Полли Хорват - Ночной сад [litres]

Мы вышли и сели на ступеньках веранды.

– Эй, от кого это? – Винифред попыталась выхватить письмо из рук Зебедии, чтобы посмотреть, но тот прижал письмо к груди.

– Пусти, это моё! – закричал он.

– Ну так открой его, – велела Винифред.

– Нет, – отказался Зебедия.

– Ты что же, не хочешь узнать, от кого оно? – удивилась Винифред.

– Я и так знаю. Но это секрет. Я дал клятву хранить молчание.

– Ерунда, – махнула рукой Винифред. – Ты просто напускаешь на себя важность. Лучше дай мне, я прочитаю. Там могут быть сложные слова.

– Он обещал, что не будет, – сказал Зебедия.

– Кто обещал? Это от папы?! – возмутилась Винифред. – Он пишет тебе, а не нам?!

– Не твоё дело, – отрезал Зебедия и, прежде чем Винифред успела встать и попытаться отнять письмо, вскочил и учесал в лес.

– Ну и пусть бежит, – вздохнула Винифред.

Глядя, как он убегает, я поняла, что у нас нет выбора. Вроде шпингалет с коротенькими ножками, а бегает как ветер, и прежде чем мы успели опомниться, он был уже на краю поля и исчез в лесу.

– А ты уверена, что он не заблудится? – спросила я. – Может, он и хорошо ориентируется, но лес-то большой.

– Да фиолетово. Мне иногда кажется, что у него компас в голове, – отмахнулась Винифред. – И бесполезно пытаться отобрать у него что-то, если он сам не отдаёт. Он жутко упрямый. Мать говорит, это у него от папы. Ему без толку говорить, что делать, а чего не делать. И вообще, я как-нибудь ночью прокрадусь к нему в спальню и прочитаю письмо. Папка, наверное, прислал ему рисунки самолётов или ещё что. Они оба с ума сходят по самолётам. Они оба с ума сходят! – И она захихикала своей собственной шутке, но осеклась, увидев, что к дому на всех парах подлетел автомобиль. Когда он затормозил, мы разглядели за рулем невысокого импозантного мужчину; на голове у него была фетровая шляпа, а из карманов торчали карандаши и разные инструменты.

– Это, наверное… – проговорила Винифред.

Я смотрела на него затаив дыхание:

– …человек из Космического института.

– Сина! – завопила я, вбегая в дом, – Это человек из Космического института, он здесь!

– Он приехал на два часа раньше, – сварливо сказала Сина, появляясь на пороге гостиной.

Мы пошли на кухню посмотреть, как там печенье, но Глэдис сидела на кухонном столе, напевая обрывки бибопа [6] Бибоп – джазовое направление начала 1940‑х гг., отличавшееся высоким темпом и сложными импровизациями, основанными на обыгрывании гармонии (прим. пер.). , и стучала по ноге деревянной ложкой в такт воображаемой музыке. Мука была повсюду, а в воздухе летал пепел из печи.

– Печенье? – спросила Сина.

– Рим не вдруг построился, – ответила Глэдис загадочно и продолжила отбивать ритм.

Сина вздохнула, и мы пошли встречать учёного.

– Ну что поделаешь – да и не может же он рассчитывать на печенье, явившись на два часа раньше. Наверное, он физик. Они отрицают время. Где он?

Я указала на веранду, куда он поднялся и теперь разговаривал с Винифред.

– Здравствуйте, – сказала Сина, выходя из дома и протягивая руку. – Прошу вас, входите.

– Не близок свет. Извилист путь, – сказал учёный, схватив её руку и энергично пожимая её, а затем смахнул пот со лба, будто только что сошел с Орегонской тропы [7] Орегонский маршрут, проложенный в 1830-е гг., вел от р. Миссури, через Скалистые горы к Тихоокеанскому побережью США (прим. пер.). . Разуваясь на крыльце, он так изгибал запястья и размахивал руками, словно желал показать, что соблюдает не просто требования приличия, а строгий институтский протокол, и вся процедура была исполнена той же церемонной значимости, с которой хирург моет руки перед операцией. Сина не была адептом разувания на пороге дома, и все мы были в уличной обуви, однако упоминать об этом мы не стали. Мы не сомневались, что человек из Космического института знает что делает. Мы, дети, смотрели на него с восторгом, словно никогда раньше не видели, как снимают обувь, а затем все прошли в дом.

– Что ж, – утешила Сина, – крепитесь. В один прекрасный момент появится печенье.

Из кухни вырывались клубы дыма и слышно было, как Глэдис кричит: «Будь она неладна! Ненавижу эту дровяную печь!».

– Или нет, – поправилась Сина. – Пожалуйста, проходите в гостиную.

– Вообще-то, – заявил мужчина, – я хотел бы взглянуть на то окно, из которого вы видели метеор.

– Зачем?! – воскликнула Сина в панике, и я поняла, что её тревожит. Она успела разобрать завал и вытереть пыль в гостиной. Но в спальне у Сины царили разор и запустение.

– Я хотел бы сделать замеры, – сказал мужчина. – Если вы не возражаете…

У Сины прямо на лице было написано, что она возражает, но не знает, под каким предлогом отказать.

– Можно мы тоже посмотрим? – спросила Винифред.

– Да-да, то есть я так думаю, – пробормотала Сина растерянно, несомненно, пытаясь сообразить, так ли всё ужасно у неё наверху и можно ли детям смотреть на подобный бардак. – Где Зебедия? Он ведь тоже хотел встретиться с представителем Космического института.

– Мистер Гастингс, – представился мужчина, приподняв шляпу.

– Он сбежал, – проговорила Винифред. – И мы не знаем куда.

– Ну, надеюсь, он не играет со свиньями, – отмахнулась Сина. – Мальчишек просто тянет туда, где они наверняка перепачкаются до ушей или же заварят кашу.

Мистер Гастингс учтиво рассмеялся, и Сина вздрогнула от неожиданности, так как она и не думала шутить.

– А что Вилфред? – спохватилась Сина.

– Он со Старым Томом, – сказала я.

Сина высунулась из окна и прокричала:

– Вилфред! Человек из Космического института приехал!

Но Старый Том и Вилфред оба лишь махнули рукой в её сторону: мол, ну и хорошо, хорошо, а мы тут заняты важным делом, не мешай.

– Одного поля ягода, – обронила Сина. – Ну что же, пойдёмте.

Мы потянулись вверх по лестнице. Сина приблизилась к двери своей комнаты так, словно та была заминирована. Осторожно, очень осторожно, она приоткрыла дверь и заглянула внутрь.

– Хм, – проговорила она, – пожалуй, я тут быстренько приберусь…

– Ну что вы, мы в Космическом институте чего только не повидали, – отозвался мистер Гастингс, которого утомили проволочки.

Но Сина поставила ладонь на его неуклонно продвигающийся корпус и решительно оттолкнула его назад, что Гастингса явно удивило. Воспользовавшись его замешательством, она проскользнула в комнату и заперла за собой дверь. До нас доносились звуки яростной деятельности, а изредка, увы, и сдавленные ругательства. Когда Сина наконец открыла дверь, она раскраснелась от спешки, к потному лицу прилипли прядки волос, а с седого пучка свисал длинный зелёный носок. Я завела руку ей за спину и, быстро сдернув носок, украдкой уронила его позади себя. Ничего не заметив, Сина как ни в чем не бывало любезно улыбнулась мистеру Гастингсу и проворковала: