Алла Вологжанина - Острова Луны

Пляж был весьма и весьма укромным местечком. С двух сторон его прикрывали насыпи из гальки, с третьей – море, а с четвертой – глухая стена с одним-единственным проходом.

– Туда. – Диймар махнул рукой как раз в сторону прохода в форме арки.

Стена отбрасывала тень, которая накрывала весь пляж. А в крошечном внутреннем дворике по ту сторону арки вопреки всякой логике было солнечно. В центре мощенного плиткой дворика когда-то бил фонтан, но сейчас чаша его была наполнена увядшими белыми цветами. Цветы, очевидно, нападали с вьющихся растений, частично затянувших стены из этого, как его, драконьего камня? Драконьего мрамора?.. Да не важно, не на экскурсию явилась. Хотя с какой стороны посмотреть…

Впрочем, никакое золотое сияние мраморных прожилок, никакое бирюзовое море, никакая ослепительная белизна цветов, вообще ничто не могло разогнать ощущение омертвения. По большому счету, атмосфера здесь была ничем не лучше, чем в подземелье Гедимина Витеньевича. Да еще и вездесущие дикобрыши тут же хлынули отовсюду. Диймар схватился за шест, Карина «навострила» волчьи лапы. Прорываться пришлось с боем.

«Как при первой встрече, через гончих», – подумала Карина.

Судя по тому, что с лица Диймара не сходило отстраненное выражение, он вполне мог думать о том же самом. И дикобрышей расшвыривал, словно посуду мыл, отточенными скупыми движениями. Шест то укорачивался, то вытягивался в зависимости от того, насколько далеко находилась очередная волна зверушек.

В целом схватка продлилась совсем чуть-чуть. Карина и запыхаться-то не успела. Просто ни с того ни с сего Шасть вылезла на хозяйкино плечо и грозно зашипела. Уж какой сигнал она передала стае малявок – неизвестно. Но он сработал. Дикобрышки разом сели на хвостики, проворчали что-то и схлынули так же дружно и внезапно, как нахлынули.

– Надо же, а ты харизму нарастила, пока с Резаком… зажигала, – сообщила Карина зверушке, вспоминая, какой несчастной и зашуганной была та в начале их короткого знакомства.

А сама Карина? Ну, не в момент знакомства с Шасть, а чуть раньше – когда впервые встретилась с Диймаром? Тогда она только-только стала осознавать, что жизнь ее сводится не к сохранению тайны, а к борьбе. И еще путешествиям по тропам луны. А еще к дракам, погоням, балам, эмоциям и опасностям. И жизнь эта чертовски прекрасна, чего уж там.

И она из шкуры вон вылезет, чтобы Митька сохранил свою. Потому что кому нужна эта паршивая вечность, если белого волка не будет рядом? Вот уж точно, фантомная боль там, где ампутирован Митька.

Стоп. Он пока не ампутирован. И покуда сама Карина жива, фиг-два эдакая нелепица произойдет…

Она огляделась:

– Значит, ты здесь уже бывал?

Диймар, всю дорогу молчавший, как повешенный, сейчас словно обрадовался. Взглянул на Карину с каким-то странным выражением недоверия и надежды.

– Да, – его, конечно же, тоже тяготило их молчание, – мне было десять или одиннадцать. Тогда я и вычитал кое-что в «Книге Драконов».

– Угу, кое-что, что заставило тебя выстрелить в Рудо…

Диймар отвернулся в сторону входной арки и моря.

– Я понял, – сквозь зубы процедил он, – для тебя я теперь навсегда буду тем-кто-выстрелил-в-Рудо. И плевать, что он бы все равно умер. Не-не, ты не начинай, что «он бы не умер, до выстрела он был жив, а после мертв» и все такое. Ты считаешь, что мы – это то, что мы делаем, и точка.

