Муни Витчер - Нина и Золотое число

Злой старый призрак с гнусной усмешкой подлетел к калитке, но едва он попытался преодолеть невидимую линию над ней, как Дивампы одновременно вспыхнули, и шесть языков пламени, слившись воедино, образовали серебристый огненный барьер, окружавший весь сад по периметру. Проникнуть сквозь эту обжигающую изгородь, не заплатив жизнью, не могло бы ни одно существо.

Джакопо, казалось, не испугался огня. Самонадеянно решив, что преодолеет пылающую границу, ничем не рискуя, он издал боевой клич и ринулся вперед. Но мощное алхимическое пламя Масла Освобождающего поймало призрака в огненную ловушку, и его плащ вспыхнул, как солома. Пронзительный вопль взлетел к небу, затянутому тучами и дымом. Пепел посыпался на листья деревьев. Еще мгновение, и от Джакопо Борио осталась только горстка золы.

Додо и Фьоре отвернулись, не желая наблюдать за трагическим концом ненавистного карконианского призрака. А объятые ужасом Красавчик и Платон шмыгнули в при открытую дверь виллы.

Ливио остолбенел при виде ужасного зрелища, а потом начал кружиться в растекающимся, как чернила, дыме, зовя:

— Отец!.. Отец!!

— Ну что, может быть, ты тоже хочешь кончить так же, как твой отец?! — крикнула юному призраку Нина.

Ливио резко остановился, повиснув в рваных клочках дыма, капюшон упал ему на плечи, открыв лицо. Зрачки его расширились, и он уставился на девочку своим магнетическим взглядом, еще более притягивающим, чем прежде.

— Ты убила моего отца с помощью неизвестного нам алхимического средства. Ты — ядовитая змея! Я уничтожу тебя так, что ты никогда не сможешь возродиться даже в виде призрака! Я тебя ненавижу!

Полные злобы, больно ранящие слова призрака не только не усилили неприязни Нины к своему обаятельному противнику, но заставили ее проникнуться сочувствием к мальчику, только что потерявшему отца.

Почувствовав неладное, Фьоре позвала подругу:

— Нина, уходи! Уходи! Пусть Ливио сгорит тоже!

Ливио распахнул плащ, его глаза стали белыми, как серебряное пламя алхимической изгороди.

— Ты совершила преступление, Нина, безжалостно убив старика. Это все потому, что коварство и злодейство у тебя в крови. Ты — порождение Тьмы. Понимаешь это? — внушал Нине призрак, убедительный как никогда.

Колдовская техника, помноженная на убеждающий и завораживающий голос, была его последней картой в жестокой игре Зла с Добром.

— Нет… ты неправ, я совсем не злодейка, — попыталась оправдаться девочка Шестой Луны.

— Это так, Нина. Но если только ты возьмешь меня за руку и поклянешься в верности Алхимии Тьмы, я смогу простить тебя, — продолжал Ливио, движимый страстным желанием отомстить за смерть отца. — Давай же, открой калитку, выйди на мост. Я встречу тебя и обниму.

Нежный, как бархат, и притягательный, будто магнит, голос Ливио змеей вползал в мозг Нины, и ее мысли попадали в плен алхимической дисгармонии.

— Нет… я не поддамся… — сознавая, что не должна поддаваться чарам юного врага, она тем не менее испытывала сильную тягу к нему.

— Я тот, кто тебе нужен. Смирись с судьбой и позволь себе идти за ней. Я здесь ради тебя, — звучал в ее мозгу голос Ливио.

Шаг. Еще один. Нина уже была готова пройти сквозь огненный барьер, чтобы открыть калитку. Фьоре распрямилась, как пружина, молнией кинулась к подруге и с силой оттолкнула ее назад:

— Хватит! Двигаем отсюда! Пошли, пошли! Ты что, не понимаешь, что это ловушка?

С Нины словно спал морок, она несколько раз глубоко вдохнула и, мокрая от пота, оперлась о руку Фьоре:

— Да-да, уведи меня отсюда… Отведи меня домой.

Серебряное пламя полыхнуло высоко в небо. Ливио, взвыв, закружился волчком, а затем растворился в венецианском небе, оставив после себя эхо своего поражения.

— Он с… с… смылся. Ты спасена, — сказал, тяжело дыша, Додо, закрывая за ребятами дверь виллы и обессиленно оседая на толстый ковер в прихожей, и прибавил — Б… б… боюсь, этот мерзкий тип так п… п… просто от тебя не отстанет. Он еще в… в… вернется.

— Я вела себя как последняя дура, — призналась Нина с блестящими от слез глазами.

— Не ругай себя. Не каждый мог бы устоять на твоем месте, — попробовала утешить подругу Фьоре, глядя по спутанным волосам. — Ливио применил технику Голоса Убеждения. И это произвело на тебя гипнотический эффект. Все позади. Расслабься и наберись сил.

Услышав голоса ребят, из кухни появились Люба и Карло.

— Ну что нам с вами делать? Два часа ночи, а вам приспичило устраивать фейерверки в саду и кричать как сумасшедшие! — напустился на них рассерженный садовник.

Нина опустила голову:

— Извините нас… этот огонь должен оставаться там. Прошу вас, не приближайтесь к нему.

Люба возвела руки к потолку:

— Ты хоть поняла, что сказала? Не приближаться к нему означает, что мы не можем выйти из дома!

— Безе, эти факелы — не фейерверк. Они защищают нашу виллу. И вас тоже, — подала голос Фьоре.

— Защищают нас?! От чего? И от кого? — Карло Бернотти не мог допустить, чтобы что-то горело, что могло повредить его ухоженному саду.

— От Зла! — отрезала Нина.

Люба и Карло обменялись взглядами и пожали плечами, показывая всем своим видом, что не стоит связываться с неразумными детьми.

— Ладно… Хорошо. Переживаем и это, но, когда вернутся твои родители, я буду вынуждена сказать им всю правду, — пригрозила русская няня.

— Н… н… не создавайте н… н… новых проблем. У н… н… нас их и так выше к… к… крыши, — выговорил Додо.

Он уже двинулся в Зал Дожа, когда возмущенная Люба бросила ему в спину:

— Вы сами нарываетесь на неприятности! А я не хочу, чтобы ваши родители потом предъявляли мне претензии!

Нина обняла ее пухлые плечи:

— Люба, все в порядке. Я тебя люблю. Только ни о чем меня не спрашивай, ладно?

— Ты еще хуже, чем твой дед! — Люба отвесила девочке шутливый подзатыльник. — Ну как я могу отказать тебе?

Нина взяла за руку Фьоре, и они последовали за Додо в Зал Дожа.

— Мэр еще не спит? — крикнула Люба напоследок. — Что он там делает, запершись с этим странным человеком в красной шляпе?

Нина обернулась:

— Этого странного человека зовут Фило Морганте. Он друг деда Миши. Мэр чувствует себя превосходно и останется здесь до утра.

Удивленная Люба поглядела на садовника, словно тот мог растолковать ей что-то. Но Карло стоял с непроницаемым лицом: поведение мэра волновало его меньше всего на свете.

В Зале Дожа ребята нашли мэра в том же состоянии, в каком оставили. Людовико Сестьери возлежал в кресле и сладко посапывал, свесив руки и склонив голову на правое плечо.

— Слава богу, хоть с ним никаких проблем. По крайней мере пока, — тихо сказала Фьоре, осторожно обходя вытянутые ноги мэра. — Давайте побыстрее! не терпится узнать, как там Рокси.