Андрей Аринушкин - Черепашки-ниндзя против Разрушителя

Город под ним, поделенный на ровные сектора и кварталы, казался нарисованной цветными мел­ками картой, которая то и дело меняла наклон, в зависимости от того какой пируэт в воздухе опи­сывал дирижабль Донателло. За годы существова­ния город, как и любой живой организм, приобрел свой облик, свои привычки и причуды. Районы, где белые виллы прорисовывались сквозь листву, люди называли спальными. Среди липовых аллей и гладко постриженных газонов черепашкам негде было развернуться. Жизнь здесь шла спокойно и монотонно, происшествия случались крайне редко. Но зато друзья любили шумные районы деловой части города, хоть они часто и посмеивались над мышиной возней человечков далеко внизу. Леонар­до, Донателло, Микеланджело и Рафаэль опекали, охраняли и оберегали их. Черепахи при этом чув­ствовали себя пусть не ангелами-хранителями, но, по крайней мере - героями и предпочитали оставаться в тени. Хотя иногда попадали в объективы видеокамер.

К перестрелкам гангстеров на улицах и крикли­вым студенческим демонстрациям друзья относи­лись со снисходительностью. У города, как и у его обитателей, был неуравновешенный характер. А по вечерам вообще было опасно высовывать нос за порог. Именно поэтому жители по ночам закрыва­лись у себя дома или устремлялись в бары, ночные клубы и дискотеки, чтобы не чувствовать одиноче­ства и постоянно находиться в толпе. Лишь с рас­светом пустели улицы, а также пустели лица­ - помятые и бездумные, словно их обладатели за ночь исчерпывали себя. Но уже через пару часов люди были подтянутые и выбритые, на них были белые рубашки и галстуки, и они снова суетились, делали свою бесконечную работу, и только крас­нота глаз выдавала их бессонные ночи.

Но, что хуже всего, самые гадкие преступления тоже совершались под утро. Вся пакость и мерзость города стремилась уползти в свои норы до рас­света.

У города существовала и теневая, вернее под­земная сторона. На многие километры простиралась запутанная сеть железобетонных труб-кана­лов, об этом редко задумывались прохожие, шагая по тротуарам, практически не замечая тяжелых чугунных люков, которые закрывали глубокие ко­лодцы. Лишь изредка взрывом газовых магистра­лей либо неожиданным провалом подземелья дава­ли о себе знать.

Но под землей черепашки чувствовали себя пол­ными хозяевами, разбираясь во всех хитрых спле­тениях каналов получше любого инженера...

Но все это было где-то внизу, а сейчас дири­жабль Донателло быстро летел с плотными воздушными потоками. Изредка он нырял в воздуш­ные ямы, но бесстрашный ниндзя не обращал на это внимания, до смерти увлеченный полетом.

Впереди по курсу солнце зацепилось за острую крышу небоскреба, а на востоке вечер уже надви­гался на небо сумерками. Донателло любовался зубчатой короной мегаполиса, он любил свой город с его суетой и легким запахом гари.

Неожиданно дирижабль буквально швырнуло резким порывом ветра.

Увлеченный Донателло даже не заметил, что на­двигалась гроза. Теперь он сосредоточенно огля­делся по сторонам, но понял, что на облет гигант­ской грозовой зоны у него не хватит ни времени, ни горючего.

Вспышки молнии прорезали небо, хлещущие струи воды вперемешку с градом били по баллону дирижабля, барабанным боем отдаваясь в мозгу.

Город, лежащий далеко внизу, распластался слов­но прибитая дождем к асфальту старая пожелтев­шая газета. Дирижабль бросало из стороны в сто­рону. Донателло держал курс параллельно воз­душному потоку, но ветер то и дело менял направ­ление. Навстречу несся шквал воды, тогда бес­страшный ниндзя изо всех сил потянул на себя ры­чаг, и летательный аппарат стал медленно подни­маться вверх, выходя из зоны грозы. Машина судо­рожно дернулась, двигатели чихнули и заработали натужно и со свистом. Но, наконец дирижабль вырвался из черных туч и выровнялся. Над головой открылось небо, с появившимися на нем первыми звездами, а под кабиной было сплошное черное месиво - оттуда то и дело доносился грохот, еже­секундно сверкали молнии.

Внезапно лампочка на приборной панели поро­зовела и постепенно стала наливаться красным. Горючее было почти на нуле.

В это самое время, как будто нарочно подобрав момент, хрипло задребезжал динамик передатчика. Едва пробиваясь сквозь грозовые помехи, донесся взволнованный голос Микеланджело:

- Донателло, Донателло, ты живой? Где ты на­ходишься? Ответь сейчас же!

- Не волнуйтесь, ребята, у меня все о'кей! - ­спокойным голосом ответил Донателло.

- Фу ты! - с облегчением раздалось из дина­мика. - А мы думали, твой дирижабль уже на небоскреб бросило! Какая буря!

- Где вы?

- Мы приближаемся к аэропорту, похоже, там что-то происходит. Давай быстрей сюда!

- Скоро буду, не волнуйтесь, - ответил Дона­телло. - Мне тут просто надо в одно местечко заскочить.

- Это куда же?

- На атомную электростанцию.

- Не теряй зря время! - воскликнул Мике­ланджело. - Мы там уже были. На станции все спокойно. В охрану поставили таких свирепых ко­пов, что они тебя и близко к ней не подпустят.

- Ничего, ничего, - ответил Донателло, - я что-нибудь придумаю.

Город внизу уносился прочь. Показалась зеле­ная полоса предместий. Индикатор горючего раз­дражающе пылал ярким пламенем. Донателло за себя и за друзей не беспокоился. В конце концов, они сами выбрали такую жизнь, когда каждый день опасность щекочет нервы. Крепкий ветер все даль­ше и дальше уносил грозовые тучи.

Впереди показалась высокая труба атомной элек­тростанции, на которой тремя ободками светились красные огни, предупреждающие об опасности низко летящие самолеты. Уже можно было разли­чить гигантские свинцовые колпаки противора­диационной защиты, которые укрывали ядерные реакторы.

Во дворе станции, напоминая муравьев в мура­вейнике, засуетились полицейские и солдаты из национальной гвардии. Замелькали вспышки и донеслись хлопки выстрелов. Это снайперы откры­ли огонь по оболочке дирижабля. Донателло удов­летворенно потирал руки - ни с чем не сравнить азарт риска, когда старуха-смерть жадно тянет к тебе костлявые лапы, но как всегда - промахи­вается.

Донателло прикрепил к поясу крепление троса и выглянул в ночь. В лицо плеснуло порывом ветра. Ниндзя надел на шею широкий ремень прибора, взял его в руки, раскачался и прыгнул. Земля стала стремительно приближаться. Но вот трос натянул­ся, раскачивая черепашку. Теперь трос раскручивался, движение замедлилось. Появилось время осмотреться, ведь при прыжке с тросом - главное не убиться о борт аэростата в первую секунду. Ноги Донателло коснулись крыши огромного здания, которое монотонно вибрировало от равно­мерного вращения множества турбин. Черепашка посмотрел вниз.