Дмитрий Емец - Подарок из космоса

Утром маме долго пришлось расталкивать Фому. Сын брыкался, вжимался в подушку и ни за что не желал вставать. Только когда мама появилась в дверях комнаты с последним средством – полотенцем, намоченным холодной водой, – Фома наконец кое-как поднялся.

– Я же говорила, что он соня! Вчера в девять вечера уже дрых как сурок! – крикнула из коридора собиравшаяся в школу Людоедка.

«Ага, в девять я лег! Держи карман шире!» – едва не сказал ей Фома, но решил не распространяться по этому поводу.

В кухне, наспех завтракая, он успел еще захватить конец программы новостей.

– Сегодня около семи часов утра земные локаторы перестали фиксировать две странные воронки. Произошло это в момент их сближения в двадцати километрах от побережья Черного моря. Воронки просто исчезли, не оставив после себя никакого следа. Более того, планета Земля, как показали измерения, вновь обрела утраченную за последнее дни массу. Были возвращены даже затянутые воронками исследовательские корабли. Пострадавших среди их экипажей нет, если не считать командира американского авианосца, который в состоянии шока засунул себе в нос карандаш. Ученые до сих пор не знают, с каким странным природным явлением нам пришлось столкнуться.

«Получилось! Они нашли своего малыша!» – подумал Фома, торопясь в школу. Он жалел только об одном, что не сумел попрощаться со своим маленьким приятелем-глотуном. Впрочем, как оказалось, жалел он рано.

– Ну это... как дела-то? Не сожрал тебя твой кирпич? – приветствовал его в классе Димка Демидов.

Пока Фома объяснял этому зануде, что к чему, начался урок.

– Соболев, хватит болтать! Я не узнаю тебя последние дни: какой-то ты стал взбалмошный. К доске! – строго сказала учительница. – Записывай условие: двенадцать шахтеров вырабатывают в день...

Мальчик вышел к доске. Но произошло невероятное: в тот миг, когда Фома взял мел, что-то ослепительно сверкнуло. Стены класса исчезли, и мальчик обнаружил, что стоит на морском берегу.

Пораженный Фома стал озираться – впереди плескало стального цвета холодное море, справа и слева раскинулся пустынный каменистый пляж. Мальчик сделал несколько заплетающихся шагов, покачнулся и озадаченно сел на камень.

«Куда я попал? Почему море? От нашего города до моря за неделю не доедешь!» – встревоженно подумал он.

Неожиданно Фома сообразил, что продолжает держать что-то в руке. Взглянув, он понял, что это кусок мела, и представил, как озадачится учительница: исчезнуть на глазах у всего класса, да еще с мелом!

Но удивление Соболева продолжалось недолго. Подняв голову, он заметил крошечную точку. Точка увеличилась, и на песок перед Фомой опустилась тарелка Флюка. Она была не одна. За тарелкой почетным эскортом летели три кирпича. Из них два были крупных, с рыжеватым отливом, а в третьем, маленьком, Фома узнал своего приятеля – глотуна.

Люк открылся. Из него выбрался Флюк и, шагая по камням, подошел к Фоме.

– Ну как, понравилось тебе телезафигачиваться? Постарались глотуны? – поинтересовался он.

– Так это глотуны меня сюда перенесли? – обрадованно воскликнул мальчик.

– Они самые. А ты думал кто? Старушка с зонтиком? – спросил Флюк. Он явно недолюбливал глотунов после того случая, когда они сожрали его летающую тарелку.

Спрашивать, при чем здесь старушка с зонтиком, Фома уже не стал. Его внимание целиком было приковано к глотунам.

Для Соболева все происходило как в тумане. Два взрослых глотуна остановились поодаль, шагах в пяти, и, казалось, внимательно разглядывали его. Их детеныш, узнав мальчика, уже устремился к нему и теперь восторженно носился у него над макушкой.

«Вот дела! Куда уехала моя крыша? Над головой у меня носится восторженный кирпич!» – подумал Фома.

Он вдруг понял, зачем глотуны телепортировали его сюда. Чтобы он попрощался. Попрощался со своим четырехугольным приятелем. Вначале улетят глотуны, а за ними заспешит и Флюк. Приключения, чудесные приключения закончатся.

Соболев приготовился к неминуемой разлуке. Глаза у него защипало, хотя мальчик и не собирался плакать.

– Песок попал! – буркнул он.

Крубс внимательно посмотрел на Фому.

– Эге, да ты никак страдать вознамерился? До чего же вы, земляне, любите страдать. Вас хлебом не корми, дай только часик-другой помучаться! Небось и океаны у вас такие глубокие оттого, что вы слишком много хныкали.

– Но ведь ты улетаешь! – глухо отозвался Фома.

– Улетаю, – охотно подтвердил Флюк. – У нас небось уже вся планета на ушах – не поймут, куда я делся.

– И глотуны улетают?

– Вроде того. Им охотиться надо. Они же вернули ваше земное вещество и теперь снова голодные, – согласился Флюк.

– Ну вот, я же говорил, что вы все улетите, – сказал Фома, глядя себе под ноги.

Инопланетянин загадочно посмотрел на него.

– Все, да не все!

– Как это не все?

– А так! Кое-кто остается! И этот кое-кто, кажется, тебе давно об этом намекает.

И прежде чем Фома успел сообразить, кто этот «кое-кто», маленький глотун спикировал ему в руки и довольно заурчал.

– Он остается? Остается? – не поверил Фома.

– Ну разумеется! До чего бестолковый ты дылда! Я же сам читал тебе в энциклопедии, что маленьким глотунам в первые годы жизни нужна кислородная атмосфера.

– Но это же ненадолго: на год или на два, а потом глотун все равно улетит.

Флюк подбоченился и фыркнул, оборачиваясь к взрослым глотунам:

– Нет, вы видали такого? Все они, дылды, такие. И кому вы только доверяете своего детеныша?

Произнеся эту укоризненную реплику, крубс вновь повернулся к Фоме:

– Знаешь, что такое для глотунов «первые несколько лет жизни»? Это тысяч сто ваших земных лет, не меньше.

Фома не поверил своим ушам:

– Сто тысяч?

– Не меньше. Так что ты особенно не вешай нос. За сто тысяч лет вы еще успеете друг другу надоесть, – заверил его Флюк.

В этот момент оба взрослых глотуна ненадолго подлетели к малышу, прощаясь, потерлись об него боками, и мгновенно пропали.

– Небось уже в другой галактике гоняются за метеоритами, – сказал крубс. – Но ты не волнуйся: они ненадолго. Лет через тысячу они его навестят, это железно.

Вернув Фоме обе липучки, Флюк потрепал его по колену.

– Ну все! Пока, дылда! Я тоже полетел! Если захотите связаться со мной, то возьмите с Нинкой обе липучки, поднесите ко рту и говорите. Я все услышу. Только при этом сильно не орите, а то я оглохну.

– До свидания, Флюк! – сказал Фома.

Инопланетянин неуклюже забрался в тарелку и высунулся из нее, готовясь захлопнуть люк.

– До свидания! Эй, а с тобой я не прощаюсь, маленький обжора! А ну брысь отсюда! – внезапно завопил инопланетянин.

Вопль его был вызван тем, что подрастающий глотун, времени не тратя даром, принялся отъедать у его тарелки одну из трех коротких опор.