Надежда Беленькая - Девочки-колдуньи [litres]

От воспоминаний о молоденькой продавщице, чья щека у неё на глазах обрастала болотной тиной, Кристину буквально тошнило.

Она тёрла себя мочалкой целый час, пока не почувствовала облегчение.

Вышла из душа. Посмотрела на отражение в запотевшем зеркале. Вот они, её глаза: обычные, серые и, как говорил папа, красивые. Скандинавский тип, Снежная королева.

Если соблюдать меры предосторожности, всё будет оставаться в норме хотя бы некоторое время. И она, Кристина, не сделается опасной для окружающих.

– А почему ты в очках? – удивилась мама, когда Кристина вышла к ужину.

– Соринка в глаз попала, – спокойно ответила Кристина.

– А ну-ка, дай гляну, – устремилась к ней Лариса Ивановна, поставив на стол салатник. – Уж не конъюнктивит ли? Снимай очки…

Она склонилась над Кристиной.

– Это может быть заразно, – предупредила Кристина, отворачиваясь.

«И очень опасно», – хотела добавить она, но промолчала.

Стоило ей вспомнить о Чёрном солнце, как оно с готовностью шевельнулось где-то позади сетчатки. Как спрут. Или моток живых атласных лент. Такое впечатление, что оно ещё немного подросло.

– Завтра же к врачу, – сказала мама. – К окулисту.

– Пойду пока к себе, – ответила Кристина, пожевав для вида кусочек сыра.

– А ужин? – удивился папа.

– Что-то не хочется, – призналась Кристина.

– Невкусно? – обиженно воскликнула Лариса Ивановна.

– Почему? Вкусно. Просто я…

– …поела в кафе, – закончила фразу мама, с упрёком покачав головой.

– Да! – с готовностью согласилась Кристина. – Шла по улице, зашла в первое попавшееся кафе и перекусила.

– Мы же договаривались, – огорчилась мама. – Никаких случайных кафе. Никогда не знаешь, из каких продуктов они готовят. К тому же сейчас лето, всё быстро портится. Я кроме домашней кухни и проверенных ресторанов ничему не доверяю.

– А что поделать? – притворно огорчилась Кристина. – Я же ребёнок. Аппетит у меня ого-го. Как удержаться?

И она ушла в комнату.

Итак, первым делом – бег. Откуда-то Кристина точно знала, что это средство поможет. Не фитнес, не бассейн – именно бег. Значит, срочно нужно заняться бегом. В любую погоду. Под любое настроение. По незнакомым и новым – а на самом деле старым, конечно, – улицам города. Потому что эти улицы – не просто так, думала Кристина. Они как-то с ней связаны. Улицы, по которым она бежала, были ей смутно знакомы. И не просто знакомы, как какие-нибудь симпатичные туристические города. Нет, они были родными. Они – её продолжение. Недаром она так быстро полюбила их дом на Садовом кольце.

Беговые кроссовки у неё есть. Спортивный костюм? Тоже есть!

Осталось его найти. Кристина распахнула платяной шкаф высотой до потолка, занимавший всё пространство вдоль одной из стен комнаты. Полки, полки, полки… Сколько же у неё одежды! Покупая новые вещи, Кристина забывала о старых. Случалось, она что-нибудь покупала, убирала в шкаф да так потом и не вспоминала ни разу.

Розовое, фиолетовое, бирюзовое. Блёстки, стразы, пайетки… Даже за стёклами тёмных очков глаза ныли от буйства красок. Как пришло ей в голову выбирать вещи таких неподходящих цветов? Как будто и не она, а кто-то другой скупал все эти «последние коллекции». Нет, причина была. Очень даже была. И причина веская. Кристина покупала эти вещи не себе. Точнее, не совсем себе. Она покупала их для папы. Чтобы ему было приятно знать, что дочка может купить себе всё, что захочет. И покупает. Так было раньше, когда маленькая Кристина покупала себе игрушки. Это была двойная радость: и ей хорошо, и папа доволен. Но сейчас всё было по-другому. Вещи не радовали Кристину. А папа… Он был вечно занят. У него не находилось времени заниматься Кристиной и общаться с ней столько, сколько хотелось им обоим. Эти вещи были проявлением его внимания. Его заботы. Только так он мог побаловать Кристину, не замечая, что дочка выросла. А вещи так и лежали в шкафу. Кристина даже не отрывала от них ценники. Жёлтые и зелёные кофточки… Розовые шорты на подтяжках… Бесчисленные джинсы, топы и свитеры… Внезапно она остановилась и задумчиво осмотрела какую-то вещь. Точно: эта юбка отлично подошла бы Светке с её манерой одеваться в готическое. А эта голубая кепка со стразиками – Але. Роскошные туфельки, которые Кристина купила в Лондоне, да так ни разу и не надела, – Светке. А комбинезон с вышитым анимешным человечком – Але. А ещё Але отлично подойдут десятки блузок и рубашек. Платья, юбки. И розовые балетки.

Себе она оставит совсем немного. Самое необходимое. Самое любимое. Главное – отобрать правильные цвета. Цвета земли. Серый. Коричневый. Зелёный «милитари»… Разумеется, белый – ведь земля покрывается снегом. Никакие другие расцветки Кристина теперь носить просто не сможет. Из вещей – несколько джинсов (можно старых или рваных), майки без принтов, кенгурушки с капюшоном, трикотажные платья глухих земляных оттенков. Из обуви – кроссовки, кеды. И никаких бархатных тапочек на каблуках. Никаких розовых балеток. Всё это – бывшая Кристина. Будущая должна выглядеть по-другому. А всё остальное срочно отдать Светке, Але и… дочке Ларисы Ивановны! Кажется, её зовут Катя и ей тоже двенадцать лет. Удивительно, что такая простая мысль не пришла Кристине в голову раньше.

Но возьмут ли девочки Кристинины вещи? Не обидятся ли? Нет. Конечно же, нет. Она же отдаст их от чистого сердца. По-дружески. Даже не как подарок, а как хорошую вещь, которая подходит другому больше, чем тебе. Не для того, чтобы «продемонстрировать возможности» или кого-то осчастливить. Теперь, когда Кристина была полностью с собой откровенна, она знала это наверняка.

Итогом её усилий стала гора одежды, выросшая посреди комнаты.

За окном совсем стемнело. Пушистая тёмная ночь с любопытством заглядывала в комнату через открытое окно. Сейчас Кристина ляжет спать (а значит, ворота Чёрного солнца хотя бы до утра будут надёжно заперты). А утром поделит гору на три горки и попросит Ларису Ивановну упаковать вещи в подарочные сумки. Она бы и сама это сделала, но у неё не получится так красиво и аккуратно.

А когда всё будет готово, Кристина позвонит Светке и Але.

Утром на другой день Кристина проснулась поздно. Она открыла глаза и зажмурилась: комната утопала в солнце.

Каждая блёстка и заколка на подоконнике, каждая кнопка и скрепка на столе, серебристый стебелёк настольной лампы, вазочка, задвинутая на шкаф и там позабытая, – всё это сияло, радостно и торжественно отражая утреннее солнце. А неблескучие предметы поскромнее и попроще благодарно впитывали его своими боками, плоскостями и поверхностями.