Ксения Сергеева - Пустогрань [litres]

Муська рассеяла последнюю щепоть порошка, замкнув оставленный собой же след.

– Тебе не кажется, что они жуткие?

– Я видел их пару раз, правда, не так много вместе, так что почти привык.

– К такому можно привыкнуть? – Муська бросила еще один взгляд на приседающих за порошком атлантов и открыла дверь подъезда.

– Может, и нельзя. Только нам нужно быть благодарными. Мне кажется, они сдерживают наш дом, чтобы он попросту не развалился на куски.

– Когда же все так закрутилось? – Муська вздохнула и с отчаянием посмотрела на Марка.

– Когда кто-то решил, что разбуженный до поры медведь будет рад проталинам у деревьев.

Муська покачала головой. На лестничной клетке громыхнул лифт, должно быть, они возвращаются последними.

Но они не были последними. Маячник отправился за потерявшимся Гансом. С ним выскользнула из квартиры и Муська. Ей было не по себе от происходящего там. Квартира полнилась и полнилась крохотными сущностями, собирающимися вокруг цыганского табора. Маленькие приживалы, просыпанные ненароком из магической щедрости, стягивались на зов. Они тоже чувствовали тревогу, но никак не могли этого выразить. Их уныние, сливаясь с цыганскими песнями и переборами гитарных струн, чуть утихало. Они скользили мимо спящей Марички, старались не мельтешить под ногами у хозяев, забирались в щели чемодана, вовсе не смущаясь грозного Тени. С каждой минутой в квартире они становились ярче; светящиеся крошки, похожие на конфетти, облепляли стены, люстру, полки шкафов, подлокотники и подоконники. Они молчали и слабо покачивались в такт песням.

Баба Зина снова изменилась, благообразной старушкой она поправляла плед Марички, выравнивала чашки на столе, поглядывала в окно, словно ничего необыкновенного там не происходило, просто новые соседи с разноцветными чемоданами. Марионеточник удивлялся и ей, и Василию Петровичу. Тот тоже менялся: то с любовью смотрел на заполонившую квартиру мелочевку, то с тревогой уходил в ванную, не включал воду, а просто закрывался от всего мира. Вот и заварил же кашу старик, наверное, раскаивается сейчас. Даже такой, как Марионеточник, прекрасно понимал, что нельзя тянуть за ниточки, пока они недостаточно прочно закреплены. А тут… Ну как мог старикан так поторопиться? Из обычной истории вот такое вывернуть…

– Идем-ка со мной. – Внезапно Василий Петрович поманил Марка за собой, в ту самую ванную.

Марк с удивлением обнаружил, что и хотел бы отказать, хотя бы из принципа, но не может этого сделать: губы онемели, а ноги двигались сами собой. Так вот что люди чувствуют, когда он ими управляет, но как?..

– Все очень просто. – Василий Петрович закрыл за ним дверь, только вместо тесной ванной комнаты вместе со вспышкой света они оказались в большом полутемном зале со стрельчатыми окнами и каменным полом. Сквозь окна пробивался серый свет, ложился пятнами по коврам на стенах, заигрывал с огнем камина. – Я умею немного больше, чем все остальные. Можешь говорить.

– Как?! – Марк ощупал рот. – Зачем мы здесь? И… где мы?

– В моем маленьком доме. Мы ведь все имеем такой. Кое-кто сразу проводит к себе в гости, как наш дорогой Сонник, кто-то предпочитает оставить частичку себя только для себя.

– Ничего себе частичка.

– Не самый большой из моих замков. – Петровский опустился в большое кресло у камина и жестом пригласил Марионеточника присоединиться. Второго кресла не было, пришлось сесть на пол.

– Я знаю, сколько возмущения в тебе вызывает происходящее. И я, конечно, считаю его очень логичным. Видишь ли, со всеми остальными, так или иначе, я имел честь обсуждать наш план, а вот с тобой я не счел необходимым поговорить отдельно. Возможно, это моя ошибка. Возможно, ты мог бы как-то еще помочь, кроме связующих нитей, которые еще держат нас над поверхностью всего этого. Подозреваю, что у девочки хватило сил вернуться именно по той веревке, которой ты обвязал ее и нас, за что тебе моя благодарность.

– Не за что. – Марионеточник почувствовал себя неуютно, его не покидало ощущение, что он просто нашкодивший мальчишка, которого будут отчитывать, а тут – благодарность.

– Я кое-что расскажу тебе, пока наши друзья собираются. Конечно, можно было сразу так и поступить, собраться и рассказать всем об опасности. Но мне вовсе не хотелось тревожить тех, кто мог бы еще больше раскачать лодку. Горгулья оказалась одной из таких… Но она хотя бы не сеяла панику. А представь, что случилось бы с Хижаком! Я думаю, Маячник сейчас изо всех сил старается разжать челюсти у шеи Ганса. Но он храбрый малый, справится. Все они, те, к кому я отправил вас, слишком сильны. И мне искренне не хотелось, чтобы, обезумевшие от азарта, они бросились в неизвестность. А милая девочка с поручением от старика вряд ли смогла бы их так раздраконить…

– Что за слово такое? Раздраконить… Хотя… – Марк понимающе улыбнулся. – В любом случае все пошло не так. Мы недооценили врага, мы недооценили девчонку, мы все равно собираем всех – и даже эта мелюзга повсюду! Что теперь?

– Терпение. Мы соберемся вместе, мы поможем Марине, мы дождемся Охотника…

– И что?! Он уже показал нам, что не так прост, у него наверняка есть продуманный план, уж точно получше нашего, где главная опора – это терпение. – Марк презрительно хмыкнул.

– Наверняка. Но не забывай, у нас есть девочка.

– И вы отправите девчонку на разборку с этим хищником?! Она же реально ничего не умеет, а что умеет, того не понимает!

– Мы должны положиться на нее. Цыганские песни не врут.

– О, неужели?! Теперь речь пойдет о предсказании?! Вы серьезно?!

– Совершенно. Марк, я привел тебя сюда не для того, чтобы уговаривать. Я только хотел бы, чтобы ты проявлял терпение. Возможно, ты пока не чувствуешь натяжения нитей, и оттого тебе так неудобно. – Старик поднялся и пошел к выходу, Марк за ним. – Но поверь мне, скоро ты сможешь увидеть их во всей красе. Терпение.

Петровский открыл двери залы и вытолкнул Марка в прихожую.

– Что это вы там вдвоем устраивали? – хихикнула из-за открытой двери Русалка. – Ты вечно что-то такое придумаешь, дорогой мой!

Она подбежала к Петровскому и оставила на его щеке влажный поцелуй, пахнущий прудом и кувшинками. Марк представил бледных утопленниц, подставляющих лица звездному небу, под их пальцами вьется поток воды, разгоняющий мальков подальше от смерти. Его передернуло. Русалка заметила это и не придвинулась, а словно перетекла к нему ближе. Ее мутные глаза уставились на Марионеточника и долго всматривались в его лицо. Наконец она отвела взгляд и снова обратилась к Петровскому:

– Что за компания у тебя собралась сегодня? Мне вовсе не нравится выходить из дома, я предпочитаю устраивать вечеринки у себя. В прошлый раз papa приводил ту смешную акушерку, помнишь, которой отсыпал золота в тридцать шестом. Она уже еле дышит, а все умоляла продолжать вечер…