Нина Семушина - Те, которых не бывает [litres]

Явно скрипучая деревянная дверь с затейливой ручкой и ржавым почтовым ящиком была приоткрыта; над дверью тускло светилась табличка:

Общество с неограниченной ответственностью

«Дом Одного Окна»

Настя вскочила и, не разбирая, где лужи, а где асфальт, бросилась к двери. Она влетела в неё, как пушечное ядро, снося всё на своём пути: скамейку для обуви, старинную деревянную вешалку, какие-то верёвки, на которых сушились травы, и даже огромное мутное зеркало в старинной раме.

Навстречу ей примерно с такой же скоростью, но беззвучно сбежала по лестнице невысокая худая женщина с чёрными волосами до плеч в каком-то странном тёмном платье.

– Позовите Лию! Мне нужна помощь! – закричала Настя, тормозя о перила. – Надо вызвать скорую, угол Газеты «Звезда» и Тимирязева, там пожилому человеку очень плохо. Ему примерно восемьдесят лет, и у него две таксы с собой. У него шляпа и тросточка.

Женщина в мгновение ока переместилась на лестничную площадку, где висел большой белый, как в старинных фильмах, телефон.

– Алло, скорая? Это Дом Одного Окна. Пожалуйста, примите вызов: угол Газеты «Звезда» и Тимирязева, пожилому человеку плохо… Да, конечно, это достоверная информация. Мужчина, примерно восемьдесят лет. Да, он один там. У него две собаки, но я сама с ними разберусь. Да-да, конечно, можно оставить там. Спасибо! Как всегда, к Винтеру? Спасибо. Я предупрежу.

Она слегка картавила; у неё был тихий, очень спокойный голос – как будто она ни минуты не сомневалась в благополучном исходе дела и совершенно не нервничала. Женщина встала на цыпочки, чтобы повесить огромную трубку своего доисторического телефона, и так же беззвучно подошла к Насте.

– Всё будет нормально. По моим вызовам они всегда приезжают быстро; собаки сейчас придут ко мне, и мы их с тобой вместе покормим. Как только твоего пациента привезут в больницу, нам перезвонят. Ты действительно большая молодец, что не растерялась.

Разбитые коленки болели, Настя замёрзла и так перепугалась, что сейчас, когда всё уже почти закончилось, она наконец расплакалась. Она так и села на пол, среди поверженных вещей, убаюкивающего запаха каких-то лекарственных трав и почему-то малинового варенья. Таинственная женщина села рядом с ней.

– А где Лия? – спросила Настя сквозь слёзы.

– Лия – это я, – улыбнулась хранительница Дома Одного Окна. – Приятно познакомиться.

Настя воззрилась на неё, как на какого-нибудь камышового котика в зоопарке. У Лии были большие тёмные глаза, от которых паутинками расходились маленькие морщинки, впечатляюще длинный нос и какой-то очень грустный рот, хотя вроде бы она улыбалась. И сидела сгорбившись – Берта Исааковна просто убила бы за такую осанку! В её облике не было совершенно ничего волшебного. Нисколечко.

– Да, я не очень похожа на волшебницу, – понимающе кивнула хранительница Дома. Кажется, её тоже немного расстраивал этот факт, но не очень сильно. Телефон на лестничной площадке дребезжаще зазвонил, и Лия без каких-либо магических трюков снова побежала вверх по лестнице.

– Дом Одного Окна. Уже привезли? Как быстро! Спасибо. И что прогноз? Благоприятный? Ну и замечательно. Ребята, вы волшебники. Я? Ну нет, сами такие.

Спустя полчаса Настя сидела в кресле-качалке, завернувшись в десять одеял, и пила чай с малиновым вареньем. Слёзы на её щеках давно высохли – да и у кого угодно высохли бы, потому что одеяла были мягкими, кресло убаюкивающе скрипело, чай был вкусный и с какими-то садовыми травками, а варенье вообще, наверное, могло вернуть веру в человечество даже самому отчаявшемуся человеку. Одним словом, варенье было просто волшебное.

У Настиных ног дремали две таксы, Ося и Яся. Как их зовут, выяснила Лия, которая уже оповестила родственников заболевшего дедушки, оказавшегося Николаем Сергеевичем, о том, что с ним случилось и в какую больницу его забрали; проверила, есть ли в больнице нужное лекарство, и когда выяснилось, что нет, сгоняла некоего Яна (возможно, кудрявого парня из трамвая? Не может быть, мир не настолько тесен) за ним в аптеку. В довершение всего она позвонила Настиным родителям, с которыми поговорила как старая знакомая, объяснила им, что случилось, и пообещала, что к утру Настя будет дома. Теперь Лия сидела на подоконнике, рядом с большой керосиновой лампой, и смотрела куда-то туда, где за стеклом и дождём кто-то нуждался в свете этой лампы. На плече у Лии молча сидел пафосный чёрный ворон, одинаково грозно глядевший и на Настю, и на такс, и на чашку с чаем.

– А откуда вы знаете мою маму? – поинтересовалась Настя из глубин одеял.

– Твоя мама ведь работает в милиции. Мы с ними очень много вместе делаем; довольно часто люди приходят сюда, от кого-то спасаясь, или когда они стали свидетелями чего-то страшного. Поэтому про нас хорошо знают и в скорой помощи, и в милиции.

– Про нас? – насторожилась Настя.

– Про меня, – развела руками Лия. – Мы вдвоём с Вороном тут живём, но он не очень разговорчивый и очень вредный, как и положено волшебному ворону.

– А он волшебный?

– На самом деле – не очень, – призналась Лия.

У неё были очень милые ямочки на щеках, когда она улыбалась. «Интересно, сколько ей лет, – думала Настя. – И сколько было, когда она стала хранителем Дома?»

– А вы всегда одна?

– Вот, например, ты пришла. Так что, конечно, нет.

– А к вам можно просто прийти в гости? У вас есть друзья? – спросила Настя, подумав.

Лия как будто не заметила её вопроса, глядя куда-то в стену, увешанную фотографиями. На одной из них Настя узнала Раду Аркадьевну из трамвая; Рада Аркадьевна вместе с какими-то другими людьми стояла на крыльце здания с вывеской «Пермский Гидрометцентр». «Заслуженные члены профсоюза предсказателей», – гласила подпись в углу.

На другой были изображены трое подростков – высокий худой мальчик в очках, с неровно остриженными тёмными волосами; полная весёлая девочка со стрижкой каре в чёрном берете, а третьей, очевидно, была Лия, не очень сильно изменившаяся со времён своей юности. Только на этой фотографии она вся светилась от счастья, не в пример сегодняшнему дню. Значит, всё-таки у неё есть друзья – или, по крайней мере, когда-то были.

С третьей фотографии на Настю смотрела молодая Берта Исааковна, которая, казалось, сейчас прямо с этой фотографии куда-то унесётся в потоке своей неиссякаемой энергии. Интересно, как у неё на всё и на всех всегда хватало сил? Можно подумать, что у неё была машина времени…

Часы пробили два раза. Таксы сладко потянулись.

– Лия, а Берта Исааковна – волшебница? А Кондуктор, а Ян, а Рада Аркадьевна?

Лия повернулась к Насте. В свете лампы на окне тени на её лице обозначились чётче, и оно стало выглядеть почти как нарисованное. Да и вся Лия, в чёрном платье, с вороном на плече, с длинными пальцами и острыми коленями, казалась как будто не настоящей, а книжной иллюстрацией на странице, которую вот-вот перевернут. И надо успеть спросить, пока страницу не перевернули.