Рик Риордан - Перси Джексон и море Чудовищ

После обеда я тренировался на арене вместе с обитателями домика Аполлона. Я всегда был хорош в фехтовании. Говорили даже, что я лучший из всех обитателей лагеря за последние несколько сотен лет, кроме разве что Луки. Меня вечно сравнивали с Лукой.

Я с легкостью побеждал парней из команды Аполлона. Мне бы следовало попробовать свои силы против бойцов из домиков Ареса и Афины, потому что они слыли лучшими мечниками. Но с Клариссой и ее собратьями я не ладил, а после нашей ссоры мне не хотелось видеть Аннабет.

Я ходил на стрельбище, хотя стрелок из меня никудышный, а без Хирона занятия казались скучными. В артистической мастерской я начал ваять бюст Посейдона, но он слишком скоро стал походить на Сильвестра Сталлоне, так что я бросил это дело. Когда пришло время взбираться на скалу для лазания, я уже кипел, как вулкан перед извержением. А вечером я ходил патрулировать границы. Хоть Тантал и настаивал на том, что нам не стоит предпринимать попытки защитить лагерь, некоторые ребята потихоньку продолжали выходить в дозор по очереди в свободное время.

Я сидел на вершине Холма полукровок и смотрел, как дриады ходят туда-сюда и поют песни умирающей сосне. Сатиры принесли свои тростниковые дудочки и наигрывали волшебные мелодии, перекликающиеся со звуками природы, и на какое-то время сосновые иголки перестали опадать. Цветы на холме заблагоухали еще сладостнее, трава зазеленела ярче, но, как только музыка прекратилась, в воздухе вновь разлилась болезнь. Словно отрава, впитавшись в корни деревьев, поразила весь холм, и теперь он умирал.

Чем дольше я там сидел, тем больше сердился.

Все это дело рук Луки. Я помнил его хитрую улыбку, шрам, оставленный на его лице когтем дракона. Он делал вид, будто мы друзья, а сам все это время был самым преданным слугой Кроноса.

Я посмотрел на свою ладонь. Шрам, которым Лука меня наградил прошлым летом, бледнел, но я все еще его видел – белая рана в форме звезды в том месте, где меня ужалил его скорпион.

Я подумал о том, что мне сказал Лука прямо перед тем, как попытался убить: «Прощай, Перси. Наступает новый Золотой век. И тебе в нем нет места».

По ночам мне снился Гроувер.

Иногда только отзвуки его голоса. Однажды я услышал, как он говорит: «Оно здесь».

А в другой раз: «Ему нравятся овцы».

Я подумывал, не рассказать ли о своих снах Аннабет, но как бы это выглядело? Я имею в виду: «Ему нравятся овцы?» Она бы подумала, что я сошел с ума.

Вечером накануне гонки мы с Тайсоном закончили нашу колесницу. Она получилась чертовски крутая. Металлические части Тайсон сам выковал в кузнице, а я зачистил шкуркой деревянные и собрал повозку. Мы сделали ее бело-голубой, с узором из волн на бортах, а спереди нарисовали трезубец. Мы проделали такую работу, что казалось только справедливым, если Тайсон поедет вместе со мной в качестве воина, хотя я знал, что лошадям это не понравится, а из-за немалого веса Тайсона мы только потеряем в скорости.

Когда мы уже укладывались спать, Тайсон сказал:

– Ты сердишься?

Тут я осознал, что хмурюсь.

– Неа. Я не сержусь.

Он улегся на свою кровать и какое-то время лежал тихо в темноте. Он был слишком длинным для обычной постели. Потом он вдруг натянул на плечи одеяло, так что ноги высунулись наружу.

– Я чудовище.

– Не говори так.

– Но это ничего. Я буду хорошим чудовищем. Тогда тебе будет не из-за чего сердиться.

Я не нашелся что ответить. Просто смотрел в потолок и чувствовал себя так, будто медленно умираю вместе с деревом Талии.