Карина села к подножью фонтана. Солнце припекало, футболка и штаны дополнительно грели, в целом выходило отвратительно. Да еще и волосы, вспыхнув, приняли дикий оттенок клубничной жвачки. Кабы не Митька, ждавший ее на пиратском корабле, так и осталась бы сидеть тут до следующего переливания цвета.

– Вот не надо мне рассказывать, что Я СЧИТАЮ, Диймар Шепот, – для пущего идиотизма ситуации перед глазами (на губах, на губах, чего уж там!) вспыхнуло воспоминание о поцелуе практически на пепелище. Там тогда не только дом сгорел, но и от ее первой любви окончательно один пепел остался. – Мы, Диймар, это не совсем то, что мы делаем. Мы – это то, что заставляет нас поступать именно так и никак иначе…

– Да?.. – Надежда снова блеснула в глазах Диймара.

Надо же, а ее это, оказывается, подбешивает.

– …То есть в твоем случае – дурость, – заключила Карина.

Диймар снова зло сжал губы. Уселся на мраморные плиты, вымостившие внутренний дворик.

– Угу, плохих любить тяжело, а дураков еще тяжелее. Но ты молодец. Переметнулась к хорошему и умному. Да еще и несчастному-умирающему. Ах-ах, сюси-муси, прямо все, о чем может мечтать девушка, в одном мешке.

Да уж, точно, дурак. Надо было переться на «Мертвый остров», чтобы отношения выяснять… Все как у взрослых, елки-палки.

– Знаешь, что? – Карина ляпнула это прежде, чем прикусила язык. – А я ведь сразу поняла, что ты с придурью. Но все равно же влюбилась. А в бухте Полумесяц, когда ты… Митьку… ну, за горло… Ох, то есть я теперь понимаю, что на самом деле не за горло, а за внутреннюю луну схватил и душил… Я тогда прямо наброситься на тебя хотела и поцеловать, и не один раз. Не знаю, что на меня нашло.

– А какая разница? Если как нашло, так и отпустило. – И Диймар от души впечатал кулак в мрамор, на котором сидел.

– Теперь уже никакой. Но, честно говоря, ты, Диймар, действительно сам дурак. Слушай, ну про любовь же не зря говорят, что она, как огонь. Вот ты раздуваешь огонь, раздуваешь… можешь разжечь, а можешь просто задуть. Не понимаешь? Ах ты, мрак, ты огонь знаками зажигаешь. Ой, все, проехали. Один фиг, ты меня не то что неправильно раздул, а просто водой залил.

– А твой помирающий охранник, значит, правильно раздул?

Диймар сплюнул на пол. Карину передернуло. Этот жест придал ее словам какое-то… почти похабное значение.

– Дебил ты, – грустно ответила девочка. – Не знаю, чего вообще с тобой откровенничаю…

– Я не дебил, – вдруг тоже грустно ответил Диймар, – я просто злюсь. Ты его любишь, да? Говори уж, раз начала.

– Не знаю, – удивляясь своей честности и вообще своим чувствам, ответила Карина, – мне четырнадцать лет, я в такой любви вообще ничего не понимаю. Да я вообще ни в какой ничего не понимаю. Но я… понимаешь, мы с Митькой как одно целое. Не как близнецы, которым деваться друг от друга полжизни некуда. А как-то по-другому. Но все равно, если плохо ему, то плохо и мне.

– А если плохо тебе, то ему тоже плохо?

– А сам как думаешь?

Диймар кивнул. Ох, и лицо у него сейчас было. И злое, и печальное, и дико странное. Сначала Карина не сообразила, что же это за странность, но буквально тут же до нее дошло – это сожаление.

– Поэтому, – продолжила она свою мысль, – я сейчас готова даже за твой драконий бред как за соломинку цепляться. Потому что если Митьки не станет, то и меня не станет, в прямом смысле сдохну Так что стань драконом и подыши на него, пока он еще жив. И прости, что с такой просьбой обращаюсь.