Дж Поли - Рожденные летать

Дыхание с хрипом вырывалось из груди Ястреба, взмахи его крыльев становились все более дергаными, он начал проваливаться в воздухе. Мы с Мигелем обменялись встревоженными взглядами.

— Туи, возможно, нам придется приземлиться раньше, — крикнула я. — Не уверена, что Ястреб сможет дотянуть до города.

Несмотря на протесты Ястреба, я стала высматривать удобное место для посадки. Он попытался выровнять свой полет, но вместо этого провалился еще ниже и отстал от клина на несколько метров. Я метнулась к нему, но, пока мы находились в воздухе, ничем не могла ему помочь.

— Вон там, — я указала вниз, — поле. Сможешь там приземлиться?

Ястреб устало повернул туда, куда я показывала, и начал снижаться. Пока мы приближались к земле, я с тревогой оглядывала окрестности: что ждет нас при посадке? Поросшее травой поле, размеченная белыми линиями игровая площадка, примыкающее к ней длинное двухэтажное здание — похоже, мы оказались на заднем дворе школы.

Ястреб приземлился, или, точнее, рухнул на землю. Отряд быстро последовал за ним и собрался вокруг, словно защищая товарища, пока он, задыхаясь, лежал на траве лицом вниз.

Я опустилась на колени рядом с ним.

— Ястреб, что с тобой? Не молчи. Скажи, что у тебя болит?

Он повернул голову и взглянул на меня. К моему облегчению, взгляду него был совершенно ясный.

— Извини, Пустельга, — он попытался улыбнуться, — сейчас все пройдет, дай мне минутку.

— Не глупи, в тебя всадили транквилизатор и ты на полном ходу грохнулся в кузов грузовика. Дай себе хотя бы три минуты.

Губы Ястреба снова тронула слабая улыбка. Я сжала его руку.

С ним все будет в порядке. Я знала, иначе быть не может.

Ястреб лежал на земле. Туи растолкала нас всех и взялась за осмотр раненого. Мы сгрудились вокруг, словно взволнованные мамаши в приемном покое больницы. Ястреб тихо постанывал сквозь зубы, пока Туи обследовала его правую руку.

— Перелом запястья, — коротко бросила Туи. — Также возможен перелом нескольких ребер. Как голова?

— Как в тумане, — пробормотал Ястреб.

Туи достала из кармана джинсов фонарик-карандаш и принялась исследовать реакцию зрачков Ястреба на свет.

Пустельга внимательно наблюдала за манипуляциями Туи. Я видел, как она тревожится за Ястреба. Мое сердце тоскливо заныло.

— Где ты раздобыла этот фонарик? — спросила она Туи.

Туи фыркнула.

— Обзавелась им сегодня, — сказал она, продолжая исследовать многочисленные синяки и ссадины на смуглой коже Ястреба. — Подумала, что хороший медицинский набор «скорой помощи» нам не помешает. Тебе повезло, чувак, — обратилась она к Ястребу, — что я прихватила целую аптеку, хотя не думала, что она понадобится так скоро. — Она убрала фонарик в карман. — Полагаю, что сотрясения мозга у тебя нет, но в нормальных условиях я немедленно отправила бы тебя в больницу.

— Никаких больниц, — простонал Ястреб. Он дышал тяжело, с хрипом и свистом.

Я зажмурился, невольно вспомнив ту ночь, когда умирала моя бабушка. Я чувствовал, что смертельно устал, и физически, и эмоционально. Из-за оставшейся после извлечения чипа раны я даже не мог толком сесть на траву. Эта рана постоянно напоминала мне о зле, которое преследовало нас и гнало, не давая покоя.

Но хуже всего было ощущение беспомощности — я ничего не мог сделать для Ястреба. И ничем не мог помочь Отряду.

«Господи, как долго это будет продолжаться? Или мы обречены вечно скитаться? Или эволюционисты рано или поздно поймают нас?»

Боковым зрением я уловил какое-то движение в темноте и быстро обернулся. Оказалось, что это Рэйвен. Прижав ладони к щекам, она попятилась назад, глаза ее были полны слез.

Филин быстро обнял Рэйвен за плечи и шепнул на ухо несколько слов. На лице девушки застыло выражение муки, как у человека, который вспомнил нечто ужасное. Однако тихая настойчивая речь Филина, видимо, успокаивала ее. Рэйвен порывисто вздохнула и вытерла слезы. Можно было только гадать, какую боль и страдание несут эти двое в своих сердцах. Мое сердце тоже сжалось от боли. По собственному печальному опыту я знал, что прошлое невозможно выкинуть из памяти. Но сейчас меня больше волновало будущее Отряда. Мне хотелось, чтобы оно оказалось лучше, чем прошлое каждого из нас. И попытки понять, что для этого делать и куда двигаться дальше, неизменно приводили меня в смятение.

«Знак. Какой-нибудь знак, Господи. Хоть что-нибудь. Направь нас — это все, о чем я прошу. Куда нам сейчас идти? Что делать?»

— А интересно, — начал говорить Сокол, осторожно усаживаясь на траву так, чтобы не потревожить рану на ягодице, — как вообще эти плохие парни в черном узнали, что ты заявился домой?

— Насажали «жучков» в доме у родителей, — предположил Ястреб. Он не переставал болезненно морщиться, пока Туи накладывала ему тугую повязку на сломанное запястье. — Скорее всего. Вряд ли они нас выследили по дороге домой. Я все время был настороже и ничего подозрительного не заметил.

— Ясно. Но визит хотя бы того стоил? Ты узнал что-нибудь полезное для нас?

— Ну… Эволюционисты сразу же после моего побега из дома изъяли все документы. Но мне удалось узнать имя врача и название пекинской клиники, в которую обращались родители.

Здоровой рукой Ястреб извлек из кармана смятый листок бумаги и протянул его Пустельге. Она взяла бумажку, развернула и прочитала вслух: «Доктор Крис Шмидт. Клиника репродуктивной медицины „Золотой гусь“».

Туи нахмурилась. В темноте ее черные крылья напоминали две большие пляшущие тени у нее за спиной.

— Так, значит, не Голдберг.

— Думаю, что если у этого Голдберга была задача скрыться от эволюционистов, то первое, что он сделал бы, — поменял имя, — возразила Пустельга, откидывая упавшую ей на глаза светлую челку.

— Ага. И к тому же в названии клиники «Золотой гусь» и в фамилии Голдберг [23] Фамилия Goldberg дословно переводится с немецкого как «золотая гора» (от слов «gold> и «berg»), имеется кое-что общее, не находите? — добавил Сокол.

— Может быть, просто случайное совпадение, — не очень уверенно произнесла Туи.

— Может, — согласился Сокол, — но маловероятно.

Понимая, что сейчас у нас нет времени на долгую дискуссию, я вклинился в разговор:

— А что насчет продуктов и всего остального? Вам удалось раздобыть что-нибудь?

— Семь отличных туристических рюкзаков, — рассмеялся Сокол, — до отказа набитых продуктами и разными приспособлениями для кемпинга. Мягкие лямки, дополнительный широкий ремень, чтобы закрепить на талии. Для полета — лучше не придумаешь.

— Да, но Ястреб серьезно ранен. Я не позволю ему подняться в воздух, пока не осмотрю хорошенько его крылья при свете дня, — сурово заявила Туи.