Владислав Крапивин - Рассекающий пенные гребни

– Ну, просто музей! – вырвалось у Оськи.

Была здесь уйма корабельных вещей. Такие же, как в келье, круги, фонари, штурвалы, а еще – тумбочки для морских компасов (нактоузы!), громадный судовой прожектор, несколько якорей ростом с мальчишек, какие-то фигурные балясины в отверстиях дубовой балки, могучий деревянный кругляк (наверно, обрезок старинной мачты)…

Но самые главные были деревянные фигуры. В рост человека.

Оська сразу догадался, откуда они! Это украшения старых парусников! В прошлые века такие скульптуры укрепляли на форштевнях, под бушпритами бригов и фрегатов. Деревянные рыцари, богини, сказочные звери и герои мчались впереди корабля над волнами и рассекали пенные гребни…

Фигур было пять. Две пышнотелые девицы, рыцарь со щитом и в шлеме с поднятым забралом, еще один рыцарь – точнее, витязь: в русском шишкастом шлеме, в панцире из квадратных блях и с луком, который он держал вытянутой рукой в кольчужной рукавице. Видно было, что лук не прежний, а сделан недавно – из светлого дерева с натянутой капроновой тетивой. И стрела была новая – с покрашенным серебрянкой наконечником и с настоящим пером.

Пятая скульптура, поменьше других, была в полутени, в дальнем углу, сразу не разглядеть…

Оська и Норик одинаково приоткрыли рты:

– Ух ты…

– Вот это да…

Впрочем, на девиц оба взглянули искоса, с подчеркнутым отсутствием интереса. Те были голые. Правда, одну спереди слегка прикрывали длинные, распущенные и как бы прижатые ветром волосы. А другая была с рыбьим хвостом. Зато груди у “рыбы” – ну, прямо хоть надевай этот… бюстгалтер.

Сильвер бесцеремонно похлопал волосатую по пухлой руке.

– С тендера “Наяда” красавица… А эта со шхуны “Русалочка”. Хороши?

– А он? – Оська и Норик вместе обернулись к рыцарю. У него на треугольном щите был вырезан вздыбленный зверь, не поймешь какой.

– Это… Я его, голубчика, выменял у одного очень старого любителя, нынче уже покойного. Он, любитель то есть, утверждал, братцы мои, что данный благородный воин со знаменитого клипера “Ланселот”. Хотелось бы верить… Знаете, что такое клипера?

Оська и Норик переглянулись.

– Еще бы!

– Вот и чудесно… А этот вот герой, с луком, тоже с клипера. Только не с английского гонщика, а с русского, военного. Назывался “Стрелок”. Были такие на закате парусной эпохи. Ходили на них в экспедиции к дальним островам, возили курсантов-гардемаринов вокруг света. Надо сказать, славные были времена…

Дерево фигур было темного, серо-кофейного цвета. Местами его проточили морские черви – словно по скульптуре пальнули крупной дробью. Кое– где лохматились древесные волокна. И несмотря на всю свою пораненность, побитость фигуры казались живыми. Ну, не такими живыми, конечно, как люди, а будто в них таился сказочный дух. Волшебные мысли, таинственные планы. В зябком, спрятанном под скалами зале тихо дышали морские легенды.

Наверно, старые мастера вселяли в этих деревянных скульптур живые души.

Сильвер, кажется, думал о том же.

– Я вот жалею, что не жил века два-полтора назад. Резал бы я из дерева таких вот красавцев для кораблей, всего себя в них бы вкладывал…

“И нога тогда уцелела бы”, – мелькнуло у Оськи. Чтобы Сильвер не уловил эту мысль, Оська торопливо спросил:

– А там, в углу, кто?

– Там… это, можно сказать, ваш дружок.

В углу стоял мальчишка. Он слегка откинулся, прижимаясь лопатками к известняку. Ноги его были полусогнуты – видимо, раньше ступни касались форштевня. А теперь мальчик пальцами ног упирался в срез низкого бревенчатого кругляка.

