Нина Семушина - Те, которых не бывает [litres]

– Конечно. Волшебников вообще гораздо больше, чем ты думаешь.

– Смотря что понимать под словом «волшебник»!

– А это как раз неважно, – улыбнулась Лия.

Сил спорить не было. Уже засыпая, Настя подумала, что хотела спросить её о чём-то ещё, но это тоже было уже неважно. Настины сны пахли липовым цветом и малиновым вареньем.

Открыла глаза Настя уже дома, в своей постели. Она смутно припоминала, как кто-то брал её на руки и куда-то нёс, припоминала запах папиных сигарет, смешивающийся с медицинским запахом и тонким ароматом малинового варенья, но как именно она попала домой, не знала. Ну и ладно. Это, в конце концов, не самое необычное событие за последнюю неделю.

Дождь монотонно и настойчиво барабанил по карнизу. Настя вылезла из-под одеяла и, дрожа от холода, побежала одеваться. Наскоро позавтракав и намотав на себя всё тёплое, что у неё было, девочка выбежала из дома.

Её ведь ждут там люди без зонтов на серой неуютной остановке трамваев.

…Остановка напоминала цветочную клумбу. Вокруг маленького островка под крышей тут и там расцвели разноцветные зонтики – синие, жёлтые, малиновые, розовые. Под каждым из них стояло по несколько человек.

– А ты что здесь делаешь? Иди-ка домой, а то разболеешься, – окликнул Настю из-под розового зонтика кудрявый зеленоглазый Ян. Он явно знал обо всём, что случилось вчера вечером и сегодня ночью. Вместе с ним под зонтом стояли женщина с пятью авоськами, которой надо было ехать до Медицинской академии, и рыжий врач скорой помощи, похожий на кота.

– Слышишь, дорогая, тебе не сказали, что у тебя сегодня выходной? – проникновенно сообщила ей Рада Аркадьевна из-под голубого зонтика в горошек. – Знаешь такое слово? Вот и молодец. Умная девка!

– Варенье не забудь, – протянулась к Насте из-под клетчатого зонта знакомая рука в таком же клетчатом дождевике. Девочка подняла глаза: птиценосый парень стоял на остановке сразу с двумя зонтами, прикрывая от дождя как минимум группу детского сада.

– И это. У тебя есть телефон? – изрёк из-под красного зонта, который держал над мамой с двумя детьми такой же помидорчато-красный мальчик в футболке с надписью «НАТЕ!». – А то я не очень понял, где смотреть на грифонов, но, в общем, хотел бы с тобой на них посмотреть. Если ты не против.

…Подъехал, дребезжа, краснощёкий свежеумытый трамвай, и Настя, отсчитывая самому обычному на первый взгляд кондуктору шестнадцать рублей за проезд, подумала о том, что Лия, кажется, всё-таки была права – даже если все эти люди вышли на остановку с зонтиками не без её участия.

Особенно если это было так.

Автобус остановился нехотя, со вздохом. В открытые двери повеяло железнодорожными рельсами, запахом сигарет и почему-то морем, хотя Камское море и было всего лишь водохранилищем.

– Проходим в салон, что ли, в салон, не задерживаем новых пассажиров, – посоветовал из динамика голос водителя.

Сжимая гладиолусы как гладиусы, прижимая к себе корзины с яблоками раздора ( «Женщина, почему вы опять свои яблоки поставили мне на ногу?!» ), продираясь на заднюю площадку, где колыхались на каждом ухабе дороги разноцветные астры ( «А чё там следующая остановка, я за этой вашей травой не вижу ничего!» ), пассажиры везли в город остатки лета – сколько влезло в автобус. Больше, кажется, не влезало.

Худой длинноволосый мальчик в очках с большим трудом открыл окно на задней площадке и высунул голову в наступающую осень. Ветер трепал его волосы – грязные и черные, как волны Камского водохранилища в ночи. Мальчик щурился, когда в лицо попадал, как брызги от дождя, свет фонаря. С его лица сползало высокомерно-презрительное выражение, но мальчик вовремя спохватывался и натягивал его обратно – как свитер, который не по росту и потому всё время сползает с плеча.

– Вы чего тут развалились, вот пожилому человеку сесть некуда, – закудахтали в недрах автобуса повисшие на жёрдочках тетеньки с корзинами.

– Не переживайте, дамы, мне вполне неплохо, – тут же отозвался, по-видимому, тот самый пожилой человек. У него был приятный, слегка хриплый голос, почему-то сразу напомнивший о сказках на советских детских пластинках.

Двигатель взревел, и автобус решительно подпрыгнул на горке.

– Вы, кажется, единственный, кому тут неплохо, – простонал кто-то, по-видимому, придавленный горой тел или сметённый яблочной лавиной. – Волшебник вы, что ли?

– Может, и волшебник, – неожиданно легко согласился сказочный голос.

Кто-то несмело засмеялся.

– Тогда сделайте, пожалуйста, так, чтоб в автобусе было наконец чем дышать, – попросил кто-то раздражённо.

Мальчик в очках тут же втянулся обратно в автобус – и увидел, как невысокого роста дед в застиранной клетчатой кепке поднимает вверх свою простенькую трость и одним движением открывает люк над своей головой. По автобусу прокатился смешок.

– Докатились, – заметил кто-то на передней площадке. – Уже люк открыть им волшебник нужен. Постыдились бы!

Обитатели задней площадки немедленно завелись, как пластмассовая курица, которая бьётся головой об стол и клюёт воображаемое зерно.

– Пожилого человека так эксплатируют! Ни стыда ни совести!

– Эксплуатируют!

– А я что сказала?!

– А вы не то сказали, я что, глухой?

Мальчик снова высунулся в окно. Ничего необычного.

Тем временем к деду в кепке с передней площадки пробрался, наступая всем на ноги и провоцируя новые лавины ругани, худой небритый мужчина с красными глазами. Он пытался бормотать какие-то извинения, но слова не хотели выходить наружу, только левый угол рта подёргивался – как-то очень грустно и почти противно.

– Вы п-правда волшебник? – прошептал мужчина, добравшись до деда. – Потому что, честно говоря, мне очень нужно чудо. У меня жена в больнице. А я не могу найти сиделку. Я не выдержу больше не спать, я с ума сойду. Я з-заикаться начал уже. У меня дети. Помогите мне.

Пока он говорил, гудящий автобус, конечно же, замолк и внимательно прислушивался – что-то будет?

– Успокойтесь – конечно, сейчас, – коротко кивнул дед и начал рыться в кармане. Даже те, кто делал вид, что читает или смотрит в окно, украдкой косились на него.

– Эй, слушайте, я сиделка, я, может, смогу вам помочь, – донеслось вдруг с дальней площадки. – Пропустите ко мне гражданина. Ну-ка, давайте.

Автобус взорвался разнообразными звуками. Все расступались, совали несчастному яблоки ( «Покормите жену, возьмите, это белый налив!» ), гладиолусы ( «Детям в школу, что же, без цветов идти? Это свои, между прочим, сорт «малиновый звон»!» ). Деду в клетчатой кепке кто-то опасливо уступил место – и его тут же окружил лес гладиолусов, сквозь который пробивались голоса и руки.