Рик Риордан - Меч Лета

У левой стены три гнома играли в дартс. Кольца мишени вращались и выпускали пар. Один из гномов как раз кинул дротик, который, жужжа и вращаясь, полетел к цели, словно миниатюрный дрон. Он ещё не достиг мишени, когда второй игрок ловким броском поразил его в воздухе и сбил на пол.

—Отличный удар. - только и оставалось буркнуть первому игроку.

И этот момент мы как раз добрались до дубовой стойки бара, где нас встретил сам Набби. Я сразу понял, что это он благодаря моим высокоразвитым способностям дедукции, а во-вторых, надпись: «Привет! Я Набби», которая красовалась на его заляпанном жёлтом фартуке.

Сперва я решил, что это самый высокий гном, которого мне приходилось до сих пор видеть, но. глянув за стойку, заметил, что он просто стоит на довольно высоком табурете. Собственного же роста в нем не больше двух футов, включая обширную шевелюру, торчавшую на его голове, как иглы морского ежа. Глядя на гладко выбритое лицо Набби, я понял, почему гномы по большей части предпочитают отпускать бороды. Подбородок у него просто отсутствовал, а ротик был кисло поджат. —Привет тебе, Блитцен, сын Фрейи, - смерил он нас столь брезгливым и неприязненным взглядом, словно мы перед тем как к нему явиться, вывалялись в грязи. - Надеюсь, на сей раз в баре не будет никаких взрывов?

—Я тебя тоже очень рад видеть, Набби, сын Лоретты, - поклонился Блитцен. - А про те взрывы... Хочу заметить: гранаты принёс не я. А теперь познакомься с моим другом Магнусом, сыном...Натали Набби кивнул мне, и я заметил, что брови у него двигаются, как живые гусеницы.

Я хотел было забраться на барный стул, но Блитцен меня остановил.

—Позволь спросить, Набби. можно ли моему другу воспользоваться этим прекрасным стулом и какое у него имя, а также история? - с крайне официальным видом произнёс он.

—Имя он носит ОТДЫХ ДЛЯ ЗАДНИЦЫ. - сообщил Набби. Смастерил его Гонда, и в своё время он служил надёжной опорой для тухеса знаменитого мастера-кузнеца Алвиса. Пользуйся им на здоровье, Магнус, сын Натали. А ты, Блитцен, садись на ДВОРЕЦ ДЛЯ СЕДАЛИЩА - один из прославленных стульев среди множества остальных, изготовленных вашим покорным слугой. Ему довелось пережить и выстоять Великую Барную Битву в четыретысячи сто девятом году п. л. —Большое спасибо, - начал усаживаться Блитцен на стул из полированного луба с обитым вельветом сиденьем. - Отличный ДВОРЕЦ ДЛЯ СЕДАЛИЩА, - похвалил он.

Набби перевёл взгляд на меня, определённо ожидая ещё одного комплимента. Я покосился на сооружение из стали без малейшего признака мягкой обивки, и оно показалось мне не ДВОРЦОМ ДЛЯ СЕДАЛИЩА, а скорее МАГНУСОИСПЫТАНИЕМ, но тем не менее я с улыбкой ответил: Отличная вещь.

Блитцен постучал костяшками пальцев по прилавку.

—Налей-ка мне медовухи, Набби, а моему другу...

—Мне, если можно, содовой или чего-то ещё в этом вроде - Торопливо проговорил я.

Медовуха, конечно, штука отличная, по все же бьёт по мозгам, а мне хотелось в этом гномьем краю сохранить абсолютно светлую голову.

Набби, кивнув, наполнил два кубка и поставил их перед нами. Тот, что предназначался Блитцену. был золотым внутри, а снаружи серебряным с очень искусной резьбой и орнаментом, изображавшей танцующих гномов.

