Нина Семушина - Те, которых не бывает [litres]

…Лия Кац увидела человека под дождём и замерла на пороге. Пальцы её застыли в воздухе, не касаясь дверной ручки. Судя по тому, что даже капли дождя, по её ощущениям, остановились в воздухе, дышать она тоже забыла.

О, этот момент был неоднократно описан в художественной литературе – и Лию Кац всегда очень занимало, что же чувствует человек в ту минуту, когда жизнь его меняется навсегда и мир, доселе хмурый и враждебный, внезапно расцветает всеми красками и наполняется звуками. Она много раз представляла, что же она скажет человеку, которого ей суждено полюбить навсегда (в том, что всё будет обстоять именно так, начитанная Лия не сомневалась ни минуты), о чём же она будет думать…

Так вот – думала Лия Кац в эту минуту примерно следующее: «Так вот как выглядит этот Винтер!.. Ничего удивительного, что все книги доходят до меня в таком ужасном состоянии – он же явно носит их в своём рюкзаке вперемешку с обедом, да еще под дождём! Бедные, бедные книженьки! А Винтер просто настоящий преступник!»

– Ой вэй! – воскликнула Лия Кац, задыхаясь от волнения. – Ты, наверное, Макс Винтер? Да у тебя же в рюкзаке книжки промокнут, иди скорее под козырёк!

– Ой вэй, – передразнил её Макс.

Впоследствии он много раз пытался объяснить, что же почувствовал в этот момент – когда впервые увидел единственного человека в своей жизни, которого беспрекословно слушался. Всякий раз версии были разными – Берте Исааковне он рассказывал, что ненавидит женские слёзы, а Лия явно была готова заплакать, поэтому ему пришлось пойти ей навстречу. Оле – что он, конечно, вовсе не собирался никуда убегать, а что он раньше не заходил в дом и только клал книги в почтовый ящик – так это просто потому, что не заходить же без приглашения. Любе он вообще ничего не сказал, кроме «отвали».

На самом деле Макс, услышав Лиин голос, пустился бежать со всех ног, то перепрыгивая через лужи, то приземляясь в самую середину и поднимая фонтан брызг. Главное – добежать до поворота… Размазывая по стёклам очков надоевшие капли, Макс добежал до арки, за которой должен был быть поворот на улицу, – и снова оказался во дворе. Он метнулся к другому выходу, потом попробовал обежать Дом Одного Окна справа, потом – слева. Ничего не менялось – он словно попал в середину картины Эшера, и краснокирпичный, увитый плющом Дом неизменно восставал у него на пути.

«Дом Одного Окна нельзя случайно найти, но если у тебя есть ко мне дело, он всегда будет за первым поворотом», – прозвучал в голове Макса голос его отца. Книги из школьной библиотеки оттягивали плечо. Мальчик в ярости топнул ногой прямо по луже, окатив себя и рюкзак ещё бо́льшим фонтаном, – чтобы мало не показалось! – и мрачно побрёл обратно к дому, внимательно глядя под ноги, на синие качели, на ощетинившиеся мокрые кусты шиповника – куда угодно, но только не на Лию.

– Если она засмеётся, я её убью, – пробормотал сквозь зубы Винтер.

Лия не смеялась. Макс собирался молча отдать ей книжки и уйти, но молнию у рюкзака, будто назло, заело, и мокрые пальцы не справлялись. Пауза затягивалась.

– Если об этом кто-то узнает, я тебя убью, – буркнул Макс.

– Я никому не скажу, – очень серьёзно ответила Лия. – Но должна предупредить сразу, что у тебя не получится меня убить.

– Ой вэй, как страшно! – снова передразнил её Макс. Лия улыбнулась:

– Заходи, у меня есть малиновое варенье.

Кухня не очень изменилась с тех пор, как Макс был здесь в последний раз. Даже чёрно-белые фотографии, висевшие над камином, были всё те же – вот скрипачка Берта Исааковна Энгаус, лучшая подруга его отца. Вот предсказательница Рада Аркадьевна Ивори. Вот красавица Оля Рябинина в соответствующем венке и шарфике в горошек, хранитель городских деревьев, живущая в парке на трамвайном кольце, а вот и он сам – в самый первый раз на катке, вцепился в мамину руку и смотрит огромными, почти круглыми от страха глазами прямо в объектив. Тащит огромный букет гладиолусов в первый класс, подняв их над головой, будто двуручный меч. Ловит в прыжке мяч у футбольных ворот. Играет с Радой Аркадьевной в карты. Танцует с Любой вальс на маминой свадьбе. Новых фотографий не было.

– А где ваши? – кивнул Макс на фотографии.

Что, неужели мама этой Лии ничего тут не изменила? Не повесила рисунков своей не в меру начитанной дочки, ни одной её фотографии? Ну и дела.

– Ой, да я себя и в зеркале видела, – пожала плечами Лия.

– Раньше Хранителем этого дома был мой папа. – Макс постарался придать голосу нейтральную интонацию, но прозвучало всё равно очень хвастливо. – Хорошие были времена! Они тут устраивали концерты по пятницам для всех волшебников города, а по субботам в карты играли, и я один раз у Рады Аркадьевны выиграл предсказание про свою судьбу, хотя она вообще-то их никогда не делает! Жалко, что теперь этого нет, – говорят, новый Хранитель для этого слишком занудная.

– А ещё что говорят? – спросила Лия. Балансируя на шаткой табуретке, она тянулась к верхней полке шкафа – видимо, за обещанным вареньем. Когда она стояла на табуретке, то была выше Макса, и ему стало гораздо труднее избегать Лииного взгляда.

– Да я не особо слушал – говорят, она самый сильный волшебник в истории города, но, по-моему, она и правда страшно занудная, – махнул рукой Макс. – Она пытается спасти всех, даже тех, кто и в Доме-то не побывал. Мол, времена тяжёлые, мы должны сами идти к людям и помогать. Животных всяких кормить! Работу людям искать! Все дела. Всякий такой возвышенный бред. А ты что думаешь об этом?

– Ужасно возвышенный бред. – Лия ухмыльнулась. – Вот твой чай.

Где-то в глубине коридоров зазвонил телефон. Телефон?! Да он же никогда не звонил. Кто сюда может звонить, чёрт побери? Лия бесшумно спрыгнула с табуретки и скрылась на тёмной лестнице. Макс огляделся ещё раз и, на ходу попивая чай, пошёл за девочкой. Не хватало ещё встретить тут Лиину маму и объяснять ей, что же он тут делает. Авось она и ему работу найдёт – или того и гляди начнёт лечить его душевные раны. Ну нет.

Телефон, огромный, грязно-белый и древний, как скелет мамонта в краеведческом музее, висел теперь на лестничной площадке. Около телефона стояла очередная табуретка, а на табуретке стояла Лия.

– Нет, это не дежурная аптека, но я вас слушаю, – спокойно говорила она в трубку. – Что, вы говорите, нужно? Срочно, да? Ой! Не волнуйтесь, успокойтесь, пожалуйста, я вам продиктую телефон, вот, слушайте – 44-35-09. Только вы, пожалуйста, не плачьте – если у них нет лекарства, вы снова позвоните мне, и мы как-нибудь разберёмся. Кого спросить? Лию, спросите Лию. Спасибо, удачи вам!

Макс чуть не поперхнулся чаем. А ведь действительно – ему не приходило в голову, что раз человек, которому некуда пойти, но нужна помощь, автоматически попадает в Дом Одного Окна, то же самое может происходить и с телефонным номером. Такая экстренная справочная получается. Хм, а у этой унылой девочки довольно сообразительная мама!