Длинные локоны были откинуты ветром. Пухлый рот приоткрыт, взгляд направлен в морскую даль. Наверно, и сейчас мальчик видел летящую навстречу пену.

Вода прилепила к телу одежду: подвернутые до колен широкие штаны и рубашку с распахнутым воротом. Сквозь нее даже проступали мальчишкины ребра…

Был он ростом чуть побольше Оськи и Норика. И, кажется, постарше. А может быть, такой же. Левая рука мальчика отведена была назад, пальцы растопырены. Возможно, раньше ладонь, как и ступни, касалась бруса-волнореза. А правую руку мальчик вскинул над плечом. Но… она была не вся. Обломал ее кто-то над согнутым локтем. Чья-то злая сила.

Мальчик, видимо, не чувствовал боли. По-прежнему стремился вперед. Но Оська смотрел, смотрел на расщепленный обломок, и вдруг ниже локтя горячо рванула боль. Может, такая же, какую испытал Сильвер, когда оторвало ногу. Но это лишь на миг. Оська даже не двинулся, только прикусил губу.

Норик торопливым шепотом (словно защищая Оську) проговорил:

– Можно ведь снова сделать руку.

– Можно, – покивал Сильвер. – Да пока не знаю как.

Все глядя в мальчишкино лицо, Оська спросил:

– Кто он?

– Мальчик с брига “Мальчик”. Тут, как вы, наверно, догадались, есть особая история.

Оська догадывался. Норик, видимо, тоже. Потому что сразу попросил:

– Расскажите!

– Ну, что ж, можно… – Сильверу, кажется, не хотелось расставаться с гостями.

Сильвер сел на обрезок мачты. Оська и Норик – на два плетеных кранца у его ног. И Оська уже не вспоминал про часы. Вернее, вспомнил, но не те, которые неумолимо двигают время, а старинные, бронзовые.

Те часы стояли на полке в магазине, где торговали всякой стариной: фарфоровыми статуэтками, мраморными письменными приборами, медными подзорными трубами, офицерскими кортиками прошлых времен, иконами… Кстати, как можно торговать иконами? Сильно верующим Оська не был (так, иногда перекрестится на всякий случай, вот и все), но образа – это же святые предметы! И вдруг – давайте за них деньги! Вон, Сильвер даже шарики с крошечным Николой-на-Цепях продавать не стал (Оська украдкой потрогал шарик на цепи – из него будто излучалось тепло)…

И все же в магазине Оське нравилось. Он и Эдик Тюрин по дороге из школы часто забегали сюда посмотреть на редкости. Особенно – на часы. Те, что раньше стояли, наверно, в каком-то богатом доме.

Циферблат был вделан в куб из темного мрамора. А на кубе – бронзовые фигурки. На бухте корабельного троса сидел старик в помятой фуфайке и с круглой шкиперской бородкой – сразу видно: бывалый моряк. У ног его пристроились два мальчика. Обыкновенные, вроде Оськи и Эдьки, только не в юнмаринках. Один в матросском костюме, другой в косоворотке, в мятых, порванных на коленке штанах и в большом картузе. Как Петя и Гаврик из всем известной книжки. Но не они, конечно, а просто приморские пацаны. Старый шкипер им рассказывал какую-то историю. Мальчишки запрокинули головы и буквально растопырили уши…

Потом часы продали…

А теперь бронзовый старик и ребята будто ожили – здесь, в музейном подземелье…

– Этот бриг называли сперва не “Мальчиком”, – неторопливо рассказывал Сильвер. – Было у него поначалу, говорят, другое имя. “Даниэль”, вроде бы. Так звали этого мальчишку, когда он еще был живой-настоящий. А появился он в здешних местах издалека. С иностранным десантом приплыл, когда началась тут Первая осада…