Ксения Сергеева - Пустогрань [litres]

В комнату с благодушной улыбкой вошла баба Зина. Она внесла большой поднос с чашками, полными ароматнейшего чая, следом за ней, как верный адъютант, шел Василий Петрович с вазочкой сушек. Нес он ее, словно королевскую корону! Маричка прыснула в ладошку, Муська повела ушами и даже приоткрыла глаза.

– Ну что, вы уже познакомились?

– С кем? – Толстяк растерянно огляделся, взгляд его скользнул по Маричке, но не задержался, Тень бесшумно протянул руку к вазочке, вынул оттуда сушку и упрятал ее куда-то в складки своей темноты. Бородач выбрал наконец стул, сел, положил локти на стол и сплел пальцы:

– Да, с кем?

– С нашей Маричкой! – Баба Зина подтолкнула толстяка к столу, вынимая у него из рук китайскую вазочку-подделку. – Не нужно притворяться, что вы ее не видите.

– Почему? – Толстяк театрально расстроился. – Это было забавно, она так потешно делает вид, будто все так, как и должно быть…

– Уважаемый, не обижайте мою гостью, она вовсе не так проста, как вам кажется.

– Да я вижу, что она непроста, правда, Тень? – Тень потянулся за еще одной сушкой и так же проворно протолкнул ее в себя. – Очень даже непроста. Была бы проста, не попала бы сюда, не рассматривала бы нас, не слышала бы нас, а на Тень бы и вовсе не обратила внимания, верно, да?

Маричка хотела было кивнуть, но потом гордо задрала подбородочек: ей очень не нравился толстяк, и вовсе не хотелось идти на поводу у его шуточек и замечаний. А еще у него колкий взгляд, и пальцы постоянно движутся, только крючка не хватает, шарфик бы связал…

– Ну не дуйся, куколка, а то как же мы будем дальше играть? – Толстяк говорил с ней, как с маленькой, Маричка разозлилась, но только бросила недовольный взгляд и принялась усердно наглаживать кошку. – Она обиделась, Петровский! Ты посмотри на нее! На меня! Обиделась!

Толстяк хлопнул в ладоши и радостно отхлебнул чаю. Баба Зина отвесила ему подзатыльник, толстяк уткнулся носом в чашку и препотешно захрюкал.

– Не тронь Маричку, кому говорят! Нам с ней работать еще! – Баба Зина царственно опустилась на стул, жестом приглашая и Василия Петровича присоединиться. – Ты, девочка, меньше слушай этого остолопа, манеры у него отвратительные, но меня слушай, нас – слушай, мы хотим решить, как нам действовать дальше и чем мы можем друг другу помочь.

Маричка постаралась дышать тише, чтобы не пропустить за обидой какую-то важную историю.

– Позволь, Мариночка, я представлю тебе наших гостей, раз уж они так некультурно себя повели. – Василий Петрович хитро улыбнулся. – Господин с гвоздикой… Почему у тебя сегодня гвоздика, Марк? Впрочем, неважно. Господин с гвоздикой – это Марк. Марк – кукольник: делает кукол, ремонтирует кукол, разбирает кукол, играет с куклами. Ему доставляет это удовольствие. Иногда Марку хочется чего-то новенького, и он решает, что можно поиграть с людьми. Именно тогда они делают что-нибудь совершенно им несвойственное и непредсказуемое. Например, прыгают с тарзанки. Или лезут целоваться. Или записываются в кружок по бальным танцам. Наверное, ты замечала такое, правда? Марк так развлекается. Но нечасто. Потому что это дурно.

В голосе Василия Ивановича появился осуждающий тон с толикой доброй иронии. Наверное, кто-то обиделся бы на подобную характеристику, но Марку она, похоже, очень понравилась, он довольно улыбался и поглядывал то на старика, то на девочку с явной гордостью. Было бы чем гордиться, подумала Маричка, марионеточник!

