Полли Хорват - Ночной сад [litres]

Так как мы не знали, что ещё сказать, повисло тягостное чреватое молчание. Мне никогда не случалось оказываться в чреватом молчании – в тишине, так наполненной чем-то, готовым свершиться, что в ожидании было заключено живое существо, эмбрион действия. Это было интересное переживание.

Мистер Гастингс выпрямился и уже готов был идти, как вдруг обернулся, взглянул Сине прямо в глаза и сказал:

– Хорошо ещё, что вы не решили, будто это… – тут его взгляд снова стал цепким и пронзительным, – был НЛО!

Тут мы все подпрыгнули. Ничего не могли с собой поделать. Но когда Сина застыла, так и не проронив ни слова, он задорно засмеялся, словно лучше повода для веселья не найти.

– Ха-ха, – хихикал он благодушно, однако в глазах его благодушия не было: они как маленькие лазеры уставились в глаза Сине, не вопрошая, но умоляя, и я хотела было сказать «именно так она и подумала!» – просто чтобы положить конец этому противостоянию, – но прежде чем я успела открыть рот, Сина тоже благодушно засмеялась и сказала:

– Да уж, хорошо! – И быстро отвела взгляд.

Мистер Гастингс снова пытливо взглянул на неё и сказал:

– До свидания. – И слова эти тоже вдруг наполнились смыслом.

– До свиданья, – попрощалась Сина столь же многозначительно и, загнав нас в дом, закрыла дверь.

Я развернулась к ней и завопила:

– Ты права! Это был НЛО! И он знал! Он знал, что это был НЛО!

– Тише, – сказала Сина и подтолкнула нас в сторону кухни. Войдя, мы услышали, как отъехала машина.

Глэдис, похоже, махнула на печенье рукой. По всей кухне стояли подносы с обгорелыми комками, а самой Глэдис и духу не было. Сина усадила нас за кухонный стол и поставила чайник. Чтобы прийти в себя, ей нужен был чайник чаю.

– Он вынюхивал! – выпалила я. – Он знал, что ты видела вовсе не метеор. Он хотел, чтобы ты сама это сказала, без его наводки.

– Да, – кивнула Сина. – Думаю, ты права. Какая же я идиотка! Беда в том, что когда я звонила в Космический институт из «Брукмана», я сказала, что видела метеор, и уже не знала, как взять свои слова обратно, не выставив себя полной дурой. «Новый наряд короля», да и только! Недостает мне нравственной твёрдости. – И, не дождавшись даже, пока вскипит вода, она развернулась и взлетела вверх по лестнице.

– Куда ты идёшь? – крикнула я ей вслед.

– Убраться в комнате! – рявкнула она. Нам было слышно, как она грохочет чем-то наверху, и мы сняли чайник с плиты и ретировались во двор в поисках Зебедии. Винифред предложила найти его в лесу, чтобы сообщить, как, скрытничая и носясь со своим секретным письмом, он пропустил человека из Космического института. Она явно злорадствовала по этому поводу.

– Все дело в том, как мистер Гастингс говорил, – втолковывала я Винифред по пути. – Он хотел, чтобы она признала, что это был НЛО. Он проверял её.

– Но почему он не открылся и не спросил прямо? – недоумевала Винифред. – Ну, если он знал, что это было?

– Потому что, если они начнут ходить и спрашивать всех подряд, не видели ли они давеча НЛО, люди вдруг вспомнят, как они видели то, чего не видели, или навоображают и навыдумывают, что видели всякое, чего не было. Мне кажется, люди должны сами приходить к ним и рассказывать, что видели; представители Космического института не могут прямо сказать, что это был НЛО, и плясать оттуда. Я думаю, он даже ничего не измерял. Я имею в виду – ну что там можно было измерять? Наверняка он просто хотел дать ей возможность разговориться.

– Сина должна им перезвонить.

– Может, она и перезвонит, – сказала я. Но в глубине души я знала, что не перезвонит. Этот нелепый обескураживающий эпизод поставил в истории с НЛО жирную точку, и ничего уже нельзя переписать. Неловко расписывать, что ты видел, людям, которые тебе не верят. Но куда хуже ничего не сказать тому, кто готов тебе поверить.

А затем, к моему изумлению, мы увидели Зебедию вместе с отшельником. Они шли по тропинке от океана, которую давным-давно проложил Старый Том. Насколько я могла судить, отшельник после своего крушения ни с кем, кроме Старого Тома, и словом не перемолвился. Да и с тем не то чтобы разговаривал – Старый Том говорил, что тот не совсем в уме и иногда забывает слова и прибегает к жестам. Старый Том считает, что он получил страшный удар по голове и сильно промерз в холодной воде, пока не выбрался на берег, ну и поэтому бесповоротно рехнулся.

– Что это ты делал с отшельником? – спросила я, когда Зебедия подбежал к нам, а отшельник развернулся и поплёлся домой.

– Я следил за ним, – доложил Зебедия. – Сквозь деревья. У него дом из плавника [8] Пла́вник – вынесенные на берег куски дерева (прим. пер.). в глубине леса, подальше от дороги. Если не знать, где, его ни за что не найти. Я нашёл его, когда шёл по оленьему следу. И у него есть веревочный подъемник, который протянут к пляжу, и он поднимает всё, что найдёт на берегу. У него есть свой огород. Он увидел меня и пригласил к себе.

– Пригласил к себе?! – снова изумилась я. – А мне он ни разу и словечка не сказал.

– Это же Зебедия, – сказала Винифред. – Тебе везде надо влезть, да?

– А на что похож его дом изнутри? – спросила я. Я тоже подсматривала за отшельником, но дома у него никогда не была.

– У него мильон книжек, – брякнул Зебедия.

– Как странно, – заметила я. – Он ведь никогда не ходит в город – так откуда он их взял?

– Отшельник сказал, их ему Старый Том даёт.

– А я и не знала, – пробормотала я, уязвлённая тем, что отшельник рассказал Зебедии такие вещи, о которых ни он, ни Старый Том мне не говорили. Пусть отшельник вообще с людьми не разговаривает, но мне казалось, что если уж он с кем и заговорит, то это должна быть я, а не Зебедия: в конце концов, он же на нашей земле живёт. Вдогонку пришла неприятная мысль: выходит, я считала, будто отшельник в некотором роде наша собственность, но и это не главное, потому что огорчительнее всего было то, что отшельник предпочел открыться шестилетнему шкету, а не прелестной и умной двенадцатилетней девочке.

– Откуда он здесь взялся? – заинтересовалась Винифред.

– Старый Том говорит, что когда он наткнулся на него в лесу, тот строил хижину, и на нём были лохмотья, напоминающие истрепанную форму военного лётчика. И когда Старый Том заметил, что до нашего дома всего три километра, отшельник ничего не ответил. Тогда Старый Том спросил отшельника, может, он служил в ВВС и разбился, но тот не помнил, ни в каких войсках служил, ни что с ним произошло. Старый Том решил, что его прибило к берегу, и в течение нескольких дней Старый Том ходил туда-сюда по тропе вдоль скал – вдруг море вынесет кого-то ещё, кому нужна помощь. Он обещал отшельнику помощь в розысках семьи и предложил позвонить за него в ВВС, но тот умолил его никому о нём не рассказывать. Боялся, что его заберут. Он полюбил эту хижину, которую сам выстроил. Старый Том говорит, что по её конструкции видно, что у него есть и ум, и сноровка. И добавил, что хотя вряд ли на это обратит внимание тот, кто наткнётся на него, но, может, и к лучшему, что хижина схоронена в чаще.