Мэтт Хейг - Отец Рождество и Я [litres]

– А что у тебя хорошо получается?

– Я люблю писать.

– Тогда тебе нужно пойти работать в «Ежеснежник»! Ты напишешь самую интересную статью в истории Эльфхельма, и эльфы снова захотят его читать.

– Об этом я тоже думала. И даже обсуждала с Нуш. Но правда никогда не побьёт ложь. Это невозможно.

Пиппин поспешно прижал палец к губам.

– Тише! Никогда не говори это слово. Правда может быть волшебнее всякой лжи. Если Отец Водоль снова завладеет умами и сердцами эльфов, Эльфхельм лишится последней надежды. А без надежды не будет никакого Рождества. И в моей душе появится дыра размером с Очень большую гору, которую я никогда не смогу заполнить.

Я посмотрела в сторону – не туда, где простирались бескрайние леса Финляндии, а туда, где в лунном свете и в изумрудном сиянии небес спал Эльфхельм. Я видела его целиком. Вот Мастерская игрушек. Вот Олений луг. А вон там, к западу, лежат Лесистые холмы, где я разбила «Снежную бурю 360». Где-то между холмами и Эльфхельмом я найду свою историю. Историю, которая придётся по душе и Нуш, и эльфам. Историю, которая вернёт им надежду. Но что это будет за история?

А потом я вдруг поняла, что сказал Пиппин.

– Ну-ка повтори, – попросила я.

– Ладно, – письмолов пожал плечами. – Правда может быть волшебнее всякой лжи.

– Нет, не это. Самое последнее.

– В моей душе появится дыра размером с Очень большую гору…

Дыра.

Я поднялась с валуна. Под моими ногами пролегала граница между миром людей и волшебным миром эльфов.

– Вот оно, – сказала я.

– Что оно? – удивлённо посмотрел на меня Пиппин.

– Дыра. Когда я разбила сани, то набрела на яму посреди леса. Огромную дыру в земле! И появилась она там не просто так. А ещё я встретила Летучего историкси, и он говорил о бумажных птицах, которые вылетают из дыры. Бумажные птицы! Ведь это могли быть не птицы, а газеты. Я сама видела, как они летают. Отец Водоль поднимал их в воздух при помощи тёмного чудовства. Я выясню, кто и зачем вырыл эту яму – и что задумал Отец Водоль. Из этого получится отличная история.

– Звучит довольно рискованно, – поёжился Пиппин. Вдруг его внимание привлекло что-то к югу от горы.

– Смотри! – воскликнул он.

Зрение у меня было не столь острое, как у эльфов, но вскоре я смогла разглядеть, на что он указывает. К горе, кружась на холодном ветру, летел новый конверт. В отличие от своих предшественников, он уверенно набирал высоту и не нырнул в сугроб, а взмыл в небо, так что Пиппину пришлось подпрыгнуть, чтобы его схватить.

Письмолов радостно продемонстрировал мне конверт. На лицо его вернулась улыбка.

– Ты погляди! Квинсленд, Австралия. Это же на другом конце света! В воздухе снова разлилась надежда. И ты только посмотри на небо!

Я запрокинула голову. Северное сияние с каждой секундой разгоралось всё ярче.

– Должно быть, ты на верном пути! – крикнул Пиппин.

Печаль ушла. Теперь меня переполняли страх и радостное волнение.

Глубоко вздохнув, я повернулась к Эльфхельму. Капитан Сажа шевельнулся под курткой, и я рассеянно погладила его, а потом нашла взглядом Лесистые холмы. Интересно, что ждёт меня там? Я успела сделать лишь несколько шагов в сторону города, как в небе показались большие сани, запряжённые восьмёркой оленей. Они держали курс прямо на меня.

– Отец Рождество! – восторженно завопил Пиппин.

И не ошибся.

Сани зависли в воздухе всего в нескольких дюймах над снежным покровом.

– Амелия! Где ты была? – взволнованно спросил Отец Рождество.

– Прости, – виновато проговорила я. – Я решила, что мне не место в Эльфхельме. Думала, если останусь, будет только хуже. А вам с Мэри лучше без меня. Я хотела вернуться домой.

– Но Амелия, твой дом здесь, со мной и Мэри, на Оленьей дороге. Там твоё место!

От этих слов мне стало удивительно тепло. Я забралась в сани, положила голову на мягкое плечо Отца Рождество и помахала Пиппину на прощание.

На обратном пути я ни словом не обмолвилась об Отце Водоле и своём плане.

Отец Рождество отвёз меня домой. Я легла спать. Проснулась. Позавтракала. Старательно сделала вид, будто раскаиваюсь в том, что хотела сбежать. А когда Отец Рождество и Мэри отправились в Мастерскую игрушек, снова сбежала. Правда, в этот раз я точно знала, куда направляюсь. Мне нужно было как можно скорее добраться до жёлтого домика Пикси Правды.

– Так, сегодня Сочельник, поэтому давай уточним. Ты делаешь всю работу, а я получаю половину денег?

Пикси Правды стояла, привалившись к двери. Маарта выглядывала у неё из нагрудного кармана. Скрестив руки на груди, пикси всем видом давала понять, что будет торговаться до последнего.

И я знала, что мне придётся принять её условия. Я могла найти самую замечательную историю для статьи, но какой от этого прок, если Отец Водоль снова обвинит меня во лжи? А Нуш выразилась предельно ясно: я должна доказать, что моя история – правда. До последнего слова. И кто подтвердит мои слова лучше, чем Пикси Правды?

– Да, всё верно, – сказала я.

– И про меня ты тоже собираешься написать?

– Разумеется.

– И Отец Рождество это прочитает?

– Обязательно прочитает. Статья будет моим рождественским подарком.

– И ты первая спустишься в яму?

– Если ты настаиваешь.

Пикси Правды кивнула и протянула мне руку.

– Тогда договорились, Круглоухая.

Час спустя мы стояли возле ямы. Там по-прежнему клубился мрак, но когда я спрыгнула вниз, то обнаружила, что она совсем неглубокая: моя голова торчала на уровне земли.

«Хммм, – подумала я. – Может, и не получится из этого никакой истории…»

Впрочем, присев на корточки, я обнаружила, что в яме берут начало туннели. А это технически делало её не дырой, а норой.

– Тут внизу семь туннелей, – сказала я Пикси Правды, которая стояла на краю. – Только они не такие большие.

Затем я по очереди заглянула в каждый туннель. Все они были тёмными, один таинственней другого. Но так сразу сложно было понять, есть ли внутри что-нибудь интересное. В каждом из них могла скрываться удивительная история. Или же её не было ни в одном.

Пикси Правды перегнулась через край.

– Да уж, ты в них точно застрянешь, – жизнерадостно заявила она. – Боюсь, тебе придётся написать: «Я обнаружила в лесу несколько нор. Потом поняла, что для меня они слишком маленькие, и пошла домой».