что чары, ограждающие крестражи, должны быть очень крепкими. Из прочитанного мной следует — то, что Гарри проделал с дневником Реддла, было одним из немногих надежных способов уничтожения крестража.

— Это ты про удар клыком василиска? — спросил Гарри.

— А, ну тогда нам повезло, что у нас этих клыков навалом, — сказал Рон. — А я все гадал, к чему бы их приспособить.

— Использовать клык василиска вовсе не обязательно, — терпеливо пояснила Гермиона. — Просто требуется нечто настолько разрушительное, что после него крестраж не сможет восстановиться. От яда василиска спасает только одно средство, невероятно редкое…

— Слезы феникса, — кивнул Гарри.

— Точно, — подтвердила Гермиона. — Наша проблема в том, что таких же разрушительных веществ, как яд василиска, существует совсем немного и все они слишком опасны, чтобы таскать их с собой. Но как-то разрешить эту проблему нам придется, потому что рвать крестраж на части, разбивать его или дробить бессмысленно. Необходимо сделать все так, чтобы никакой магией восстановить его было невозможно.

— Ладно, — сказал Рон, — допустим, нам удастся разломать штуковину, в которой живет кусочек его души. Но почему он не может перебраться на жительство куданибудь еще?

— Потому что крестраж — полная противоположность человеческого существа. — Гермиона, увидев, что Гарри и Рон запутались окончательно, торопливо продолжила: — Вот смотри, Рон, если я сейчас выхвачу меч и проткну им тебя насквозь, я же все равно не причиню твоей душе никакого вреда.

— И это станет для меня подлинным утешением, не сомневаюсь, — сообщил Рон.

Гарри засмеялся.

— На самомто деле и станет! — сказала Гермиона. — Но я о другом. Что бы ни произошло с твоим телом, душу это не затронет, она выживет. А с крестражем все наоборот. Жизнь обитающего в крестраже обломка души зависит от его вместилища, его заколдованного тела. Без него этот обломок существовать не может.

— Дневник, когда я его проткнул, словно бы умер, — сказал Гарри, вспомнив чернила, вытекавшие, точно кровь, из пронзенных страниц, и визг, с которым исчезла часть души Волан-де-Морта.

— И как только ты уничтожил дневник, запертый в нем кусочек души существовать больше не смог. Джинни еще до тебя пыталась избавиться от дневника, утопила его, а он вернулся назад и был как новенький.

— Погоди, — сказал Рон, наморщив лоб. — Кусочек души, сидевший в дневнике, полностью овладел Джинни, правильно? А это как же получается?

— Пока волшебное вместилище остается целым, скрытый в нем кусочек души может входить в тех, кто оказывается слишком близким к крестражу, и выходить из них. Я говорю не о том, кто долго держит крестраж в руках, — добавила она, прежде чем Рон успел открыть рот. — С прикосновениями это вообще никак не связано. Я имею в виду близость эмоциональную. Джинни вложила в дневник всю душу и стала невероятно уязвимой. И всякий, кто чересчур привязывается к крестражу или впадает в зависимость от него, наживает большие неприятности.

— Хотел бы я знать, как Дамблдор уничтожил перстень, — сказал Гарри. — И почему я его не спросил? Я никогда понастоящему… — Голос его пресекся. Он задумался обо всем, что следовало бы выспросить у Дамблдора, о том, как со времени смерти Учителя ему, Гарри, стало казаться, что при жизни Дамблдора он упустил столько возможностей узнать побольше… узнать обо всем…

Тишину нарушил сотрясший стены треск, дверь комнаты распахнулась. Гермиона, взвизгнув, уронила на пол «Тайны наитемнейшего искусства»; шмыгнувший под кровать Живоглот взволнованно зашипел; Рон вылетел из кровати, рассыпая обертки от шоколадных лягушек, и врезался головой в противоположную стену. Рука Гарри сама собой рванулась к волшебной палочке, но тут он сообразил, что перед ним всего лишь миссис Уизли с растрепанными волосами и искаженным гневом лицом.

— Сожалею, что помешала вашей уютной беседе, — подрагивающим голосом произнесла она. — Я не сомневаюсь, что все вы нуждаетесь в отдыхе… Но в моей комнате свалены свадебные подарки, их необходимо разобрать, а мне помнится, будто вы обещали с этим помочь.

— Ах да! — Перепуганная Гермиона вскочила так резко, что набросанные ею на пол книги разлетелись во все стороны. — Мы сейчас… простите…

И Гермиона, послав Рону и Гарри страдальческий взгляд, поспешила покинуть комнату, последовав за миссис Уизли.