—Твой кубок зовут Золотой Чашей, пояснил ему он. Сделал его отец Дерби. - А этот, указал он на кубок из золота, стоявший передо мной, называется Папа Бум и автор его ваш покорный слуга. Если не хочешь, чтоб он сделал бум, проси доливать его прежде, чем осушишь до дна.

Я очень надеялся, что это он просто прикалывается, но все же стал из опаски, как бы и впрямь не было взрыва, пить маленькими глотками, следя за степенью убывания газировки.

А Блитц с удовольствием дул свою медовуху.

—Отличный кубок,- начал расхваливать он. -Просто создан, чтоб от души насладиться выпивкой. — Спасибо, Набби за гостеприимство, но у нас вообще-то к тебе есть дело. Нам нужно поговорить с Джуниором.

У хозяина бара набухла и запульсировала жилка на левом виске.

—Может, хочешь какие-то желания перед смертью высказать? - мрачно осведомился он.

Блитц, вытащив из кожаного мешочка одну слезу из красного золотапустил Её по прилавку к хозяину заведения.

— Это тебе. Просто за то, что его позовёшь. Скажи Джуниору: у нас есть ещё. Все, что нам требуется, это получить шанс на бартер.

При слове «бартер» я ощутил дискомфорт куда больший, чем моя задница от ДВОРЦА ДЛЯ СЕДАЛИЩА. У меня ещё были вполне свежие ощущения от переговоров с богиней Ран. Набби, похоже, тоже не был в восторге. Какое-то время на его хитром лице чередовались с частотой проблесковогомаяка выражения страха и жадности. Наконец наша победила. Он схватил золотую кайлю.

—Ладно. Вы наслаждайтесь пока напитками, а я пойду позову.

Набби спрыгнув со своего помоста, он скрылся за дверью кухни.

—Несколько вопросов,- требовательно посмотрел я на Блитца.

—Всего несколько? - хмыкнул он.

— Что значит четыре тысячи сто девятый и. л.? Это год или...

—Г номы ведут летоисчисление от момента создания нашего вида, - не дослушав меня, принялся объяснять Блитцен.

— Что? - Я заподозрил, что на моем слухе опять стали сказываться последствия лая, проклятого Рататоска.

—Сотворение мира, - продолжил Блитцен.- Ты разве не знаешь об этом? Боги убили самого большого великана Имира и воспользовались его плотью для создания Мидгарда. И под ним возник Нидавеллир. Это случилось после того, как личинки прогрызли в мёртвом теле Имира туннели. Некоторые из этих личинок и превратились при содействии богов в гномов.

Блитцен явно гордился этой историей, но мне она показалась не слишком -то симпатичной, и я решил, что сделаю все от себя зависящее, чтобы скорей Её удалить из своей долговременной памяти. —Перейдём к следующему вопросу, - сказал я.- Зачем моему кубку потребовалось давать имя? —Гномы очень гордятся тем, что они ремесленники, и уважают вещи, которые делают, - ответил Блитц.Вы, люди, производите тысячи плохих стульев, которые год спустя просто выходят из строя и отправляются на помойку. Гном же делает стул с расчётом, что он прослужит владельцу всю жизнь, а кроме того, будет единственным в своём роде. Кубки, мебель, оружие... У каждой вещи, которую мы создаём, есть душа, а значит, она достойна носить своё имя. Я внимательно разглядел гравировку на своём кубке. Как же изящно вплетались руны в волнообразный орнамент! Я конечно бы предпочёл, чтобы мастер назвал его НИ ЗАЧТО НЕ ВЗОРВУСЬ, но все равно вещь была превосходной.

—А почему ты назвал Набби сыном Лоретты, а меня сыном Натали? - задал я новый вопрос.

—У гномов матриархат, и наши родословные прослеживаются по материнской линии. По-моему, гораздо логичнее вашего патриархального метода. Каждый из нас ведь рождается лишь от одной биологической матери. Ну, разумеется, если ты не бог Хеймдалль. У него было девять биологических матерей. Но, сам понимаешь, с ним случай отдельный.