Мишель Харрисон - Щепотка магии [litres]

Ее палец скользнул вниз по карте, к неровным контурам Вороньего Камня и трех островов Скорби, изображенных посреди Туманных топей. Остров Утраты полумесяцем огибала гряда смертоносных скал, известных как Чертовы Зубы. А на острове Расплаты была чернилами нарисована Воронья башня, самая древняя часть тюрьмы.

– Бабушка берегла нас, – сказала Бетти, постепенно начиная всё понимать. – Она не могла допустить, чтобы мы покинули Вороний Камень и отправились на встречу с отцом. Проще было спрятать письма и сделать вид, что он до сих пор здесь, но… – она умолкла. Ее вдруг кольнула мысль – словно шип на листе чертополоха.

Флисс нахмурилась.

– Могла бы мне сказать… Я же знала, что никому из нас нельзя уезжать. Но почему вообще его перевели?

– Наверное, проще было никому не рассказывать, – ответила Бетти. Она спешила поскорее высказать все, что думала: колючая мысль уже начала пускать корни. – Преступников, как мне кажется, переводят из одной тюрьмы в другую по множеству причин, но зачем бабушке туда ходить, если там нет папы? Если только она не притворялась, что ходит…

Флисс покачала головой.

– Она там была.

– Откуда ты знаешь?

– Я занимаюсь стиркой, – ответила Флисс. – А бабушка постоянно забывает вынимать вещи из карманов. Подожди тут. – Она крадучись пошла к себе в комнату, оставив Бетти одну в темной кухне. Через короткое время Флисс вернулась с клочком бумаги, на котором была оттиснула эмблема тюрьмы на Вороньем Камне. – Видишь? Талон на посещение, с прошлой недели.

– Но почему ты его сохранила? – спросила Бетти. – Ты же не могла уже тогда подозревать… ой… – Перевернув листочек, она увидела слащавый любовный стишок, записанный петлистым почерком Флисс и обрамленный цветочками и сердечками. – Фу!

– Не читай это! – огрызнулась Флисс. Покраснев, она отобрала у Бетти бумажку. – Важно то, что этот листочек доказывает: бабушка недавно навещала кого-то в тюрьме.

Бетти снова почувствовала, как внутри кругами расходится тревога.

– Но если не папу, то кого?

К рассвету с топей приполз густой туман. Он растекся по улицам и просочился в «Потайной карман», сделав воздух в доме соленым и влажным.

Когда Бетти проснулась, волосы у нее кудрявились еще сильнее обычного. Дрожа, она натянула выстывшую за ночь одежду и влезла в сапоги, которые донашивала за Флисс; Бетти они были чуточку велики. Потом она протопала на кухню, чтобы согреться, и увидела старшую сестру возле плиты.

– Доброе утро, – сказала Флисс.

– Доброе. – Бетти подавила зевок. Сестра накладывала овсянку в миску с отколотым краешком, Чарли с нетерпением ждала своей порции. Вся эта сцена была такой успокаивающе привычной, что у Бетти промелькнула мысль: может быть, все вчерашние события ей просто приснились и нет никакого проклятия, никаких магических предметов, передающихся по наследству? Но потом она увидела, какая у Флисс натянутая улыбка, и услышала, как Чарли нервно постукивает ложкой по миске. У Бетти внутри все упало. Увы, все, что произошло накануне вечером, было правдой. И проклятие тоже было. И три волшебных предмета. И камни, падающие с тюремной башни. Бетти перебрала в голове магические силы всех трех предметов, а потом снова подумала о проклятии. Хотя бабушка об этом не говорила, она не могла отделаться от мысли: а вдруг оно как-то связано с волшебными дарами?

– Бабушка до сих пор в постели, – рассеянно сказала Флисс. – Жалуется, что у нее ломит виски.

– Пусть переставит ударение на первый слог – и поймет причину, – пробурчала Бетти. Когда она ночью пробралась в бабушкину комнату, чтобы поставить коробку на место, там так разило перегаром, что у нее заслезились глаза. Сейчас на них тоже выступили слезы – при мысли о том, как тяжело пришлось бедной бабушке, вынужденной тянуть на себе всех трех внучек и при этом хранить такой страшный секрет.

Флисс еще раз помешала кашу в кастрюле. Бетти почувствовала запах подгоревшей овсянки.

– Кашу будешь?

Бетти поглядела на вязкую серую массу.

– Ммм…

– Я буду, если Бетти не хочет! – перебила Чарли, скребя ложкой по дну миски.

Чарли вечно была голодна и готова была съесть практически что угодно. Так было с самого младенчества – бабушка всегда говорила, что у нее, должно быть, глисты. Отец, всегда любивший преувеличивать, поправлял: «Не глисты, а целые угри».

– Ешь на здоровье, – сказала Бетти, не обращая внимания на урчание в животе. Это было легче, чем обычно, поскольку все ее мысли были заняты проклятием – тем более что она решила его разрушить.

Флисс выразительно взглянула на Бетти.

– Бабушка сказала, что сегодня не пойдет навещать папу.

Бетти мигом навострила уши.

– Да неужели?

Бабушка за последнее время уже пропустила пару визитов – под довольно неубедительными предлогами. Но открытие, сделанное этой ночью, ставило все на свои места: зачем ей туда ходить, если отца там не было уже несколько месяцев? Единственное, что теперь связывало семью Уиддершинс с тюрьмой на Вороньем Камне, – камни, падающие с башни. А вдруг последние визиты бабушки в тюрьму были связаны не с отцом, а с проклятием? Может быть, им удастся это выяснить – если хватит смелости.

Флисс взглянула на Чарли, которая все еще уплетала свой комковатый завтрак.

– А в церковь она пойдет? – спросила Бетти.

Флисс скривилась.

– Вряд ли.

Бабушка ходила в церковь только затем, чтобы радовать посетителей. Учитывая, каким греховным местом был Вороний Камень, все, кто находился по эту сторону тюремных стен, изо всех сил старались показать, какие они набожные и законопослушные. Бетти тоже не любила походы в церковь. Там стоял собачий холод, а бабушка часто клевала носом и временами даже храпела, к стыду всех сестер.

Флисс, в свою очередь, всегда старалась стать лучше, используя для этого любые способы. Иногда, впрочем, она отвлекалась от самосовершенствования – и тогда ее вниманием завладевал очередной парень. А Чарли ходила в церковь только ради теплых булочек, которые раздавали беднякам после службы, и бродила там со скорбным видом, ожидая, пока над ней кто-нибудь не сжалится.

– Интересно, выходит, нам не надо идти в воскресную школу? – спросила Флисс. – Раз уж бабушка сегодня не идет в тюрьму. – Она положила себе в миску немного каши и, сморщившись, проглотила одну ложку.

– Но я хочу пойти! – подала голос Чарли, вылизывая миску. – Мы на этой неделе дошиваем одеяла для сирот!

– Ты можешь пойти, милая, – успокоила ее Флисс. – Мы помним, что тебе там нравится.