– Дело в том… У меня просто никогда раньше не было брата. – Я изо всех сил старался, чтобы голос не дрожал. – Для меня все слишком сильно изменилось. И я волнуюсь за лагерь. И другой мой друг, Гроувер… возможно, сейчас в опасности. У меня постоянно такое чувство, как будто я должен что-то сделать, как-то помочь, но я не знаю как.

Тайсон ничего не сказал.

– Прости, – решился я. – Это не твоя вина. Я злюсь на Посейдона. Мне кажется… что он хотел смутить меня, как будто он нас сравнивает или что-то в этом роде, а я не понимаю почему.

Послышался низкий гудящий звук. Тайсон храпел.

Я вдохнул.

– Спокойной ночи, здоровяк.

И тоже закрыл глаза.

Мне приснился Гроувер в подвенечном платье.

На его фигуре платье сидело так себе. Подол слишком длинный и весь в пятнах засохшей грязи. Вырез слишком глубокий. Лицо моего друга скрывала изорванная вуаль.

Он стоял в темной пещере, освещенной только факелами. В одном углу располагалась раскладушка, в другом – старинный ткацкий станок с натянутым на раме незаконченным белым полотном.

Гроувер смотрел прямо на меня, как будто я телепрограмма, начала которой он долго и с нетерпением ждал.

– Слава богам! – взвыл он. – Ты меня слышишь?

Мое сонное сознание реагировало медленно. Я продолжал оглядываться по сторонам, рассматривая сталактиты на потолке; воняло овцами и козами, откуда-то доносилось рычание, ворчание и блеяние, кажется, эти звуки раздавались из-за валуна размером с холодильник, которым был завален единственный выход из комнаты. Очевидно, за этой «дверью» скрывалась пещера побольше.

– Перси? – позвал Гроувер. – Пожалуйста, у меня нет сил передавать мысли лучше. Ты должен меня услышать!

– Я тебя слышу, – ответил я. – Гроувер, что происходит?

За каменной глыбой чудовищный голос позвал:

– Мулипусечка! Ты уже закончила?

Гроувер вздрогнул и ответил тоненьким фальцетом:

– Нет еще, любимый! Осталось еще несколько дней!

– Хрр! Но ведь уже прошло две недели!

– Нет-нет, лапочка. Всего пять дней. Так что осталось еще двенадцать.

Находящийся по ту сторону монстр замолк, видимо, пытаясь считать. Очевидно, с арифметикой у него было еще хуже, чем у меня, потому что он прорычал:

– Ну ладно, но поторопись! Я хочу ЗАГЛЯНУТЬ под вуаль, хе-хе-хе.

Гроувер снова повернулся ко мне.

– Ты должен мне помочь! Времени в обрез! Я заперт в этой пещере. На острове посреди моря.

– Где ?

– Я точно не знаю! Я прибыл во Флориду и повернул налево.

– Что? Как ты…

– Это ловушка! – перебил Гроувер. – Вот почему сатиры никогда не возвращались из этого путешествия. Это пастух, Перси! И оно у него! Его волшебная сила так велика, что оно пахнет как великий бог Пан! Сатиры приходят сюда и попадают в ловушку, их съедает Полифем!

– Поли-кто?

– Циклоп! – в отчаянии выпалил Гроувер. – Я почти спасся. Добежал до «Святого Августина».

– Но он преследовал тебя, – вспомнил я свой первый сон. – Он загнал тебя в магазин свадебных платьев.

– Точно, – вздохнул Гроувер. – Наверное, тогда у меня впервые получилось мысленно выйти с тобой на связь. Слушай, я пока жив только благодаря этому подвенечному платью. Монстру кажется, что я вкусно пахну, но я ему сказал, что это просто духи с ароматом козлов. Слава богам, он плохо видит. Он наполовину слеп с тех пор, как кто-то подбил ему глаз. Но он скоро поймет, что я такое. Он дал мне всего две недели, чтобы закончить приготовления к свадьбе, и он теряет терпение!