Рик Риордан - Меч Лета

— Как тут может быть пятьсот сорок этажей? - спросил я. - Получается, это самое высокое здание в мире.

— Так миров-то у нас целых девять. И все они ведут сюда. Мы, например, воспользовались входом в Мидгарде, как и большинство смертных.

— Мидгард... - разве это не один из миров, в которые веровали викинги? Рэндольф упоминал про это, да и мама читала мне нечто подобное на ночь. Давно это было. - Ты имеешь в виду мир людей.

— Ага, - вздохнул Хундинг. -В Вальхалле пятьсот сорок этажей; пятьсот сорок дверей ведут в Девять Миров, - на этих словах он ухмыльнулся. - Никто не знает, когда и откуда нам придётся выступить на войну.

— И как часто вы выступаете на войну?

— Ну, в этом пока не было надобности. И все же... Рагнарёк может нагрянуть в любое мгновение. Вот лично я уже дождаться не могу! Хельги, наконец, перестанет меня наказывать.

— Управляющий? А за что он тебя наказывает?

Хундинг состроил кислую мину.

— Долгая история. Мы с ним... - двери лифта с заострёнными копьями отворились. - Забудь, -бородач похлопал меня по спине. - Тебе понравится девятнадцатый этаж. Там хорошие соседи! Коридоры в отелях всегда представлялись мне тёмными, тоскливыми и клаустрофобными. Девятнадцатый этаж был совершенно другим: он представлял собой сводчатый потолок высотой в двадцать футов, на котором в ряд тянулись - вы правильноугадали-всё те же копья (у Вальхаллы, видимо, состоялась выгодная сделка с оптовым складом копьев). В железных канделябрах горели факелы, отбрасывавшие тёплый оранжевых свет на противоположную стену, где разместились мечи, щиты и гобелены. Здешний коридор были таким же огромным, как и остальные комнаты в этом здании: здесь можно было проводить регулярные матчи по футболу. По полу распластался кровавокрасный ковёр, напоминавший колышущиеся на ветру ветки.

Громадные двери в номера постояльцев были высечены из неотёсанного дуба и укреплялись металлическими оправами. Никаких вам дверных ручек и замковых скважин. Вместо них по центру каждой двери располагались круглые железные таблички с именами, окружённые кольцом рунического письма викингов.

Первая табличка гласила: ХАФБОРН ГУНДЕРСОН. Из-за двери доносились крики и металлические звоны. Видимо, там проходил спарринг на мечах.

На следующей значилось: МЭЛЛОРИ КИН. За этой дверью стояла тишина.

Дальше - больше: ТОМАС ДЖЕФФЕРСОН МЛАДШИЙ. Я услышал выстрел, но он больше походил на звуковой эффект видеоигры, нежели на настоящий (да, я слышал и тот, и другой).

На четвертой двери был нарисован X. Перед ней стояла сервисная тележка, на которую взгромоздилась серебряная тарелка со свиной головой со слегка погрызенными ушами и рыльцем.

Я, конечно, не гурман, но даже будучи бездомным не стал бы это есть.

Мы почти дошли до развилки в конце коридора, как вдруг из-за угла вылетела большая чёрная птица, едва не лишившая меня уха. Я посмотрел ей вслед - это был ворон с блокнотом и ручкой в когтях.

— Что это было?- спросил я.

— Ворон, -ответил Хундинг. Да, спасибо, я это и без тебя заметил. Наконец, мы остановились у двери с табличкой: МАГНУС ЧЕЙЗ.

От увиденного меня бросило в дрожь. Последняя надежда на то, что все это большая ошибка, шутка в честь дня рождения или просто космическая случайность, наконец испарилась. Я был постояльцем Отеля Вальхалла. Меня здесь ждали; доказательство тому - моё имя на железной табличке. Это конец.

Информация для общего развития: «Магнус» означает «великолепный». Наша родословная тянется от шведских королей или кого-то-в-таком-роде (не суть важно, их нет в живых уже как миллион лет), так вот, мама сказала, что я - самое великолепное существо на этой планете, поэтому и имя у меня соответствующее. Да-да... Не лопните там от смеха! Люди обычно острят, мол: «Магнус рифмуется с ангус»(прим. переводчика: порода быков), а мне приходится постоянно их поправлять:«Надо звать меня Магнусом, пареньком с чётким задусом». Мою шутку не понимают.

В общем, на двери значилось моё имя. Обратного пути не было. По словам управляющего, я собирался гостевать здесь вплоть до Судного Дня.

— Вперёд,- Хундинг указал на ключ-руну в моей руке. Символ напоминал знак бесконечности или лежащие на боку песочные часы:

—Это дагаз, - пояснил он. - Нечего бояться. Он символизирует новые начала и превращения. А ещё он отворяет твою дверь. Доступ есть только у тебя.

Я нервно сглотнул.

— А что, если кто-нибудь из сотрудников захочет войти?

— Ох, у нас свои ключи, - Хундинг похлопал по топору у себя за поясом. Это что, шутка такая?

Я взглянул на рунный камень. Заходить внутрь мне не хотелось, ровно, как и получить копьём в спину или быть сбитым летающим вороном. Из трёх вариантов я выбрал наименее худший: приложил ключ-руну к дагазу на двери, и руническое кольцо засветилось зелёным. Дверь отворилась.

Я вошёл внутрь, и моя челюсть поцеловалась с полом.

Я бывал во многих очешуенных местах, но этот номер затмевал даже особняк дяди Рэндольфа.

Будто зачарованный, я направился к центральному атриуму посреди комнаты, откуда открывался прекрасный вид на небо. Мои ботинки тонули в густой зелёной траве. Сад окружали четыре внушительных дуба. Нижние ветви проникали в комнату через потолок, переплетаясь со стропилами. Верхние же прорастали сквозь отверстие атриума, создавая своеобразный кружевной навес. Солнечный свет согревал мне лицо; в комнату вторгся приятный ветерок, принёсший запах жасмина.

— Как это возможно? - уставился я на Хундинга. - Над нами сотни этажей, а тут открытое небо. К тому же, сейчас середина зимы. Почему здесь так тепло и солнечно?

Бородач пожал плечами.

— Не знаю. Магия. Это ведь твоя загробная жизнь, мальчик. Ты заслужил парочку привилегий, правда?

В самом деле? Что-то я в этом сомневался.

Я медленно осмотрел комнату. Номер был в форме креста с четырьмя отсеками, расходившимися от центрального атриума. Каждое крыло по размеру было с мою прошлую квартиру: первое - служило в качестве прихожей, откуда мы вошли, второе - спальней со здоровенной кроватью. Несмотря на это, комната выглядела просторной и незагромождённой: бежевые покрывала и пушистые на вид подушки, такие же бежевые стены безо всяких рисунков, зеркал или каких-либо других аксессуаров. Тяжёлые коричневые шторы создавали видимость уюта и уединения.

В детстве мама всегда старалась не загромождать мою комнату. Лишние предметы и яркий свет мешали мне уснуть. Эта спальня идеально мне подходила, будто кто-то проник в мои мысли и воплотил их в реальность.

В третьем крыле слева располагалась ванная комната, облицованная черно-бежевым кафелем - мои любимые цвета. Здесь была сауна, джакузи, гардеробная, душ и туалет (эдакий чудной трон для доблестно погибшего воина).