– А молчаливый господин с бородой, – продолжал Василий Петрович, – это Маячник. Он настолько молчалив, что даже теперь мы не знаем, как его зовут. Однако это не мешает ему видеть конец любого пути, пусть без промежуточных остановок, но все же… Правда, он почти никогда не рассказывает о том, что видит, но иногда здорово может помочь, посоветовав направление. Иногда я сомневаюсь, что он не мухлюет, – добавил старик шепотом, но так, чтобы услышали все, Марк хихикнул, Маячник только кивнул, повернулся к Маричке, коротко кивнув и ей. – Маячник большой нелюдим, почти как наш Джон Доу, с одним только отличием: Маячник настолько же устойчив, насколько Джонни изменчив…

Маячник кивнул еще раз и с оглушительным хрустом вгрызся в сушку.

– И наш самый незаметный, но почти незаменимый гость – это Тень. Как ты понимаешь, прирожденный следопыт. Это Тень прокладывал все маршруты нашего лифта, дай мир ему здоровьичка (тут все приподняли чашки и хором произнесли: «Дай мир ему здоровьичка!»). Именно поэтому Тени особенно интересно, как же так получилось, что кто-то вторгся в его епархию… Как ты понимаешь, спрятаться Тени ничего не стоит. Как и спрятать что-нибудь в себя, – добавил с усмешкой старик, наблюдая за очередным полетом сушки. – Вот такой у нас отряд получается.

– А вы, мои дорогие гости, знакомьтесь с Маричкой. Именно она была так любезна, что доставила сюда чемодан, а еще влипла в историю, которая только подтвердила наши с вами подозрения. Расскажи, голубушка, как все было. С самого-самого начала, ничего не упускай.

Маричка глубоко вдохнула и принялась рассказывать, стараясь не забыть ни малейшей детали. В конце рассказа она даже немного устала. Интересно, если бы она рассказала все точно так же кому-то из своих, ей бы поверили? Конечно нет! Но собравшаяся компания кивала, делала удивленные глаза, задумывалась и поедала сушки, как будто рассказ был, конечно, захватывающим, но ничего из ряда вон. Разве что на истории о «театре» все встрепенулись и отставили чашки, уставились на Маричку и не моргали, даже старики, которые все уже слышали.

– Да-а-а… – протянул Марк и почесал щеку. – Дела-а-а…

Василий Петрович кивнул, а баба Зина только молча покачала головой. Тень протянулся ближе к Маричке и положил свою «руку» ей на плечо. Девочка сначала испугалась, а потом почувствовала, как приятное тепло просачивается внутрь, как становится спокойно, будто все в мире правильно и идет по верному пути, на котором ни одна живая душа и даже неживая не осудит Маричку… Это было приятно. Маричке даже захотелось, чтобы Тень стал ее тенью. С таким соседом уж точно приятно идти по жизни.

– Вот именно поэтому, – Василий Петрович поднялся, – мы и должны начать что-то делать.

– Что ты предлагаешь? – Голос Маячника походил на гудок одинокого парома в ночи, Маричка дернулась.

– Предлагаю собрать оставшиеся раритеты, создать капсулу и спрятать все, до чего мы можем дотянуться, пока Охотники не прибрали это к рукам.

– А Охотники в это время будут сидеть и попивать чаек, чтобы не помешать нам ненароком? – едко вставил Марк.

– Нет, они уже начали нам мешать. Я слишком тянул, полагаясь на защитные чары вокруг чемодана и квартиры. Самоуверенный старик! Считал, что один Охотник – слабак, бедолага, пусть подсыхает, ему все одно не подобраться ни к одному из нас, защитные барьеры все умеют строить. Он только пялился издалека и днями не появлялся в поле зрения. Особенно после того как Муська закидала его гвоздиками, а Настасья засыпала крестными знаменьями. Но сейчас он будто ожил, такое с ними случается, когда чуют большой куш, замуровал ходы и выходы, заблокировался в своей пустоте, мы туда так просто не попадем. И он ищет. Рыскает в поисках чего-то необыкновенного. Нюх у него острый, а вот зрение – паршивое. Поэтому так ухватился за Маричку. Чтобы помогла.