Елена Булганова - Девочка, которая любит

– Сможешь перепрыгнуть? – Голос напарника звенел от нетерпения.

– Нет, – честно ответил я, тяжело переводя дыхание после умеренно-быстрой ходьбы. – Слушай, иди лучше один, ну правда…

– А смысл? – мазнул по мне напряженным взглядом Акила. – Тогда уж можем вдвоем отдыхать тут на солнышке.

– Но если я сам выхожу из игры, ты при чем?

– А при том. Раз не смог поддержать в товарище боевой дух, то все прочие личные заслуги не в счет, ясно?

Я ощутил тупое отчаяние и еще раз скосил глаза в ров. Нет, глупо топиться в кислоте ради того, кто вообще-то был моим потенциальным врагом. Ведь, окажись Акила на территории нашего городка, совершенно ясно, на чьей я буду стороне.

– Слушай, а если я прыгну первым, закреплюсь на насыпи и подстрахую тебя?

Я еще раз измерил все взглядом – склон все равно ведь оставался почти отвесным – и запаниковал:

– Если даже удержишь, то сам можешь сползти в эту дрянь.

Ага, а если не удержит, то в ней окажусь я, но об этом и говорить не стоило, очевидно же.

– Да ладно, не опасайся, я крепкий, – поигрывая мускулами, уговаривал меня Акила.

– Слушай, если станешь инвалидом, не будешь нужен ни Ордену, ни вообще никому. Зачем так рисковать, не понимаю?

– Ну, в Ордене работа любому найдется, – парировал парень, уже примеряясь к прыжку, просчитывая шагами расстояние для разбега. Я понял, что его не остановить, но все же сказал:

– Неужели правда нужна эта бойня? Почему просто не договориться, может, получится. Вот я тоже Древний, но ты же со мной нормально общаешься!

Акила, на миг прервав приготовления, серьезно и твердо покачал головой:

– Нет, время давно упущено. Я ненавижу Инквизицию за то, что они натворили, заставив Древних прятаться под землей. Мы могли бы сейчас жить совсем в другом мире. Но сделанного не исправить: мы Древним больше не нужны. Они выйдут на поверхность и начнут разборки друг с другом, а людей используют как тупое пушечное мясо.

Я хотел возразить, но едва не откусил себе язык, потому что парень неожиданно взял разгон и прыгнул. Его литое тело сгруппировалось в прыжке, а потом он буквально впился в этот оползень, влип в красноватую землю: ноги сантиметрах в двадцати от пенящейся кислоты, пальцы рук намертво вцепились в сухую желтую осоку.

Пока я выравнивал дыхание, Акила в темпе работал ногами: утрамбовал широкую ступеньку у самой кромки, а руками выкопал еще одну, на полметра выше. Потом осторожно развернулся боком, и я поймал на себе лучащийся торжеством и азартом взгляд:

– Ну, видал? Теперь разбегись и прыгай. Не отрывай взгляда от верхней ступеньки, смотри только на нее – и все получится.

В этот момент на меня словно нашло какое-то отупение, когда собственная воля отступает и даже инстинкт самосохранения больше не работает. Пару секунд я послушно глядел на ступеньку, потом отошел метров на десять, перевел дыхание и побежал вперед на негнущихся ногах.

Странно, однако ров я все же перемахнул. И почти попал на ступеньку, правда, она немедленно рассыпалась под моими ногами, и я неотвратимо начал сползать в кислоту. Но тут же крепкая рука обхватила меня за пояс, вдавила в песок, и движение вниз прекратилось.

На миг мне показалось, что все получилось, но тут Акила громко вскрикнул, а потом отчаянно зашипел. Я опустил глаза и увидел, что правая нога напарника все же макнулась в ров. Теперь Акила держал ее на весу, разъеденный носок берца активно дымился.

Я лихорадочно уцепился за осоку и вытянул себя наверх буквально в секунду. Рванул было Акилу за шкирку, но он и сам уже перекатился на траву, в темпе сдирая с болтающейся в воздухе ноги обувь, а затем какую-то полупрозрачную сетку, которая, должно быть, прежде была плотным носком.

Как в замедленной съемке я смотрел на его пальцы, словно обсыпанные бриллиантовой крошкой, ярко сияющие в лучах солнца. Только вот капли эти через долю секунд окрасились розовым, потом стали багровыми, едва ли не черными.

Я сорвал какие-то разлапистые растения вроде наших лопухов и начал лихорадочно обтирать ими пальцы Акилы, который судорожно откинулся на траву и каждое мое прикосновение сопровождал шипением, а иногда выдавливая сквозь зубы какие-то изощренные ругательства на разных языках. Оказалось, что кислота кое-где проела плоть до мяса, но в основном только обожгла кожу, хоть и весьма сильно. Вместе с сочувствием я чувствовал еще и облегчение: ходить парень будет, раны эти заживут, а вот продолжать наше путешествие он точно не сможет.

Но я еще плохо знал Акилу. Минуту спустя он принял сидячее положение и вытер рукавом куртки блестящее от пота лицо. Потом отодрал от своей рубахи несколько узких лент и начал осторожно бинтовать пальцы, каждый по отдельности.

– Оставь, на воздухе легче будет, – вякнул я, уже понимая, что надеялся напрасно: этот несгибаемый тип намерен продолжить путь.

Ничего не отвечая, Акила закончил перевязку, тщательно обтер лопухами носок берца, рывком сунул в него ступню и какое-то время с рычанием катался по траве. А потом молниеносно поднялся на ноги. Я тоже встал, от пережитого стресса почти не ощущая слабости. А может, тело мое уже приспособилось к новой перемене обстоятельств.

– Вперед! – коротко приказал Акила. – Первый форпост должен быть совсем рядом, думаю, во-он за теми деревьями.

И уже на ходу он указал рукой на плотно стоящие каштаны с идеально ровными стволами. Я не нашелся, что ответить, просто потрусил следом. Этот парень определенно ставил меня в тупик.

Едва протиснувшись между стволами, мы и правда увидели перед собой почти настоящую избушку на курьих ножках. Деревянный сруб примерно два метра на два с покатой железной крышей торчал на полутораметровом железном штыре. В тех двух гранях, что я мог видеть, были выпуклые окна-иллюминаторы, кажется, толстенные, низкая дверь удачно маскировалась под стену.

Когда мы подошли ближе, она рывком распахнулась.

На пороге стоял мальчишка лет двенадцати, круглолицый, кудрявый, золотоволосый. Он улыбался и хмурился одновременно.

– Кил, ну что так долго? Мы уже устали вас ждать.

Мой спутник при виде парня тоже заулыбался и совсем перестал хромать. К нашим ногам спустилась раскладная металлическая лестница, и по ней, едва протиснувшись в дверь, мы попали внутрь домика, где из обстановки была всего лишь пара стульев, откидной стол у стены да узкий топчан, на котором понуро сидел, поджав ноги, Женька Карамыш. Кудрявый мальчик суетился вокруг Акилы, заглядывал ему в лицо, потом вдруг совсем по-детски обхватил обеими руками за пояс, боднул в живот.