Алла Вологжанина - Острова Луны

– Потому что нечем будет подхватывать, – перебил Но-нор. – Твои лапы и хвост могут в это время мелькать в небе над совершенно другими мирами и провоцировать охотников. Нет, я рад, конечно, что вы оттягиваете встречу с моей смертью и своими неприятностями, но, может, все же?..

– Погоди, – сказал Митька и кивнул Рахассе: мол, продолжай.

Того немного поколачивало, как человека, который очень долго не спал да вдобавок простудился и готов слечь. Он зябко повел плечами и ссутулился.

– Если все пойдет, как я думаю, то мы увезем вас на корабле, – сообщил Рахасса. – Но, сами понимаете, вам придется подать сигнал так, чтобы точно обозначить, где вы находитесь. Знак белой стрелы знаете?

– Конечно, – кивнул Митька.

Карина тоже закивала, потому что сразу вспомнила белую стрелу. Один из первых знаков, который изучали трилунские дети (и конечно же пришельцы с Однолунной Земли), чтобы не потеряться ни в городе, ни в лесу, ни в незнакомом замке. Или найтись поскорее, если такая засада все же приключилась.

– Вам придется выбраться на юго-западный берег любого из островов, подать сигнал и ждать. Начиная с сегодня, мы будем там дня через три. Ждать сможем столько, сколько капитан согласится. Только не у самого берега, там течения. Острова как бы отделяются ими от основного океана. С этой стороны – Змей, а с юго-запада – Радуга. По Радуге за полчаса будем в открытой воде. Это быстрое течение, а капитан корабля – очень сильный знаккер.

– Где я могла слышать такие названия? Да еще вместе? – У Карины даже лоб зачесался, настолько знакомым показалось ей это сочетание.

– Не знаю, – развел руками Рахасса. Он еще больше ссутулился, съежился и, наконец, уселся на кровати. – Я уже вообще не могу в трехмерке держаться, извините. Давайте прощаться… Понимаю, что у вас нет повода мне доверять, но…

Он не договорил, сбился. Дыхание перехватило. По всему телу парня словно пробежала рябь. Будто Рахасса был не человеком, а изображением на экране старинного телевизора. Когда Рахасса «стабилизировался», на его висках и над верхней губой блестели капли пота.

– Дальше я им объясню, – заверил Но-нор, – исчезни.

– Простите… – Рахасса колобком прокатился по кровати, нырнул в окно и исчез. Во всяком случае, они не услышали звука, который донесся бы снаружи, приземлись рослый мальчишка на каменистую земную поверхность.

– И что теперь? – услышала Карина растерянный Митькин голос. Правда, в следующий миг он собрался: – Ищем Межмирный камень и топаем на побережье? Или сразу на берег, потом на тропу, потом… потом черт его знает.

Пока Карина обдумывала ответ, паучерт его уже выдал:

– Про Межмирный камень я знать ничего не знаю, ничего не слышал, не видел. Понятно излагаю? О чем вы договорились с драконом? Этого и придерживайтесь. Он не обманет. Цитирую: «Драконы не лживы, и если лукавы, то все же не злонамеренны». Это, между прочим, из сгинувшей в омертвении «Книги Драконов».

– Ты читал, что ли? – удивилась девочка.

– Нет, этот чертов покойник Ю-у-улли ее вечно цитирует. Правда, сам он ее не читал, а у кого-то читавшего подслушал две строки. Зато гонору, как будто всю книгу от заголовка до последней кляксы самолично написал…

Не рискуя расспрашивать, дабы не получить ушат бесполезной, хоть на первый взгляд завлекательно-таинственной информации, Карина только плечами пожала. И отправилась следом за Но-нором и Митькой.

В открывшийся в стене проем.

Конечно же он не сам по себе открылся. Но-нор привел в действие какой-то механизм. И на удивленный Каринин взгляд недовольно ответил:

– Ты помнишь, что тут глубина заблокирована? Не вся, конечно, а та, что вмещает человека и более крупные штуки. Поэтому приходится выкручиваться. Здесь все стены построены по принципу замковых башен – с внутренними проходами. Потом выведут в наружний. Ладно, пошли… подглядывать за символьерами.

Надо сказать, проход был отнюдь не тесный. Или это просто худой Карине так казалось. Впрочем, Митька тоже не жаловался – идти боком ему не пришлось. Он пропустил Карину вперед. В темноте звук его дыхания немного… обнадеживал. А ведь темнота была совсем непроницаемой, даже волчье зрение не выхватывало из нее абсолютно ничего. Оно и понятно – все же волку требовался хоть какой-то предмет, выделяющийся на общем фоне, чтобы зацепиться за него взглядом. А тут… Пресловутый «мрак безлунный», только не в качестве присказки, а наяву. Карина или Митька могли, разумеется, осветить путь знаком, но девочке почему-то не хотелось. Мальчику, наверное, тоже, судя по тому, что он не пытался. Да и зачем? Спотыкаться было не обо что, ответвлений коридора не наблюдалось, Но-нор скреб своими лезвиями, обгоняя ребят на несколько шагов.

Чтобы не прокручивать перед глазами недавнюю (всего несколько часов назад, а ощущение, что годы миновали!) гибель Рудо, Карина продолжила размышлять о невозможности углядеть хоть что-то в коридоре волчьим зрением. В темноте волк выхватывает глазом движение – потенциальная добыча или опасность. Сейчас ее окружала не просто темнота, но еще и пустота. Настоящий мрак – это пустота, да. И мрак отчаяния – тоже… А если вдуматься, то она с детства привыкла жить в таком… состоянии. В ощущении своей ненужности, в ожидании предательства. Каждое очередное предательство делало больно, но не удивляло.

– Прекрати сейчас же, – вдруг сказал Митька.

– Что? Я вслух, что ли…

– Почти. Идешь и под нос себе бормочешь. Но очень внятно так. Будешь в депрессию впадать, сотворю знак-другой и водой тебя полью. Чтобы в разум привести.

– Я в разуме, – фыркнула Карина, – я всегда в нем. И я после мамы, Люсии, отца, потом… блин, Диймара совсем не удивлюсь, если ты мне скажешь, что всю жизнь за мной следил, чтобы… ну, не знаю, чтобы «что», фантазию клинит.

– Вот дура же, – невозмутимо сообщил ее затылку друг. – Иди спокойно, я никуда не денусь и ничего такого не скажу. Но если совсем все плохо и впадаешь ты не в депрессию, а в паршивую истерику, то можешь меня, например, поколотить. Глядишь, полегчает.

Карина снова фыркнула и в самом деле с облегчением поняла, что очередной клапан слетел, шлюзы раскрылись. Из глаз лилось соленое. И лучше не думать, что там льется из носа, радоваться наступающему облегчению. И темноте. А то красотка-то она сейчас та еще.

Спасибо феям, в кармане комбинезона нашелся платок. Точнее, в каждом из бесчисленных карманов по платку. Ох уж этот неудобный аспект взросления – становится малость неловко размазывать сопли по груди лучшего друга противоположного пола.

– Минутка соплетерапии is over, – буркнула она. – Прости, Мить, я опять свинья. И спасибо тебе.

Митька усмехнулся, вернее, тихонько засмеялся.