Александр Полещук - Великое_делание_1965

— И сулемы, — добавил Годар, — и нашатыря, впервые описанного также Хайаном.

Годар принял самое деятельное участие в разгадывании того, что удалось сделать Джабиру более чем тысячу лет назад. Перевод Рюделя и значки Бэкона говорили, что в обработке кармина какую-то роль играла морская соль. Вскоре нам удалось установить, что Джабир, сам того не зная, произвел бромирование кармина выделенным из морской соли бромом. Я произвел анализ того красителя, которым был окрашен кусок материи, переданной мне Рюделем, и действительно обнаружил бром. В этом не было ничего удивительного — сам пурпур, чудесная, драгоценнейшая краска древнего мира, носит на языке современной химии прозаическое название «ди-броминдиго». Две замечательные краски древности — индиго и пурпур — оказались очень близкими по химическому строению. А как же быть с таинственным случаем, который произошел с учеником Джабира? Годара больше всего интересовала именно эта история. Я не придавал ей особого значения.

— Трудно сказать, отчего упал в обморок молодой человек тысячу лет назад…

Годар погрозил мне пальцем.

— Да, да, он мог быть пьяным, влюбленным, мог перегреться на солнце… — продолжал я.

— Но, может быть, какой-либо из промежуточных продуктов был сильный яд? — спросил Годар.

— Буду вести процесс под вытяжным шкафом, проверю герметичность всей системы, — ответил я.

Я произвел несколько опытов. Не все они были удачны, однако красители получались. И вскоре мне удалось выделить необыкновенно эффектный краситель светломалинового цвета. Я запатентовал его, и несколько патентных бюро прислали мне свидетельства. А через месяц представитель фирмы, производящей краски для шерсти и искусственного волокна, выкупил у меня лицензию на строительство специального цеха для получения дибромкармина, как стали называть вновь открытый краситель. Название, впрочем, не совсем точно передавало его структуру.

Мои дела поправились. Я отправил Рюделю письмо, в котором извещал об удаче, и перевел на его счет некоторую сумму денег. Рюдель мне ответил. Он был в восторге оттого, что предвидел все это лучше, чем я, химик-профессионал. Его письмо содержало длинную нотацию всем, кто пренебрежительно относится к достижениям ученых прошлых веков.

Мой постоялец-капеллан собрался уезжать. Я не торопил его, так как Фрезер целиком был поглощен политической работой, и капеллан стал моим самым задушевным собеседником. Его суждения отличались точностью и неожиданной для меня демократичностью. Вряд ли мог бы найтись человек, который, слушая наши беседы, угадал бы в одном из собеседников священнослужителя.

Теперь я смог значительно расширить мою домашнюю лабораторию, но вскоре произошли удивительные события, которые нарушили спокойное течение нашей жизни.

Мне было известно, что органические бромсодержащие вещества способны сильно действовать на нервную систему и на слизистую оболочку глаз. Всем известно использование брома при лечении нервных заболеваний или применение бромбензола в качестве отравляющего вещества. Поэтому я предупредил представителя фирмы о необходимости соблюдения самой четкой герметизации всего процесса.

Неожиданно, уже после пуска цеха, я получил телеграмму: «Немедленно приезжайте, производство остановлено, массовое отравление рабочих. Управляющий».

Я выехал вместе с Фрезером. То, что предстало нашим глазам, когда мы подошли к цеху дибромкармина, не поддавалось никакому объяснению, Цех был окружен невысоким, по грудь, каменным забором. Вокруг стояли люди. Это были жены, дети, друзья тех, кто находился внутри. Химический процесс там еще продолжался, так как остановить его можно было только с территории самого цеха. Попасть же в него не было возможности.

Что же происходило в цехе?

Рабочие, которые пришли сюда к утренней смене, стояли и лежали в самых различных позах возле химических установок и аппаратов для производства красителя. Время от времени кто-нибудь из них вставал и начинал двигаться на ощупь, но, столкнувшись с горячими трубами еще работающих установок, вскрикивал и отползал назад. Странное зрелище, неожиданное для меня, ужасное и непонятное для всех окружающих! Инженеры толпились вокруг меня. Они также совсем ничего не понимали.

— Спасательную команду! Почему не вызвали заводскую спасательную команду?

— Она там, — сказал инженер. — Она там, но, как только спасатели вошли в цех, они также, несмотря на маски, присоединились к рабочим.

— Я подозреваю, что это забастовка, — сказал управляющий заводом, худой человек с огромным оскалом желтых, прокуренных зубов. — Это забастовка!

— Чепуха, — возразил инженер, — полная чепуха! Они там почти три часа. И, кроме того, там врач. Видите человека в белом халате, что лежит возле аппарата?..

В толпе слышался плач, раздавались негодующие крики. В этот момент молодой высокий парень, стоявший неподалеку от меня, вдруг рванулся вперед, перемахнул через забор и, зажимая лицо руками, бросился в цех, к группе пожилых рабочих, полулежащих кружком возле какого-то аппарата. Могло показаться, что они отдыхают… Молодой рабочий в несколько прыжков был возле них, потом вдруг опустился рядом с ними, попытался привстать и бессильно рухнул на землю…

В толпе раздался шум, и кто-то, привстав на заржавленный, старый котел и дирижируя деревянным бруском, закричал:

— Эй, вставайте, карминщики! Вставайте!

— Вставайте! Вставайте!.. — хором подхватила толпа.

Люди на территории цеха зашевелились, привстали, некоторые пытались уползти прочь от аппаратов, но вскоре опять уселись в кружок.

Резкий порыв осеннего ветра пахнул нам в лицо, и я почувствовал, как закружилась голова, закружилась до боли в висках. Кричащая толпа заколебалась в моих глазах, очертания людей затуманились, превратились в тонкие полупрозрачные контуры. Но ветер переменил направление, и я пришел в себя… Видимо, то же самое было со всеми, кто стоял рядом.

— Это, конечно, газ, — сказал инженер.

— Нужно немедленно вызвать спасательную команду из Шарлеруа! Расходов боитесь, что ли? Там на шахтах есть спасатели с кислородными приборами. Обычные маски здесь негодны! — громко заявил Фрезер.

Управляющий зло посмотрел на него, но отдал распоряжение, и через несколько часов на завод примчались грузовики со спасателями.

Одного за другим выводили они за руки пострадавших. Затем один из инженеров надел кислородный прибор и перекрыл трубы. Я также взял маску и присоединился к нему. Блеск нескольких кранов в нижней части реактора остановил мое внимание — ведь я сам участвовал в монтаже оборудования. Не помню, чтобы мы ставили вентили из меди…