Адита Сигорян - Между Солнцем и Плутоном

Аня дёрнула Парония за рукав, выразительно поглядев в глаза. Тот понял её без слов, и кивнул в ответ, сдержав вздох облегчения.

— Как Вы могли так поступить с нами? — гневно произнёс он — Зачем Вы нас бросили там? Если бы не «Тандем», я бы погиб, как мои родители, и остальные…

— Да, удачно, что у землян теперь тоже есть корабли, — ухмылялся Протор — Плохо только, что лишь они могут управлять своими тарелками. Но, не переживай, скоро меня реабилитируют за заслуги перед Империей, я смогу вернуться к исследованиям, и найду способ перепрограммировать земные диски на нас. И только на нас. Тогда никакие лысые обезьяны нам больше не потребуются.

Пароний прервал связь с «Митрой», и поглядел на Аню.

— Я знаю, — улыбнулась та, положив ладонь ему на руку — Получилось очень правдоподобно.

Облегчённо вздохнув, Пароний поцеловал её в плечо, в котором и задавил нервный смех.

— Ну, убедились? — спросил Протор, с огнём во взгляде посмотрев адмиралу флота в глаза.

— Не скрою, я рад, что Вы можете быть полезны, — признал тот — Что ж, я попрошу об аудиенции для Вас. Отправляйтесь в Гранну, к штабу солнечного флота, сядете на площадке для разведывательных кораблей. «Митра» знает этот маршрут.

— Есть, адмирал, — с готовностью произнёс учёный.

Тучная повариха кое-как управилась с посудой, и ненадолго присела сразу на три табуретки.

— Ох, Таня, — сказала она своей помощнице, протиравшей в столовой пол — Танюша, девочка моя, ты сколько же хлорки в ведро-то вылила? И моешь-то, без перчаток… Иди, иди руки помой!

— Да ладно Вам, баб Галь, — отмахнулась девушка — Ну, нет перчаток нам, что поделаешь?

— На вот, возьми хоть мои, что ли! — предложила та — У меня целый ящик, постоянно же в них, бери. Только сходи сначала, руки от хлорки вымой, кожа-то нежная вон, как лепесток у цветочка, ты что!

— Спасибо, баб Галь, — обрадовалась уборщица, взяв у неё пару перчаток — Всегда Вы нас выручаете!

— Иди, иди, шагом иди, не поскользнись там, — бормотала ей вслед повариха — А я тут пока, посижу сидя, поотдыхаю. А то, что-то сердце такой сильной болью болит.

Дождавшись, когда Таня уйдёт, она достала из ящика плоский шестиугольный предмет, величиной с блюдце, и раскрыла его, как складное зеркало. Её лицо сразу же озарил яркий синий свет.

— Трито, — произнесла она над предметом, и перешла на родной илианский — Трито, как у тебя дела?

Свет, озарявший её лицо, сгустился перед ней и завис в воздухе клубком, который вскоре принял чёткие очертания объёмной фигуры такого же тучного илианца.

— Всё следишь за мной? — отозвался тот — Улетела к землянам, которые таких, как мы, препарируют ради науки? А ради забавы, они поступают и хуже… Рассказать как?

— Что ты, Трито, — улыбнулась ему баба Галя — Да я просто соскучилась по тебе, вот и звоню узнать…

— Им нельзя доверять! — перебил её собеседник — Ты разве не понимаешь?

Он распахнул свой третий глаз во лбу, чёрный, как сама тьма.

— Да, — тихо ответила ему женщина — Да, Трито, я понимаю…

И, закрыв шестиугольное зеркало, убрала его в кармашек своей большой сумки.

— Трито… — с горечью произнесла она, схватившись рукой за сердце.

Из уборной прибежала Таня, натягивая на вымытые руки перчатки. Увидав Галину Тарасовну на полу, среди трёх поваленных под ней табуреток, девушка, не подходя, принялась звать на помощь. На её голос никто не пришёл, но странный тёплый ветерок всколыхнул ей чёлку. Оглядевшись, Таня, к своему удивлению, не обнаружила в столовой раскрытых окон.

Пароний и Аня сидели в кабине «Тандема», прижавшись плечами, и с какой-то совсем новой негой всматривались друг другу в глаза.

— Ты знаешь, — первым нарушил тишину Пароний — Мне кажется, песок, из которого ты состоишь, это вовсе не кремний.

— А что же? — с улыбкой спросила мальчика Аня, предчувствуя шутку.

— Я почти уверен, что это измельчённые драгоценные камни разных цветов, — с негой произнёс тот — Поэтому, у тебя альмандиновые глаза, жемчужная улыбка и гранатовые губы…

— А у тебя глаза, как топазы, — ответила девочка, неотрывно глядя ему в самую душу.

И в этот прекрасный момент, когда их взгляды уже были так близко друг к другу, что и губы могли бы коснуться губ, резкий порыв тёплого ветра с силой всколыхнул волосы Парония на затылке.

— Беда! — раздался из передатчика встревоженный голос Кафии — Скорее, в столовую! Там несчастье!

Никого не дозвавшись, уборщица Таня сама попыталась привести повара в чувство. Грудь и живот у тучной женщины ходили ходуном. Решив, что та дышит, девушка похлопала мокрыми ладонями ей по лицу. Но, когда от её усилий у той, под слоем размытого тонального крема начали синеть щёки, Таня в ужасе выскочила в коридор, к телефону-автомату, и позвонила в «скорую помощь». Потом она побежала за школьным врачом и, не найдя его на месте, поспешила в учительскую.

— Там баба Лена, повар наша, прямо в кухне упала! — запыхавшись, сообщила она директору и трём учителям, находившимся там в это время — Вроде дышит, но лежит без чувств, и в себя не приходит. В «скорую» я уже позвонила, а наш-то где врач?

Среди них была и Полина Андреевна, только что приехавшая на работу.

— Без паники, — сказала она техничке — У меня есть нашатырь, я схожу, приведу её в чувство. А Вы, сами пока успокойтесь и отдышитесь.

Усадив девушку на стул, Полина Андреевна взяла свою сумочку и вышла из учительской. Конечно, никакого флакончика с нашатырным спиртом она при себе не носила, но хорошо знала, что делать. Спустившись в столовую, она обнаружила там Аню и Парония, второпях убиравших с пола большую синюю лужу.

— Да, тут литров сто, не меньше, — отметила учительница, взглянув на залитый кафельный пол — А где её шкурка?

— Я в мешок убрал, — сказал Пароний, кивнув в угол кухни, где обычно стояли мешки с картошкой — Овощи пришлось высыпать в моечной. Никто же не знает, что они уже были мытые. Пусть думают, что их там помыли.

— А одежду, парик и обувь, я в другой спрятала, в мусорный, — показала Аня — Мусором и прикрыла.

— Молодцы, — кивнула та, заглянув в мешок, где сверкала бело-голубая жабья шкура, размером с большое пальто — Сейчас же, на Илиан! Хватит уже тут мыть, теряете драгоценное время.

Поторопив ребят, она дала им двоим тот тяжёлый мешок, выпроводив их с кухни.

— Да, отмыть липкую илианскую жижу, задача не из простых, — покачала головой Полина Андреевна, и сама принялась за дело.

Аня с Паронием вместе выволокли мешок из столовой, и понесли к лестнице, ведущей на крышу. Там, Пароний уже сам вскинул его на плечо, и пошёл по ступеням первым.

— Хорошо этим илианцам, — с усмешкой произнёс он — Живут вечно, периодически обновляя все свои внутренности. Если шкура цела, и пока что не затвердела, душа может возрождать в ней всё тело, сколько угодно раз.