Мила Нокс - Война на восходе

Джокер открыл ему воспоминания Фредерика Фармера. Каталина Кастро, красивая девушка-нежительница, спасла Фармера. Но в битве со стражем юноша потерял глаз. После этого Фредерик стал сам не свой. Когда игроки предыдущего Макабра открыли дверь и оказались в Полуночи, мире Смерти, то Фредерик — юноша в сутане, с крестом на груди и черной повязкой на глазу — повсюду следовал за Каталиной и влюбленным в нее другом Себастьяном. Залы были другие, Тео узнал лишь некоторые. Например, зал с масками и комнату тишины, в которую Себастьян тоже попался, а Каталина его спасла. Эти двое были все ближе и ближе друг к другу, как Тео и Санда, и девушка также не замечала, что друг в нее влюблен, — но Тео это было прекрасно видно.

Фредерик Фармер буквально сходил с ума, подобно Вангели, — он преследовал игроков, пытаясь их поймать, но тем удавалось в последний момент избежать встреч с обезумевшим священником. Но когда Фредерику все же удалось поймать Каталину, загнав ее в угол, и парень уже занес кинжал, девушка крикнула что-то на испанском, и Король объяснил, что нежительница напомнила Фармеру о том, что он у нее в долгу, ведь она спасла ему жизнь.

Лицо Фармера буквально перекосило от ненависти, но все же он отступил и позволил Каталине уйти. Но потом еще долго смотрел вслед, и во взгляде его читалось сожаление.

Себастьян же безуспешно пытался добиться Каталины, но когда они очутились в Ноктумгарде, оказалось, их опередили: Фармер успел вызволить Йонву раньше и сбежал со слепцом той же подземной рекой, что и Тео с друзьями. Каталина и Себастьян бросились вслед. К тому времени, как они настигли и перехватили Йонву, тот уже успел околдовать Фармера и подсказал ему вынести наружу мощный артефакт, способный уничтожать нежителей — так думал Фармер, но на деле артефакт был губителен для всех людей.

Выйдя из Полуночи, Фармер присоединился к Йонве, и они вместе разожгли войну. Однако в конце концов Фредерик разгадал замыслы Йонвы и понял, что тот является именно Войной, а вовсе не его благодетелем, и задумал уничтожить все человечество. Да, Фредерик опомнился, но было поздно. Ему пришлось бежать, и в тот момент он проведал, что Каталина и Себастьян ищут Алтарь Любви.

Фредерик отправился по их следу, теперь с другой целью: чтобы помочь найти средство против Йонвы. Фредерик ненавидел нежителей, но он вовсе не желал истреблять людей — в этом они были с Вангели схожи. Когда он все-таки нашел игроков, Себастьян хотел убить Фредерика, но Каталина не позволила. Фредерик присоединился к ним, и они втроем отправились на испытания, позволяющие отрыть Алтарь Любви.

Во время этих испытаний Фредерик начал меняться. Пообщавшись с нежителями, он понял, что не все из них враги. И тот взгляд, который он бросал на Каталину, говорил Тео о том, что Фредерик явно скрывал что-то. Причем не только от девушки, но даже от самого себя.

Но затем Каталина и Себастьян исчезли. Фредерик думал, они покинули его, но оказалось, что их похитили слуги Йонвы. К этому времени Фредерик был уже тайно влюблен в Каталину и не мог отступить. Ему не оставалось ничего другого, как открыть Алтарь самому, чтобы спасти девушку и всех людей.

На этом воспоминания заканчивались, и Теодор не видел, что случилось, когда Фредерик открыл Алтарь.

Тео рывком преодолел последние несколько шагов. Вот и та самая раздвоенная сосна, если свернуть направо, он выйдет к стоянке Охотников. Хватились его? Наверняка… Что же делать?

Тео обернулся. Деревья качались, промеж ветвей мелькали далекие огоньки города — где-то в домах горит свет, кто-то не спит поздно ночью. Впрочем, скоро рассвет… По коже вдруг пополз холодок, будто ветер вдруг задул с севера, и внутренности пробрала могильная дрожь. Она рядом. Не ушла. Следует за ним. Тео выискивал силуэт среди ветвей. Где же она?

Тряхнув головой, Теодор решительно двинулся к лагерю. Все или ничего. Больше нельзя оставаться с Охотниками. Еще чуть-чуть, и его раскроют. Но он добыл последнюю карту, и теперь… На стоянке почти никого не было, чуть поодаль Шныряла со Змеевиком о чем-то спорили. Санда сидела, прислонившись к сосне. Тео не стал выходить к костру, лишь выглянул из-за сосен и шикнул. Девушка, увидев Тео, округлила глаза, поспешно встала и подошла к нему. Он же, схватив Санду за руку, увел ее подальше от костра.

— Тео, что… почему тебя не было… все обыскались… мы думали, Йонва… Погоди! Да куда ты меня тащишь…

— Тише, — шикнул Теодор.

Он повел ее на тот самый уступ, с которого открывался вид на Старый город. Усадил на камень, а сам встал рядом и принялся рассказывать о том, что произошло. Санда слушала с приоткрытым ртом, родимое пятно в виде желтого листа на ее шее поднималось и опускалось от быстрого дыхания.

— Ты добыл карту? — ахнула девушка.

Тео протянул ей пикового короля. Санда перевернула карту рубашкой вверх, всматриваясь в черточки дорог и рек, названия городов.

— Но тут ничего не написано… Где же Алтарь?

— Джокер повторил: «Звезда начинает, ведет и вершит».

— Что это значит?

— Понятия не имею, но у меня есть идея. Мне нужны все три карты… Ты могла бы достать ту, которая у Вика со Шнырялой? И не говори им, что я здесь, хорошо?

Санда открыла рот, чтобы задать вопрос, но Тео оборвал:

— Я потом объясню.

Девушка кивнула и скрылась среди ветвей. Теодор дожидался ее со смесью нетерпения и страха. Он чувствовал, что за его спиной меж ветвей бродит нечто опасное и темное, и ему было страшно оттого, что он подвергает Санду опасности. Ее и остальных. Ему здесь не место. Что будет, когда он откроет Алтарь? Поможет ему Любовь? В силах ли она исправить это? И спасет ли Кобзаря?

Карты и Глашатай говорили так, будто Любовь — спасение от всех проблем. Действительно ли это так, Теодор не знал. Все было слишком рискованно. Слишком шатко. Непонятно. И страшно.

Через несколько минут томительного ожидания трава зашелестела, послышались шаги. Тео съежился, но между деревьев показалась не тень, а низенькая хрупкая фигурка. Санда кралась к нему, сжав в руках две карты.

— Кажется, Вик что-то заподозрил…

— Неважно. Давай скорее!

Теодор выхватил из рук Санды карты, на мгновение коснувшись ее кожи — и это прикосновение отдалось в нем и в ней дрожью. Они переглянулись и тут же потупились. Снова это смущение…

Тео постарался придать лицу сосредоточенное выражение.

Он положил три карты на камне в ряд. Они образовывали карту Трансильвании — рисунок на первой перетекал во вторую, а со второй — на третью. Тео сдвинул карты как можно ближе друг к другу, и в этот самый миг тучи разошлись, выглянула комета и осветила уступ, камень и карты на нем, и вдруг…

Санда ахнула.

Три отмеченных города — Китила, Сигишоара и Брашов — налились серебристым светом. От них протянулись три сияющих луча, сходясь в одной точке, которая вспыхнула ярче городов. Загорелась и заблестела, и над названием города зажглась семиконечная звезда…