Эмили Родда - Всё о волшебной стране Тилоаре

Барда кивнул:

— Похоже, в Лоаре тоже ждали королевской милости и получали такие же ответы. Думаю, люди чувствовали себя преданными, и когда пришло последнее письмо из дворца… — Он протянул Лифу два бумажных обрывка.

— Они тоже были в шкатулке. Лежали сверху.

Соединив две половинки, Лиф прочитал торопливо написанное послание.

Добрые жители Лоары!

Волшебный Пояс украден, Повелитель Теней вернулся и сеет зло в нашей стране. Мне и моей жене, носящей под сердцем наследника престола, помог бежать верный друг. В знак верности данной клятве, приютите нас в своем славном городе. Прошу вас не медля передать ответ с этим гонцом.

Лиф непонимающе смотрел на письмо.

— С гонцом? С каким гонцом? — спросил он.

— С птицей, — пожал плечами Барда. — С вороном, таким как Кри. Когда-то их было в Тиле очень много. За острый ум их в старину прозвали королевскими птицами. Наверное, поэтому колдунья Тэган так их ненавидела.

— Горожане разорвали письмо, — вздохнул Лиф. — Они отказали королю в помощи, нарушили клятву. Почему?

Барда нахмурился, на его лице читалось глубокое разочарование.

— Стела была установлена во времена Адина. Возможно, в Лоаре уже не верили в силу клятвы. Но древнее волшебство оказалось могущественным, и как только письмо было порвано, пророчество сбылось. — Он посмотрел на резную шкатулку. — Об этом твой отец не подумал, Лиф. Король и королева покидали Тил в спешке, они не стали дожидаться гонца. Наверняка они были уверены, что получат ответ по дороге и волшебство Лоары встанет на их защиту. Но этому не суждено было сбыться.

— Значит, все время папа верил, что наследник ждет здесь, — проговорил Лиф. — Он держал это в тайне, думал, что мы зайдем в Лоару в самом начале нашего пути. Ты не помнишь? Он хотел, чтобы сначала мы отправились в долину Пропавших. В этом случае мы бы прошли через город по дороге в пещеру Зверя. — Мальчик обхватил Пояс руками, это придало ему уверенности. — Возможно, Эндон и Шарн и не нашли убежище в Лоаре, но тем не менее Враг не смог их отыскать. Пояс цел, а значит, наследник жив, где бы он сейчас ни был. Так говорит отец, мы должны ему верить.

Он сунул обрывки письма в шкатулку и снова поставил ее на ступени.

Барда внимательно разглядывал площадь, белые колонны, статуи птиц и зверей, клумбы, засаженные цветами. Лиф не понимал, что так волнует друга, все было недвижимо, безмолвно. На площади были только Дейн, склонивший колени у мраморной стелы, и Жасмин, присевшая рядом с ним.

— Почему незащищенный город остался таким прекрасным, таким нетронутым, Лиф? — спросил Барда. — Почему мародеры и пираты не тронули его? Что не позволило им разграбить сокровища Лоары? — Он указал на резную шкатулку. — Даже эта вещица представляет немалую ценность. В городе должно быть множество дорогих предметов. Но они остались здесь. Почему? — Барда говорил тихо, но голос эхом разносился по пустой площади.

Лиф поднял на друга глаза.

— Думаешь, Лоара до сих пор находится под защитой? — прошептал он.

— Лиф! Барда! — громко позвала Жасмин.

Вздрогнув, они оглянулись. Девушка все так же сидела рядом с Дейном. Она помахала рукой, и друзья поспешили вниз по ступеням.

Когда они подошли, Дейн даже не поднял головы. Жасмин набросила ему на плечи одеяло, но мальчик не мог унять дрожь.

— Он не двигается, — объяснила Жасмин. — Его бьет дрожь, он даже не может сделать глоток воды. Я боюсь за него.

Дейн приоткрыл побледневшие губы.

— Умоляю, уведите меня отсюда, — прошептал он. — Я больше не могу это выносить. Пожалуйста, уведите меня.

Поддерживая под руки Дейна, друзья направились к выходу из города. Глаза мальчика закатились, ноги волочились по земле, холодный пот струился по лбу, дрожь сотрясала тело.

Лифу было жаль видеть его в таком состоянии, но слабость Дейна приводила его в недоумение. Разве мальчик не провел целый год в штабе с Думом? Разве никогда раньше не сталкивался с Олами и другими опасностями?

Дейн рассчитывал найти в Лоаре родителей и не нашел, но неужели разочарование так глубоко ранило его? Как будто сердце мальчика разбилось вместе с мраморной стелой, а сила духа исчезла вместе с зеленым пламенем.

Путники медленно шли по улицам, разглядывая заброшенные дома. Грустно было видеть следы исчезнувшей жизни: яства, такие же свежие, как в тот час, когда они были приготовлены; расписной фарфор и прозрачный хрусталь; вышитые подушки и занавесы. Почти в каждом доме стоял ткацкий станок, на котором удивительные по красоте ткани ожидали возвращения мастериц.

Ткацкий станок напомнил Лифу о матери. Как часто он видел ее склоненной над таким же станком. Лиф знал, что мать искусная ткачиха, потому что так говорили другие, но грубые тусклые нити, которые ей приходилось использовать, не шли ни в какое сравнение с переливающимися, как драгоценные камни, нитями мастериц Лоары.

Самой прекрасной вещью, когда-либо сшитой матерью, был плащ, в который он сейчас кутался. В этот плащ мать вложила все свое умение, а еще, как сказала она сама, любовь и память.

Где теперь его мать?

«Я лучше всех должен понимать горе Дейна, — подумал Лиф. — Я знаю, что такое тоска и страх за родителей… Но ты не потерял надежду, — подсказал ему внутренний голос. — Ты не впал в отчаяние, не утратил сил. А Жасмин? Разве она сложила руки, когда родителей увели Серые Стражи? Разве впал в отчаяние Барда, когда враги убили его мать и друзей? — Лиф тряхнул головой, отгоняя от себя эти мысли. — Все люди разные, — сказал он себе. — Я не должен винить…»

Внезапно его осенила догадка. Возможно, что-то еще скрывается за слабостью Дейна, что-то, о чем они не знают. Все говорило о том, что мальчик не просто разочарован и расстроен, а удивлен. И удивлен гораздо сильней, чем можно было ожидать. Если, конечно, Дейн рассказал им всю правду.

Туннель, ведущий из города, был уже совсем близко. Когда они вошли под его своды, Лиф снова ощутил непонятный холодок. Мальчик двигался как во сне и, когда вышел на освещенную солнцем лужайку, почувствовал странное сожаление.

Они с Бардой осторожно положили Дейна на землю. Тот метался как в лихорадке, большие глаза невидяще уставились в высокое небо.

— Дейн, нужно держаться, — тихо сказал Барда. — Ты мучаешь сам себя.

Он повторил эти слова несколько раз, прежде чем Дейн услышал его. Мальчик медленно огляделся, проглотил комок в горле и облизал сухие губы.

— Извините меня, пожалуйста. То, что город оказался пустым, явилось для меня слишком большим потрясением…