Р. Л Тоалсон - Лесной хозяин [litres]

– Папа?!

– Он здесь, он ждёт тебя, – сказала Бела. – Но ты должна идти дальше за мной. Осталось немного. А потом ты сможешь заглянуть в воды Вечного Времени и увидеть будущее. Своих родных.

Да. Она должна увидеть родных.

Ленора шагнула вперёд, крепко держа Белу за лапу. Вокруг них сомкнулась кромешная тьма, но горящие глаза Белы твёрдо вели вперёд.

Вдруг издалека донёсся звон колокольчика, и Ленора застыла на месте. Воздух сотрясли звуки её имени. Лес замер, словно каждая его частичка затаила дыхание.

– Идём, Ленора, – послышался голос Белы. – Ты должна следовать за мной.

– Я не могу, – отозвалась Ленора. – Я нужна кому-то там.

Она чувствовала это, ощущала нутром.

– С тобой хочет познакомиться твой двоюродный брат.

Ленора засомневалась.

– Бобби?

Мысли в голове переплелись в клубок. Как бы всё так распутать…

Если она встретится с Бобби, возможно, ей удастся уговорить его вернуться в Замок. Это осчастливит дядю. А она может остаться здесь вместо Бобби, пока не приедут её родители, раз она всё равно больше нигде и никому не нужна. Здесь её любят. А в Замке – нет.

Но тогда надо сначала проститься. Не оставит же она дядю Ричарда, даже не сказав ему ничего на прощание. Ведь говорила же миссис Джонс, он будет вне себя, если она просто возьмёт и исчезнет. А впрочем, будет ли? Да какая разница. Главное, чтобы он понял: она исчезнет не по его вине.

– Ленора, – позвала Бела.

– Мне надо вернуться, – дрогнувшим голосом произнесла Ленора. Пришлось проглотить ком в горле, прежде чем продолжить: – Завтра я приду снова и посмотрю в воды Вечного Времени.

– Разве ты не хочешь узнать своё будущее?

Конечно, хочет. Очень. Хочет узнать, живы ли родители. Увидит ли она их когда-нибудь. Вернётся ли Бобби к дяде Ричарду и будет ли дядя Ричард снова счастлив, если все они заживут своей жизнью, каждый в своей семье.

Её снова позвали по имени, на этот раз громче. Кажется, теперь звавший был совсем близко, сразу за их спинами.

– Отведи меня обратно, прошу, – повторила Ленора.

Бела смотрела на неё, не отрываясь, какое-то время, и Ленору охватил настоящий ужас; такой ужас оставлял привкус на языке. Кислый, вязкий и притом ледяной. Что, если Бела не собирается показывать обратную дорогу? Что, если дядя был прав? Может, Бела специально завела её так глубоко в лес – и отнюдь не с добрыми намерениями? Она отчаянно шарила глазами в темноте. Но, куда ни глянь, всюду стоял беспросветный мрак – оставались только глаза Белы. И, может быть, деревья, но они казались выше, толще, строже, чем раньше. Они были зловещими, эти деревья.

– Пожалуйста, прошу тебя, – взмолилась Ленора. В горле так пересохло, что слова едва прорвались наружу.

Лицо Белы растянулось в некоем подобии улыбки – так, по крайней мере, Леноре показалось, хотя выражение получилось совсем не приветливое, а напротив, довольно жуткое в отблеске золотого света, который струился из… Вот откуда этот свет – из её глаз. Разгадка не принесла облегчения. Если только Бела решит её оставить, последний свет исчезнет.

– Хорошо, – в конце концов сказала Бела. – Сюда.

Она больше не держала лапу на руке Леноры, и холод пронзил тело девочки насквозь, просочился в самые кости и неистово засвистал внутри. Когда они подошли к опушке с изогнутыми деревьями и Ленора отчётливо услышала голос дяди Ричарда, зовущего её по имени, она так дрожала, что не могла вымолвить ни слова.

– Завтра ты придёшь снова, – сказала ей Бела. Это был не вопрос.

Ленора безмолвно кивнула.

Бела слегка поклонилась и отступила назад, в глубь чащи.

– Лес будет ждать тебя, Ленора, – раздались её слова, и она исчезла.

У Леноры подгибались колени. Она оперлась рукой о ствол изогнутого дерева, не в силах устоять на ногах, и перед глазами пронеслись образы родителей, Рори, Чарльза с Джоном: они убегали от ползущего пламени, рассыпались в разные стороны, падали. Ленора с трудом втянула воздух. Постаралась сделать шаг. Но она так и не успела выйти из леса, последнее, что она почувствовала, – как её голова касается земли.

Она проснулась, если так можно выразиться, как только кто-то поднял её с земли. Перед глазами стоял туман, как во сне. В небе было темно. Из чёрной бездны ей мигали звёзды, как мелкие брызги ярко-белой краски на фоне дымовой завесы. От того, кто нёс Ленору на руках, веяло теплом и силой, и она зарылась лицом в его плечо. Оно пахло по́том, чем-то пряным и ещё немного металлическим.

– Папа, – пробормотала Ленора. – Ты пришёл.

Тело сковало полное изнеможение, мысли еле шевелились в голове. Она закрыла глаза.

– Спи, детка, – сказал тот, несущий. Голос действительно был очень похож на папин, но не совсем папин. Ленора попыталась разлепить глаза и посмотреть, кто же это, но не смогла. – Оставим разговоры до завтра, – сказал голос. – Я вернулся, и больше я тебя не оставлю. – Нежность его слов окутала Ленору так же мягко, как его руки.

– Дядя, – еле слышно выдохнула она, из тела сразу ушло всякое напряжение, хотя она не заснула. Веки отяжелели, словно налились свинцом, зато уши навострились и чутко ловили все звуки. Вот дядя поднимается с ней по лестнице, он мягко ступает и тяжело дышит. Вот он кладёт её на кровать и задёргивает полог поплотнее. Ленора хочет протестовать, она же грязная, уж наверняка жутко грязная. Она весь день возилась в лесу. Лазала везде, играла. Наперекор всяким запретам. Уже одно это чего стоит – так нет же, ещё этой грязью она запачкает свою шикарную постель.

Но когда она пытается возразить, дядя Ричард только гладит её ладонью по щеке и тихо говорит: «Успокойся, Ленора, тебе надо отдохнуть. Прошу тебя, расслабься немного».

На этих словах Ленора продрала глаза. Дядя Ричард стоял над ней и смотрел с такой любовью, с такой заботой, что её сердце чуть не разлетелось вдребезги. Он так был похож на отца в эту минуту. Углы лица заострились, щёки пылали, их покрывала многодневная щетина. Во взоре застыло выражение мучительной тоски и вместе с тем – глубокого облегчения. На скулах блестели следы от слёз. Увидев, что Ленора открыла глаза, он с содроганием испустил громкий вздох и тут же зажал себе рот рукой. Отвернулся, сгорбился. Плечи его затряслись.

Волнение переполнило Ленору – и тут же схлынуло. У неё не осталось сил даже на то, чтобы заплакать. Она закрыла глаза.

Дядя сидел рядом – она чувствовала его присутствие – до тех пор, пока сон не укутал её в чёрную вуаль. Последнее, что успело мелькнуть у неё в голове, – по кому дядя плачет: по ней или?..

Ленору разбудили приглушённые голоса за дверью. Впрочем, дверь тут же отворилась и вошла миссис Джонс с подносом.