Питер Грю - Письма на чердак [litres]

– Я устала, – пожаловалась Ветреница. – Засиделась на месте. Мне надоело тревожиться за подорожника без Дороги.

– Да, – кивнул Листопад. – Мы решили улететь на несколько дней. Справитесь без нас?

Художнице стало не по себе. Но потом она вспомнила, как в дни праздника приходили чужаки и как Подсолнух защищала её. Авось маленькое путешествие пойдёт призракам на пользу, и они станут добрее. В конце концов, они тоже теперь её семья.

Художница подошла к подруге и ободряюще положила руку ей на плечо.

Подсолнух улыбнулась ей и кивнула родителям:

– Конечно, справимся!

Но вот случилось горе, а Листопад и Ветреница всё не возвращались. Художница бросила взгляд на призрачную каплю – здесь она уже ничем не поможет, нужно найти родителей, чтобы они попрощались с дочерью, пока она совсем не исчезла.

Художница утёрла кулаком слёзы и резко заправила за уши прямые пряди пепельных волос.

Приведёт родителей, а потом будет мстить. Если потребуется, сотрёт весь Тёмный Уголок. Зачем он ей, если в нём нет Подсолнух? Она явилась сюда, чтобы не разлучаться с подругой, а её снова оставили наедине с бедой.

Художница сердито двинулась в путь, ступая наугад. Верная Собака всё ещё бежала за ней, заметая длинным хвостом следы.

Только сейчас Художница оценила разрушения, вызванные её недавней яростью. Идти было сложно, приходилось постоянно пролезать под вывороченными корнями деревьев, протискиваться через паутину ломаных веток, карабкаться по поваленным стволам, ледяным и хрустящим. Руки были все в ссадинах, а чёрные длинные гольфы порвались в нескольких местах.

Встретить призраков Художница не боялась: как и у всех СамСветов, у неё обнаружился талант. Она открыла его недавно: быть невидимкой. Вот почему, несмотря на то, что чужие призраки искали её, она так ни разу им не попалась. Стоило только захотеть спрятаться, и серые крылья Сорокопута творили волшебство.

Неожиданно Художница услышала всхлипы. Она немного постояла, раздумывая, а потом всё-таки пошла на звук.

Неужели! На небольшой прогалинке в разрушенном лесу стояла Ветреница и плакала. Рядом лежал Листопад, придавленный деревом.

Художница мигом сбросила невидимые крылья и поспешила к родителям Подсолнух.

– Что случилось? Разве вы не проходите сквозь деревья? – не бегу закричала она.

– Здесь волшебство Сорокопута. Призраки бессильны простив него, – рыдала Ветреница.

Она подняла глаза на девочку, и её большой рот открылся полумесяцем:

– Меняешь внешность, как призрак? Это твой талант? Да, Подсолнух же говорила, что ты пытаешься быть похожей на Сорокопута. Твой талант – мимикрия. Но зачем? Сейчас для тебя это не защита, а опасность!

Художница не слушала Ветреницу, она скатилась по ледяному стволу, ободрав коленку, но даже не заметила этого. Она встала рядом с Ветреницей, осматривая место катастрофы. Листопаду прижало ноги, он лежал, прикрыв глаза, выбившись из сил в попытках освободиться.

– Давай вместе!

Художница навалилась на дерево, Ветреница тоже. Ледяной полупрозрачный ствол пришёл в движение. Девочка бегала туда-сюда, пихала дерево, раскачивала его, силясь поднять. Ветреница изо всех сил помогала. И вот гигантская ледяная сосулька с листьями поддалась. Листопад ожил, и общими усилиями они вызволили его ноги из плена.

– Уф! – Художница упала в снег. – Мы сделали это!

– Где Подсолнух? – сразу спросила Ветреница, когда одна из проблем была решена. – Мы почувствовали, что с нашим ребёнком случилась беда, и поспешили обратно. Здесь орудовал Сорокопут? Что ему было нужно? Подсолнух тоже ищет нас?

Художница села. Пришло время для жестокой правды.

– Подсолнух умерла, – тихо сказала она.

– Сорокопут? – ахнула Ветреница.

Художница покачала головой. Ветреница облегчённо вздохнула.

– Тогда я уверена, что ты ошиблась. Призрака невозможно убить.

– Почти, – тихо добавила Художница.

Но родители не слушали её. Они двинулись в сторону Норы. Ветреница поддерживала Листопада. Художница уныло поплелась за ними.

Путь их был долог, но Художнице хотелось, чтобы он не кончался. А может, она и правда ошиблась? Призраки поколдуют чудо-камушками – и Подсолнух оживёт. Значит, тогда всё было не зря. И пока они шли, жива была надежда.

Густая яркая сверкающая ночь сменилась серебристо-серым днём. Подорожники покинули Тёмный Уголок, осталась только она, Сорокопут. Потому что Дороги у неё нет. Ей некуда возвращаться.

Но вот добрались до Норы. Ветреница не выдержала и полетела вперёд, Листопад, который во время пути залечивал чудо-камушком раны и был уже почти здоров, устремился следом.

Призраки влетели в дом. Художница переступила порог Норы и застыла у входа. От подруги почти ничего не осталось – только еле видимая каплевидная оболочка, похожая на рыбий пузырь.

– Это точно не Сорокопут? – опять спросила Ветреница, застыв над останками дочери.

Листопад всё это время не сказал ни слова. Подавленный горем, он просто смотрел на то, что совсем недавно было сокровищем всей его жизни, гордостью, любовью.

– Не Сорокопут, – глухо повторила Художница.

Ветреница обернулась и увидела, как за спиной девочки расправились два серых крыла, а над пепельными волосами, украшенными перьями, застыл чёрный крючковатый клюв.

– Сорокопут – это я. И я уничтожу того, кто убил Подсолнух, – сказала Художница.

Лицо Ветреницы исказила гримаса отвращения и ужаса.

– Ведь это всё из-за тебя! Сорокопут приносит беду! Это правда! – воскликнула она.

И тут догадка жестоко поразила Ветреницу.

– Мы пригрели Сорокопута! Глупая простодушная наша девочка!

И Ветреница закрыла золотые глаза длинными оливковыми пальцами.

Художница стояла, понурив голову:

– Вы всё, что у меня осталось.

Неожиданно Листопад повернул к ней голову и прохрипел:

– Уходи! Мы специально оставили Нору: знали, что Воры придут за тобой. Надеялись, что они заберут тебя и наши волнения закончатся. А ты вот до чего всё довела! Нашей девочки больше нет!

Художница растерянно захлопала глазами, потом всхлипнула и безропотно покинула Нору. Серые крылья тяжело волочились за ней.

Что ей делать? Куда идти? Она должна отомстить.

Художница взобралась на холм. Вокруг, насколько хватало глаз, – поваленный лес. Одно разрушение. Уцелел только гигантский нагорник, оседлавший дом-печку. В его кроне, будто сплетённый из колючей проволоки, появился тугой шар Тернового Гнезда. Призракам-родителям это не понравится. Ну и пусть. Они предали её.

Художница расправила крылья.

Память Сорокопута вспышками оживала: призрак-русалка в её когтях; девушки, превращённые в горы; попытка призраков разворошить Терновое Гнездо; дракон. Полёты, сила, бесстрашие. И без этого тела. Птица тогда была свободной.