Мила Нокс - Путешествие в полночь

– Хорошо, – кивнул он. – Я тебя отпущу, но сперва… Сперва выпей сам.

Йонва приподнял бровь. Титу Константин уже хотел было вскричать: «Ага, так и знал, что ловушка!», но Путеводитель послушно опустил чашу в фонтан и зачерпнул черной, кажущейся склизкой воды. Поднес к губами, сделал глоток. Алхимик впился в мужчину взглядом – ничего не произошло. Он остался таким же.

– И… все? Ты бессмертен?

– Да, – просто ответил Йонва и протянул чарку Константину.

Старик, позабыв о скальпеле, ухватился за нее трясущимися руками и заглянул внутрь. Старое, сморщенное лицо. «Эх, если бы только я выпил это, когда был еще молод!» – подумал он напоследок. И, сжигаемый нетерпением, отхлебнул.

Питье обожгло губы. Едва проглотив странную жидкость, старик выпустил из рук чашу, и каменная посудина грохнулась о пол, разбиваясь на мелкие осколки. Зелье стекало по горлу вязким жидким стеклом, так что Алхимик закашлялся. Потом схватился рукой за грудь и поднял трясущуюся голову.

Йонва молча смотрел.

Вода опускалась ниже по пищеводу, и внутренности Константина скрутило от странного ощущения. Старик схватился рукой за живот, попытался вдохнуть – не вышло. Он судорожно ощупывал себя и чувствовал под пальцами нечеловеческую твердость. Попытался шагнуть – и не смог. Ноги застыли каменными ступами. В ужасе он распахнул пальто, разорвал полы халата, расстегнул рубашку – и заорал.

Белая кожа живота стала черным камнем. Ноги, как чувствовал старик, тоже окаменели и приросли к полу. Алхимик завопил нечеловеческим голосом:

– Ты! Что ты сделал? Что ты сделал?!

– Тебе не нужно есть. Спать. И ты простоишь в Черном Замке наполовину окаменевшим, не умирая, целые века.

– Но я просил тебя вечную жизнь! Жизнь!

– А разве я ее тебе не дал?

Йонва провел рукой по шее. Перевернул ладонь и скривился, увидев на пальцах кровь. Скользнул взглядом всех глаз по старику, развернулся и зашагал прочь, а в спину ему летели душераздирающие крики Алхимика:

– Вернись! Ты меня обманул! Обманул! Ты – обманщик!

– Нет. – Йонва остановился в дверях. – Я всегда выполняю свои обещания. И то, которое дал тебе, я тоже выполнил. Lapis aeternum est [3] Камень вечен (лат.). .

Двери со скрещенными мечами распахнулись, и отттуда вывалилась Шныряла – запыхавшаяся, с горящими щеками и в косынке набекрень. Быстро запихала что-то под накидку.

– Нашла! – Шныряла ухмыльнулась, показав все зубы.

Санда захлопала в ладоши. Змеевик прищурился на дверь и спросил:

– Оружие?

– Не твое дело, – фыркнула девушка. – Э, а Йонва где? Только не говорите, что в туалет отлучился!

Время в Черном зале тянулось нестерпимо медленно, и они четверо бродили туда-сюда под грозными взглядами слепых воинов. Санда побаивалась смотреть на их глянцевые лица. Такие живые, точно настоящие люди.

– Надо бы проверить, как он там, – наконец не выдержала Шныряла.

Змеевик кивнул и рванул наверх, но скоро вернулся запыхавшийся.

– Нет его там. На верхний этаж ведет дверь. Что за ней – не знаю. Не открывается, сколько ни пинал. Звал его, стучал – ни звука.

Санда побледнела, а Раду только нахмурился и ушел в свои мысли. И вдруг, когда уже хотелось кричать от паники, послышалось шлепанье босых ног. Друзья бросились к выходу на лестницу и там наткнулись на Йонву. Он поднимался снизу, целый и невредимый, держа в руках колючий венец.

– Это он? Та штука? – недоверчиво уставилась на реликвию Шныряла. – А точно вас скроет?..

Йонва медленно кивнул:

– Этот венец сделан не Смертью, она лишь отобрала его. Немногие могут создавать артефакты, которые действуют не в интересах Смерти, а против нее. И этот – такой. Его сделал кое-кто очень могущественный.

Все четверо поежились и оглянулись на темный холл. Десятки каменных рыцарей глядели на пустые квадратики пола. Слишком пристально. Казалось, пустота нашептывает что-то. Пустота видит.

– А вдруг… Мы здесь… – прошептала Санда.

– Нет, – отрезал Йонва. – Беллумгард давно заброшен, здесь никого нет. И тронный зал, принадлежавший тому существу, пуст. Это был его венец. Теперь здесь вечная тишина, так что нам нечего бояться.

Санда подняла голову к потолку – лестничный пролет украшали барельефы, изображающие сражающихся людей. Искаженные лица, раздутые вены на шее. Всадники на вздыбленных конях, с копьем в груди. Пехотинцы, кричащие в предсмертной агонии.

– Кто это был?

– Лучше вам не знать, – ответил Йонва. – Все, пора уходить. Теперь – вниз.

Они спустились на первый этаж, но лестница вела еще ниже – в глубокую пустоту провала, из которого дышало все-вечным мраком.

– Зажгите огонь.

На стене обнаружилась старая латунная лампа. Змеевик вытащил из сумки лучину, зажег и только поднес огонек к фитилю, как лампа полыхнула, а за ней – соседняя, и длинная лестница осветилась процессией ведущих вниз огней.

– Когда мы откроем дверь, то окажемся сразу в Тронном зале, – проговорил Йонва. – Но не бойтесь, я надену этот венец, и вы меня видеть будете, а она – нет.

Быстрый топот эхом отражался от стен. Древний, выдолбленный в скале ход уходил ниже и ниже. Ярус за ярусом путники опускались под землю, хотя на самом деле – поднимались на поверхность. Казалось, прошел час. И вдруг…

Лестница начала закручиваться, и друзья вновь ощутили чувство, будто их переворачивали. Они уже и забыли это странное ощущение легкости, которое испытали, впервые спустившись в перевернутый Ищи-не-найдешь. Огоньки на стенах замигали, затрепетали – и погасли. За последней ступенькой возникла дверь. Даже пауки не оплели створку – так глубоко под землей она находилась.

Дверь не имела ручки.

– Как же мы ее откроем? – спросила Саида.

– Дверь в Ищи-не-найдешь открывает тень. А дверь наружу открывает лишь живой. В Макабре всегда играют три стороны: живые, нежители и тот, кто между, – управляющий тенью. Вы лишились Открывающего с ключом, но его тень успела открыть путь. А наружу вас выпустит тот, кто жив.

Йонва отступил от двери, поднял тонкую руку, и Саида отметила, что кончики его пальцев чуть подрагивают. Волнуется. Они тоже волновались, сердца готовы были выпрыгнуть из груди. Йонва чуть склонил голову и надел тяжелый железный венец. Губы Путеводителя чуть скривились, и он тихо охнул. На металлической пластинке в центре венца засияли черточки, словно изнутри пробивались лунные лучи. Потом слабо мерцающие линии сложились в изображение глаза с закрытым веком.

– Ого! – Саида округлила рот.

– Это отведет ее взгляд.

Йонва поднял голову. Венец тяжело давил на лоб, и Путеводителю пришлось поддерживать артефакт рукой.

– Что ж, я помог вам найти все выигрыши.

Он замолк, игроки переглянулись. И верно, выигрыши найдены. Все! И что теперь?