Калеб Крисп - Остановите Айви Покет!

— Да, дорогая, но, к счастью, она крепко приделана. — Я старалась говорить спокойно и ничем не выдать своего волнения. — Попробуй всё-таки вспомнить, как её звали. Это может оказаться важно.

Берта покраснела и уставилась себе под ноги.

— Надо маму спросить, — смущённо сказала она. — Мама-то во всех подробностях её запомнила, и веснушки, и чёрное платье. Она ещё сказала, что эта особа была миловидная, но одевалась как гробовщик.

Терпению моему пришёл конец:

— Её звали мисс Фрост?

Берта просияла, как начищенная кастрюля:

— Ой, а ты-то откуда знаешь?

— Чудесно, Айви, — тихо сказал Эзра. — Просто чудесно.

Спальня мистера Гримвига была маленькая, но очень милая. В окно струились ласковые лучи послеполуденного солнца. У дальней стены стояли комод и красивое кресло. На прикроватном столике — кувшин и тазик для умывания. Сам Виктор Гримвиг лежал в узкой кровати, укрывшись до подбородка, а три его кота валялись на одеяле вокруг словно подушки. Он являл просто чудеса актёрского мастерства.

— Если не секрет: чем вы больны, мистер Гримвиг? — поинтересовалась мамаша Снэгсби. Она задёрнула шторы, и спальня погрузилась в унылый полумрак. — У вас такой здоровый цвет лица.

— У него неизлечимая простуда, — поспешно вмешалась я. — Правда, дорогой?

Мистер Гримвиг тяжело закашлялся:

— О да, истинная правда.

— Молодец, — шепнула я. — Постарайтесь ещё этак передёрнуться, будто вас покидают последние силы, — и дополнительная скидка ваша.

— Я выпил микстуру от бессонницы, — тихо ответил он. — Чтобы выглядело более убедительно и вообще…

— Простите, мистер Гримвиг, ваш врач говорил что-нибудь о том, сколько вам осталось? — спросила мамаша Снэгсби, доставая из сумки доску с образцами ручек для гроба.

— Очень, очень мало, — ответила я с подобающей печалью в голосе. — Доктор считает, что мистер Гримвиг околеет ещё до конца недели. Если повезёт, то и раньше.

— Ясно. — Мамаша Снэгсби передала доску Эзре и спросила, можно ли ей пойти на кухню и подогреть немного молока.

— Пожалуйста, грейте на здоровье, — согласился мистер Гримвиг. — Я-то сам пить не хочу, но если вам угодно…

Мамаша Снэгсби поблагодарила и быстрым шагом вышла из комнаты. Эзра стал расспрашивать мистера Гримвига, какую отделку для гроба он предпочитает. Тот выбрал всё самое дешёвое.

— Ну вот, я же говорила, что всё уладится наилучшим образом, правда? — спросила я, с бесконечной заботой взбивая его подушку.

— А теперь, Айви, дай мистеру Гримвигу немного отдохнуть. — Эзра снял с шеи портновский метр и указал мне на кресло у стены. — Дальше мы с мамой Снэгсби сами управимся.

Я покосилась на дверь, чтобы убедиться, что старая кошёлка ещё не вернулась, и спросила:

— Эзра, насколько близко вы знакомы с мисс Фрост?

После разговора с Бертой рыжеволосая гувернантка не шла у меня из головы. Если в деле замешана мисс Фрост, жди большой беды! Но у меня не было возможности поговорить со Снэгсби о том, что стало мне известно, — когда я вернулась, уже пора было ехать к мистеру Гримвигу и нас ждал кэб.

— С мисс Фрост? — Лента в руках Эзры провисла. — Ну, так, шапочно, в общем-то…

— А вот я так не думаю, дорогой.

Эзра, шаркая, обошёл кровать, взял меня за локоть и отвёл в сторонку, чтобы мистер Гримвиг не мог нас слышать:

— Почему ты так говоришь, Айви?

— Потому что я уверена: вы знаете её куда лучше, чем пытаетесь показать. Я нашла в своей комнате щётку, на которой было полно рыжих волос. А недавно я узнала, что мисс Фрост разыскивала Анастасию спустя целый год после её исчезновения. И мне ужасно любопытно: с чего бы ей интересоваться вашей бывшей жиличкой?

Эзра посмотрел на мистера Гримвига. Потом на дверь. И снова на меня.

— Когда вернёмся, приходи ко мне в мастерскую, — сказал он. Эзра поскрёб усы, и на этот раз дрожание его брылей показалось мне каким-то зловещим. — Поговорим спокойно, может, кое-что я тебе и сумею объяснить.

Тяжёлые шаги мамаши Снэгсби заставили нас вздрогнуть. Она ворвалась в комнату, сжимая в руках стакан с молоком, и велела мне сесть в кресло и не путаться под ногами.

— Держи, — сказала она, протягивая мне стакан.

Я вздохнула. Ну почему, скажите на милость, я должна пить это гадкое молоко?! Каждый раз одно и то же: я пью молоко — и проваливаюсь в сон. Должно быть, оно так действует на людей. Но сейчас мне было не до сна. Я твёрдо решила с наступлением ночи приподнять завесу и спасти Ребекку. Если понадобится — удрав через разбитое окно. Ради подруги я была готова на всё.

— Но я не хочу пить.

— Хочешь, — отрезала мамаша. — Пей.

Ко всем моим бедам, ещё и алмаз Тик-так отказывался мне помогать. Какой смысл носить на шее волшебный кристалл, если в мистических делах от него никакого проку?

Я взяла молоко:

— Ладно, хотя я никак в толк не возьму, зачем это нужно.

Под строгим взглядом мамаши Снэгсби я сделала пару глотков. На этом она успокоилась и, отвернувшись, отправилась к кровати, чтобы оговорить с мистером Гримвигом деликатный вопрос платы. Я не стала допивать молоко. Мне правда не хотелось пить. И что-то ещё, какое-то шестое чувство подсказывало, что пить не стоит. Глупо, конечно. И всё-таки, пока мамаша Снэгсби пыталась разбудить задремавшего клиента, а Эзра снимал мерку, я вылила остаток молока в левую тапку мистера Гримвига.

Вскоре меня, как всегда, охватило сонное оцепенение, но на этот раз я могла противиться ему и не закрывать глаз. Я и не закрывала — какое-то время. А потом комната стала таять в тумане. Прежде чем провалиться в сон, я успела увидеть, как ко мне идёт мамаша Снэгсби…

Во рту было сухо. Голова болела. Где я? Ах да, у мистера Гримвига. Я потёрла висок. Открыла глаза. Закрыла их снова. Когда в голове немного прояснилось, я оглядела маленькую спальню. Эзра и мамаша Снэгсби склонились с двух сторон над постелью мистера Гримвига. Старик спал. Они что-то говорили друг другу — или мистеру Гримвигу? Слов было не разобрать. К тому же моё внимание привлек вовсе не разговор.

Я прижала руку к груди. Отчаянно ощупала себя. Что было весьма глупо — я и так знала, что камня нет. Разве он мог быть на мне, когда Эзра осторожно поддерживал голову мистера Гримвига, а мамаша Снэгсби надевала на него ожерелье?