Катя Брандис - День огня [litres]

– Ты уже хоть раз превращался? – спросил я Джо.

– Один раз, – ответил он, вздохнул, вновь сорвал травинку и опять принялся её жевать. Может, у него среди предков был вапити? – У нас дома, мне тогда было десять. Джеймс хотел показать мне, как это делается. Не могу вспоминать тот день без отвращения. Взглянув на себя в зеркало, я чуть не упал в обморок. Я не хотел быть этим дурацким оборотнем!

Я огляделся и глубоко вдохнул:

– Ты превращался внутри здания? Мне бы в таком случае тоже стало не по себе. В лесу ты наверняка чувствовал бы себя иначе. Здесь мы в зверином обличье как раз на своём месте.

Он недоверчиво посмотрел на меня, но ничего не сказал, поэтому я продолжил:

– Поверь, если ты окажешься ночью в лесу в обличье койота, это тебя сразит наповал. В хорошем смысле слова. Потому что ты будешь видеть, слышать и чуять гораздо больше, чем в человеческом облике.

Джо медлил. Но потом сказал:

– Твоя взяла, котяра. Попытаться стоит. Напомни, как это делается. Ну, как нужно превращаться?

Было понятно, что он ни за что не пойдёт за помощью к своему отцу. Или к Айсидору Элвуду. Может быть, в классе он чувствовал себя как в тюрьме и сразу уходил в глухую оборону. Я должен его научить. Надеюсь, наши усилия не пойдут коту под хвост!

Я попытался объяснить Джо Бриджеру, как следует превращаться:

– Значит, так: тебе нужно подумать о твоём зверином облике, вначале лучше даже иметь при себе изображение животного. Потом, когда почувствуешь зуд, сконцентрируйся на нём и не забывай представлять себе койота…

– Понятно. А что с одеждой?

– Она сама спадает во время превращения. Хотя, конечно, иногда можно и запутаться. Если есть время, я обычно раздеваюсь.

Я чувствовал, что он боится пробовать, поэтому постарался скрыть, что и сам не уверен в успехе нашего эксперимента. Если у нас сейчас не получится, Джо, возможно, больше никогда не захочет пробовать. А значит, я сильно наврежу Джеймсу Бриджеру. А уж это мне совсем не по душе!

– Пришли мне ещё раз образы койотов, – сказал Джо, снял футболку, браслет из скрепок и кожаный шнурок с черепом мыши с шеи. Потом нахмурил лоб, сосредоточился, а я послал ему свои мысли.

– Я чувствую лёгкий зуд. – Он посмотрел на руку и вздрогнул, увидев шерсть. На голове у него уже выросли острые светло-коричневые уши, но этого он, видимо, даже не заметил.

– Спокойно, всё идёт как надо, – поспешно затараторил я. Это обычно самый пугающий момент – когда руки превращаются в лапы, поэтому я добавил: – Лучше, если ты сейчас закроешь глаза.

И через мгновение передо мной стоял койот – во всём великолепии светло-коричневого меха. Глаза он всё ещё держал закрытыми. Острая морда подрагивала.

– Вот это да! Я и правда чую больше, чем раньше! Эй, ты что, забыл сегодня про дезодорант? От тебя же за километр несёт кошкой …

Начал накрапывать дождь.

– Спасибо за комплимент, – ответил я. – Подожди чуток, ты сейчас ещё больше будешь вонять – мокрой собакой!

Я с облегчением увидел, что он перестал обращать на меня внимание. Он увлечённо обнюхивал всё вокруг и попытался поймать мышь, спрятавшуюся под упавшим стволом.

– И я могу делать всё, что захочу?! – Джо поднял лапу, пометил дерево и вскоре скрылся в лесу.

Я хотел было ответить ему, но вдруг увидел, что из кармана его брюк, лежащих на земле, торчит зажигалка. Я застыл от ужаса. Он что, всегда носит её с собой?! Зачем она ему? Неужели он и вправду поджигатель и вор?! Или его всегда подозревали просто потому, что он аутсайдер, даже среди нас?

– Караг, вот ты где! – услышал я вдруг. Из-за деревьев появился белый зверь размером гораздо больше койота – Тикаани. – Я нигде не могла тебя найти и пошла по твоему следу…

И тут меня накрыло – я снова ощутил себя неудачником без малейшей надежды на спасение. А Тикаани даже не знала, что я позорно провалил экзамен. Как же мне её не хватало!

– Я… на экзамене… – попытался объяснить я. Она поняла меня сразу. Подошла ко мне, прижалась и ткнулась в меня мордой:

– Какой ужас, Караг, мне так жаль. И на каком предмете?

– Угадай с трёх раз. Ну, разумеется, на звериных языках, – ответил я и рассказал, как срезался из-за лисьего. – А что у тебя? Ты сдала?

– Да, – коротко сказала она и удручённо выслушала мои поздравления. Она понимала, что из-за моей глупости мы теперь будем видеться гораздо реже.

Тут, набегавшись по лесу, вернулся Джо Бриджер. Обмениваться нежностями с волчицей стало невозможно: это всё равно как если бы влюблённый дикобраз попытался удержать воздушный шарик. Вздыбив шерсть и оскалив клыки, Тикаани тут же набросилась на койота:

– Зачем ты к нам явился?! Хуанита видела, как ты украл деньги у Нелл!

Джо Бриджер тут же стал таким же неприступным и раздражённым, как обычно – ему удалось это даже в зверином обличье. Он угрожающе оскалился – быстро же он научился.

– А тебе какое дело, белый меховой клубок?!

Я чувствовал себя полным идиотом. Значит, мои подозрения не напрасны. С чего я вообще решил, что этому парню можно доверять? Но ведь он действительно радовался своему превращению!

– Никто не смеет называть меня меховым клубком, тем более грязный вор! – рыкнула Тикаани, и они тут же набросились друг на друга.

С воем и рыком они пытались вцепиться друг другу в глотку или в загривок, и было ясно, что у Джо Бриджера практически нет никаких шансов справиться с огромной белой волчицей. Но он старался изо всех вил, пытаясь достать острыми зубками её лапу, ухо, шею.

Только этого ещё не хватало! Я бросился между ними и, получив пару укусов, наконец-то разнял противников.

– Вы с ума сошли?! Забыли, кто наш настоящий враг? Мы должны беречь силы! – накинулся я на них. – А сейчас мы все дружно успокоимся. И Джо объяснит нам, в чём дело.

Джо Бриджер имел слегка потрёпанный вид, вокруг валялись обрывки его шерсти. Но когда он взглянул на меня, гнев в его глазах исчез:

– Не знаю, как вам лучше объяснить… Вы ведь никогда не голодали.

– Ещё как голодали, – ответил я. – Я же вырос в дикой природе. А зимой задрать добычу не так-то легко.

– О-о-о. – Сын Бриджера был явно сбит с толку. В жизни животных он действительно не разбирался. – В мире людей ты, наверное, пошёл бы воровать, я так думаю. Я часто что-нибудь прихватывал с собой в супермаркете.