Питер Грю - Письма на чердак [litres]

Запах дешёвых сигарет и пота из детства.

Наверное, она сама виновата в том, что происходило.

В том, что произошло.

Была слишком беспечной, много смеялась или что-то ещё. Боялась сказать, боялась, что придётся опять переехать, а маме больше работать.

Но от Чудовища пряталась в своём безопасном месте. Просто улетала и захлопывала дверь.

Десять-девять: быстрее вниз.

Восемь-семь: бежать из собственного тела.

Шесть-пять: неважно, что творится снаружи.

Четыре-три: главное, что внутри.

Два-один: улететь, Чудовище не поймает.

Дверь, а за ней мир-убежище.

Мама заметила синяки.

Они уехали, и стало легче. Оказывается, можно было не терпеть.

Но вот Чудовище вновь на её пути.

Нет, никогда, никакой больше встречи с ним. Лучше сразу уйти в безопасное место. Уйти к Подсолнух. Она будет прятаться, пока об этом месте никто не узнает, и не разлучится с подругой, пока никому о ней не скажет.

Так она думала.

Но снова пришли и снова отняли.

Только новые противники не поняли, кто она. Они такие же глупые, как Чудовище. Она не беззащитная и не слабая. Здесь она сила и справедливость. Виновные понесут наказание. Она поселится в замке и будет приглядывать за Тёмным Уголком. Хранитель мира-убежища.

Дороги появились, и дети ушли, дети проснулись. А она осталась.

Она не хотела торопиться, у неё весь день впереди. Но скоро встреча с врагами. Она не боится, она гораздо сильнее их. И это такое прекрасное чувство. Быть уверенной в себе.

Вот и замок. Металлический, оплетённый лестницами, с двумя башнями. Призраки снуют, забиваясь в него, словно пчёлы в улей. Пусть знают, что она не шутит.

Сорокопут взмахнула руками, поднимая воронку смерча из Воровского Озера и обрушивая её на ближайшую башню, сметая верхний этаж. Посыпались камни, лестницы повисли, ведя теперь в никуда, трубы, словно порванные вены, разметались в стороны.

Пусть знают, что она серьёзно настроена. Пусть примут её как царицу Тёмного Уголка.

Призраки заметались. Но от замка отделились двое. Крылатая белая лошадь, которую она уже встречала, и мужчина на расправленных железных крыльях, словно у ангела-киборга. Сорокопут впилась в него золотистыми глазами.

Вот её цель.

Чудовищ нужно убивать.

Я не сразу признала Комнату Полётов. Потолка не было, над головой только пасмурное серо-голубое небо. День Тёмного Уголка. Оказывается, он существует. Такой скромненький и блёклый, не то что сверкающая волшебная ночь в блёстках и светлячках.

Пока за моей спиной знакомо росли белые крылья, я выглянула в окно, чтобы оценить ситуацию.

Вот Сорокопут. Неспешно идёт, всё ближе. Наполовину девочка, наполовину птица. Красная мантия тянется за ней кровавой дорогой. На голове убор из перьев, будто она из индейского племени. Птица же словно внутри тела, как в клетке не по размеру, торчат только крылья и клюв.

Индеец-Сорокопут вышла на тропу войны.

А Царь и Царица стоят, отлетев от замка, и ждут девочку-чудовище.

Мой Волк.

Я лечу! Вот бы всё получилось! Подсолнух, ты нам нужна!

Я слетела вниз, пролетела над лугом, над Сорокопутом, которая проводила меня взглядом, по-птичьи дёргано вертя головой. Я развернулась и полетела к Моему Волку.

Спикировала вниз, прямо к нему. Царь следил за мной. И во взгляде его, кажется, была надежда. Я обхватила его шею руками, на мгновение зависнув в воздухе.

Сейчас я думаю, что могла бы его поцеловать.

Бред. Это я на страницах дневника такая смелая. А тогда я заглянула в его глаза. Тёмные, бордовые, словно глинтвейн. И так близко, что в его зрачках я видела, как плещутся мои собственные маленькие отражения.

А он смотрел на меня с теплотой и облегчением. Он ждал меня. Это была лучшая награда.

Я скользнула взглядом к его шее и у её основания, в ямке между ключицами, увидела то, что искала, – медальон.

Амулетное Дерево пыталась уничтожить его: мой яркий рыжий волос проникал внутрь, и медальон покрылся сеткой трещин, но всё ещё держался.

Не переживай, Мурка, я вернулась, я помогу.

Коснулась ногами земли, придвинулась к Моему Волку и прильнула губами к медальону. Только бы всё получилось.

И медальон раскололся от моего поцелуя, заполняя всё вокруг сферой холодного света, словно выпустили луну.

Царица отпрянула, но Мой Волк крепко держал меня. Я зажмурилась. Вот мой тайный мир длиною в минуту. Мой мир-убежище в его руках.

Но свечение погасло, и я открыла глаза. Рядом стояла Подсолнух. А ещё какой-то призрак спешно уползал к Царице.

Корни освобождены, и из лунного света Подсолнух соткала себе обличье. Здесь бы радость да поздравления, но Подсолнух глядела вперёд с болью.

Мой Волк сделал шаг назад, отстраняясь от меня. Мой тайный мир ушёл в тень, а проблемы всё ещё остались.

Подсолнух посмотрела на нас.

– С возвращением, – сказал Царь. – Теперь поможешь нам с той, кого пригрела?

Подсолнух опять посмотрела вперёд. Уголки её рта низко опустились, и маленькое личико с большими глазами словно сразу постарело. Я её понимала: сама видела Сорокопута в её лучшие дни – милая кудрявая девчонка. И что теперь – бледная, вся острая, как птица, с пепельными прямыми волосами, чёрной маской на глазах и с жуткой тенью Сорокопута за спиной. То ещё зрелище.

Девочка-птица остановилась, красная мантия её резко выделялась на фоне серо-мшисто-белого пейзажа. Наверное, прикидывает, не мираж ли Подсолнух. Если она жила у призраков, то должна знать о миражах.

– Она пришла за мной? – спросила Подсолнух Царя.

– Не хочется тебя разочаровывать, но нет, – хмыкнул он. – Она пришла править.

Подсолнух опять посмотрела на моего наставника. Она едва доставала ему до плеч и сурово глядела снизу вверх.

– Вы поступили неправильно в тот день, но и она сейчас неправа. – Подсолнух сделала паузу и добавила: – Пойдём к ней.

Царь кивнул. Крылатая лошадь тем временем успокоила второго призрака-бедолагу. Студенистый комок потёк в сторону замка, а Ищу присоединилась к нам.

– Иди обратно, – сказал Царь.

– Ну уж нет, – возразила Царица. – Я не брошу тебя.

– Со мной Подсолнух, мой СамСвет и, – хмыкнул Царь, – пророчество, что я потеряю корни. Сорокопут непредсказуема, я не хочу тобой рисковать. Она ведь, будем честны, пришла за мной. В мой замок. А замок выбрал меня, и я должен его защищать. Иначе какой же я хозяин?

Хозяин.

Ищу перебирала копытами, звонко цокая по камням.

– Всё её внимание – ко мне, – продолжал разъяснять Царь. – Если она исполнит свой приговор, то крыльев в замке не появится до следующего хозяина. Но останешься ты, и лодки, и Белый Рог.