Ксения Сергеева - Пустогрань [litres]

Непросто признать, что ты не только чем-то обладаешь, но и нуждаешься в чем-то. Ему всегда было сложно отдавать себе отчет в этом несовершенстве. Он предпочитал использовать слова, способные заменить классические «жажда», «жадность», «потребность», как если бы слова могли вытравить в нем сами чувства. Он «заимствовал» и «угощался», всегда с улыбкой и щемящим чувством наполненности, которое было таким же недолгим, как подбор очередного синонима.

Он не помнил детства, не помнил жизни без этого всепоглощающего стремления насытить пустоту внутри себя. Иногда ему даже удавалось не слышать ее несколько дней, тогда он выдыхал и надеялся, что теперь-то уж навсегда наполнил себя, но чувство возникало снова и снова. Снова и снова он охотился на тех, кто мог бы его «угостить». Сначала это было тихим воровством, как ловко поднятый и спрятанный в карман кошелек, потом стало настоятельной просьбой, а после, когда силы накопилось достаточно для того, чтобы требовать, и насилием. Впрочем, моральные догмы никогда его не интересовали. Есть ли дело до морали смертельно голодному и умирающему от жажды? Такой сильной и такой всепоглощающей была его потребность в Зернах.

В редкие моменты насыщения он искал знаний. Часть довелось втянуть с самими Зернами, часть по крупицам выискалась в старых книгах и предсмертных рассказах тех, кто «делился» с ним даром.

Со стародавних времен тянулась эта нить, почти никого не осталось, кто был бы свидетелем, как пролегла граница между обладателями Зерен и Охотниками за ними. Должно быть, равновесие было так же необходимо, как и возможность передать Зерна. В этом Охотник видел свою миссию. Нельзя только обладать, думал он, словно стараясь оправдать себя и сам факт своего существования, нужно и отдавать. Иначе равновесие покачнется, рухнут основы, хотя, каковы основы, он не знал. Знал только, что в самом древнем предании, какое только удалось найти, упоминалось появление Первого Охотника: он просто возник, прошел босыми ступнями по гальке и увидел умирающего моряка. Вместо крови из ран его сочилась сверкающая жидкость. Она так манила и блестела в лучах заходящего солнца, что Первый Охотник почувствовал, как желает ее. Моряк не сопротивлялся, а только улыбался, глядя на рваные утесы. А когда Охотник насытился, то почувствовал такой голод, какого не знал ни один из людей. Так и возникла первая Пустота. Из страстного желания любым путем завладеть тем, чем не обладаешь, она выросла в отказ от всего. Она порождала сама себя, не имея грибницы, она повсюду могла рассеять споры, она породила Охотников и поработила половину человечества. Но только половину.

Охотник читал легенды, придуманные людьми, чтобы объяснить существование Зерен. Кто-то изобретал богов, кто-то – талант, кто-то – удачу или даже биологию, но ничто из этого даже вкупе не давало верного определения. Дар просто принадлежал кому-то. И им была неведома Пустота. А кому-то, кто слился с ней, принадлежала лишь потребность в даре, но не он сам. И это бесило Охотника больше всего. Он готов был обменять свой «аппетит» на самую крошечную крупицу Зерна, только бы прекратилось это желание насытиться. Но не мог. Не существовало ни схемы, ни былины об этом, ничего. И когда Зерна настолько расплодились, что стали уже принадлежать и обычным людям, ему не оставалось ничего, кроме как скрипеть зубами от невыносимой злости.

Ведь это он мог приоткрывать пространства силой пустоты, он жил столько веков, сколько никому из смертных и не снилось, он мог одним лишь движением достичь большего, но ему не дан дар, ему дано только стремиться к нему! И никогда не достигать! Он – самый главный несчастливец на этой земле! Он – и ему подобные. О, сколько он их встречал. Некоторые – совсем опустившиеся, молящие, слизывающие подонки, другие – сильные, но все же согбенные в поисках пропитания, третьи – с истертыми ногами и взглядами, такие усталые от вечного поиска, что утратили любые желания, кроме одного – остановиться. Охотник убивал и тех, и других, наблюдая, как их пустота пепельным облачком осыпается к ногам, и тем больше росло его раздражение, его досада, ненависть к одаренным и при этом таким бездарным!

Дом с Хранилищем он нашел не сразу. Сначала он его и не искал. Просто однажды оказался в городе на реке, и тот показался близким по духу: древним, быстрым и медленным одновременно, окруженным легендами и темными закоулками… Чем дольше Охотник жил в нем, тем яснее ощущал, как скапливаются здесь силы. Поначалу он просто прогуливался парками, ловил тонкие нити и бережно вытягивал их, чтобы хозяева не заметили. Они зачастую даже не понимали, каким сокровищем обладают, никак не использовали его. Так что Охотник не испытывал никаких угрызений совести. Потом он начал отлавливать необходимые ему Зерна и забирать. С их помощью он отслеживал уже богатых на дар. Однажды, правда, не повезло, безумная старуха бросилась на него с ядовито-жгущими словами и отбила девчонку, очень вкусную девчонку… Но один ее запах подарил ему следы, следы вели его к дому № 87. Он мог часами стоять под окнами или за дверями подъездов, лишь бы втянуть в себя до восторга теплую и сладкую суть тех, кто, не скрываясь, жил тут. Поначалу они вовсе не обращали на него внимания. Один старикан вообще остановился и сочувственно смотрел, пока Охотник не скрылся. Нисколько не боялся его! А вот в Охотнике что-то дрогнуло. В следующий раз он тоже присмотрелся к старику. О, его Зерно было огромно. Горячее, алое, потухающее, но готовое вот-вот вспыхнуть, стоит только подуть. Это было бы божественное подношение Пустоте! Стоило только проследить, выяснилось, что у старика есть еще целый амбар с дарами. Все эти местные имели наглость отдавать части себя, чтобы спрятать от Охотников! О, как это глупо! Глупо и смешно! Он ведь может просто прийти и взять все это. Войти, повинуясь инстинкту, подняться на нужный этаж, открыть дверь и втянуть аромат даров, просто оставленных в квартире! О, как они благоухали! Но прикоснуться к ним невозможно! Кипяток или кислота? Сильнейшая магия. Зерну старикана такая доступна. И многим из этих… Защищаются. Но Охотник непременно доберется до них! Он найдет способ. А пока… Пока можно охотиться на тех, кто не был столь аккуратен, их еще достаточно в округе и в этом Доме.

Обосноваться на чердаке ему помог листок бумаги. Кто-то обронил, возможно. Или это знак справедливой судьбы? Подарок первой Пустоты? Охотник не стал задумываться. Листок был щедро усыпан знаками такой силы, будто сами чернила выжаты из Зерен. Знаки создавали пространство по воле Охотника, уберегали, обвивали заклятьями, уводящими преследователей. Охотник берег листок, вот только чем пристальнее вглядывался он в линии, тем бледнее они становились. Однако успели поведать, что в доме есть еще что-то, что-то дремлющее… Что-то, что он будто бы улавливал углом зрения, но стоило только повернуться на маячок, как тот исчезал. Что ж, у него достаточно времени, чтобы разобраться. Кажется, здесь никто никогда и никуда не спешил.