Рик Риордан - Меч Лета

Четвёртое крыло люкса было оборудовано под кухню и гостиную, где взгромоздились большой кожаный диван и плазма, с шестью различными игровыми приставками, спрятанными в медиа кабинет, а также книжная стенка, камин и два пустующих подле него кресла.

Чтение — это моя страсть. Я не прекращал читать даже после того, как бросил школу. Приходил в уютную общественную библиотеку и сидел над книгами разных жанров. Там я чувствовал себя в безопасности. Раньше я располагал обширной коллекцией книг, которой в последнее время мне жутко не хватало; кто бы мог подумать, что спустя годы я обрету её вновь.

Я хотел было ознакомиться с трудами, как вдруг заметил фотографию в серебряной рамке на каминной полочке.

По моему пищеводу словно шарик гелия пустили.

— Не может быть...

Рука непроизвольно потянулась к фотографии, на которой были запечатлены мы с мамой во время поездки на гору Вашингтон в Нью-Гэмпшире. Мне тогда было восемь. Это было одно из лучших путешествий в моей жизни. Снимок сделал смотритель парка, о чём мы его любезно попросили. Я улыбался до ушей (что впоследствии делал нечасто), демонстрируя свои недостающие передние зубы. Мама присела позади, заключив меня в свои объятия. Уголки её задорных зелёных глаз были испещрены мелкими морщинками, веснушки потемнели от солнца, а светлые волосы развевались на ветру.

— Это невозможно, - пробормотал я. - Эта фотография существовала в единственном экземпляре. Она сгорела при пожаре... - я повернулся к Хундингу, который протирал глаза.

— Ты в порядке?

Он прочистил горло.

— Все нормально! Не бери в голову. Отель часто предоставляет клиентам сувениры из их прошлой жизни. Фотографии... - его рот подрагивал под бородой. - Когда умер я, фотографии ещё не изобрели. Тебе несказанно повезло.

Повезло... давно я не слышал подобных слов в свой адрес. Осознание этого шокировало и даже вывело меня из оцепенения. Я жил со своим горем два года. Но я умер - и всего за несколько часов был возвышен до ранга счастливчика. Хундинг работал здесь с семьсот сорок девятого года нашей эры. Интересно, как он умер, что за семья у него была? Прошло уже более тысячи лет, а он, казалось, все ещё не мог вспоминать о них без слез. Хорошая загробная жизнь, ничего не скажешь. Хундинг выпрямился и вытер нос.

— Достаточно нытья! Если у тебя буду вопросы, звони в приёмную. Мне не терпится услышать о твоих храбрых подвигах за сегодняшним ужином.

— Моих... храбрых подвигах?

— Не скромничай. Тебя бы не избрали, не соверши ты что-нибудь героическое.

— Но...

— Мне было приятно услужить вам, сэр, и добро пожаловать в Отель Вальхалла, - Хундинг протянул ладонь. До меня дошло, что он просит чаевые.

—Э-э ... - я порылся в куртке, ожидая обнаружить пустые карманы, но вместо этого наткнулся на шоколадку, которую спёр из дома дяди Рэндольфа. Удивительно, как ей удалось уцелеть после путешествия через Великое Ничто. Я протянул её Хундингу. - К сожалению, это все, что у меня есть. Его глаза округлились до размеров чайных блюдец.

— Боги Асгарда! Спасибо, малыш! - он понюхал шоколад и поднял его над головой, словно священную реликвию. - Вау! Ладно, если тебе что-нибудь понадобится, дай мне знать. Перед ужином к тебе зайдёт твоя валькирия. Ух ты!

— Моя валькирия? Погоди-ка. Нет у меня никакой валькирии.

Хундинг рассмеялся, по-прежнему не отводя глаз от плитки шоколада.

— Да уж, будь у меня твоя валькирия, я бы тоже так сказал. От неё одни неприятности.

— То есть?

— Увидимся вечером, парень! - с этими словами бородач направился к двери. - Мне надо кое-что съесть... Э-э, в смысле, сделать. Постарайся не умереть до ужина.

Лёжа на траве в атриуме и глядя сквозь ветви деревьев на голубое небо, я ощутил острую нехватку воздуха. Давненько у меня не было приступа астмы. Передо мной пронеслись все те ночи, что мама провела у моей кровати, пока я беспомощно задыхался. Да, даже будучи астматиком, я с удовольствием ходил в походы и осуществлял регулярные прогулки по гористой местности. Не удивляйтесь, на свежем воздухе мне всегда становилось лучше.

Я попытался успокоиться и нормализовать дыхание. Внутренний голос подсказывал мне, что никакой это не приступ астмы, а стопроцентный нервный срыв. Причина? Ну, я умер и застрял в чудаковатом мире для викингов, где мертвецы заказывают себе в номера свиные головы и протыкают друг друга копьями.

Знаете, с этим я ещё мог смириться; до наступления смерти моя жизнь была ничуть не лучше. Вполне естественно, что в свой шестнадцатый день рождения я оказался в Вальхалле. Такова моя врождённая удачливость.

Что действительно вывело меня из строя: впервые со дня смерти матери, я находился в уютном и по-настоящему безопасном месте (по крайней мере, на данный момент). Приюты не в счёт, как и столовки, крыши домов и спальные мешки под мостами. Я никогда полностью не смыкал глаз. Никогда не мог расслабиться. И вот теперь я был волен сбавить обороты и поразмыслить над своей прежней жизнью.

И это чертовски пугало.

Раньше у меня не было времени горевать по матери. Я пребывал в постоянном движении, мне некогда было сидеть и жалеть себя. По-своему, это помогло мне выжить, как и пригодились мне те навыки, которым меня обучила мама - ориентирование на местности, обустройство лагеря и разведение костра.

Мы ходили в парки, лазали по горам, разведывали дикую местность и любовались водоёмами. Пока Её старый потрёпанный Субару был на ходу, мы каждые выходные проводили за городом.

От чего мы бежали? Однажды я спросил Её об этом. Это был обычный пятничный денёк за несколько месяцев до Её смерти. Тогда я просто кипел от раздражения. Мне хотелось хоть раз отдохнуть в четырёх стенах; я не понимал её манию на скорую паковать чемоданы и уезжать прочь.

Мама улыбнулась, правда, настороженно: «Мы должны по максимуму использовать каждую секунду нашего времени, Магнус».

Получается, она намеренно таскала меня за собой, чтобы обучить принципам выживания в одиночку? Неужели она знала, какая участь ей уготовлена? Нет... это невозможно. Хотя заиметь себе в отцы скандинавского бога было почти так же нереально.

Я поднялся на ноги и принялся мерить комнату шагами. Дышать было все ещё трудно. На каминной полке стояло фото, с которого мне улыбался растрёпанный, беззубый Магнус. Этот легкомысленный восьмилетний ребёнок совершенно не ценил того, что имел.

Я осмотрел книжные полки, где пылились мои любимые писатели-фантасты и авторы ужастиков: Стивен Кинг, Даррен Шэн, Нил Шустерман, Майкл Грант, Джо Хилл; а также мои любимые комиксы: «Скотт Пилигрим», «Песочный человек», «Хранители», «САГА»; вдобавок ещё куча книг, которые я собирался прочитать в библиотеке (совет от профессионального бездомного: общественная библиотека - это настоящий рай на земле. Там есть ванные и оттуда никогда не выгоняют детей, при условии, что они чистоплотные и неконфликтные).