Мадлен Л'Энгл - Излом времени

У Мег громко забурчало в животе и потекли слюнки.

– Мама дорогая… – пробормотал Кальвин.

Последними появились стулья, и четверо людей, накрывших им на стол, растаяли в тени.

Чарльз Уоллес выдернул руки у Мег и Кальвина и плюхнулся на стул.

– Давайте ешьте, – сказал он. – Отравленное так отравленное – но я не думаю, что оно отравленное.

Кальвин сел. Мег осталась стоять в нерешительности.

Кальвин откусил кусочек. Прожевал. Проглотил. Посмотрел на Мег:

– Знаешь, если оно ненастоящее, значит это самая лучшая подделка, какая только может быть!

Чарльз Уоллес откусил, скривился и выплюнул то, что было у него во рту.

– Так нечестно! – крикнул он человеку в кресле.

Снова смех.

– Давай, малыш, давай! Кушай!

Мег вздохнула и села:

– Я думаю, что нам не стоит это есть, но раз уж вы едите, я лучше тоже поем. – Она попробовала еду. – На вкус нормальное… Чарльз, попробуй из моей тарелки! – И она протянула на вилке кусок индейки.

Чарльз Уоллес взял, опять поморщился, но все же сумел проглотить.

– Все равно на вкус как песок, – сказал он. И посмотрел на человека в кресле. – Но почему?

– Ты и сам прекрасно знаешь почему. Ты полностью закрыл от меня свой разум. Те двое на это не способны. Я просачиваюсь сквозь щели. Не слишком глубоко, но все же достаточно, чтобы угостить их жареной индейкой. Видишь ли, я ведь на самом деле милый, добрый дедушка.

– Ха! – ответил Чарльз Уоллес.

Человек растянул губы в улыбке, и улыбка эта была самым жутким, что Мег видела в своей жизни.

– Ну почему ты мне не доверяешь, Чарльз? Почему бы не довериться мне хотя бы в той мере, чтобы войти и узнать, что я такое? Я – мир и покой. Я – свобода от всякой ответственности. Прийти ко мне – это последнее трудное решение, которое тебе придется принять в своей жизни.

– А если я приду, я смогу уйти обратно? – спросил Чарльз Уоллес.

– Ну конечно, если захочешь! Но я думаю, тебе и не захочется.

– А если я приду – не затем, чтобы остаться, имейте в виду, а только чтобы узнать про вас, – вы нам скажете, где папа?

– Скажу. Обещаю. А я обещаниями не разбрасываюсь.

– А можно мне поговорить с Мег и Кальвином наедине, так, чтобы вы не подслушивали?

– Нельзя.

Чарльз пожал плечами.

– Слушайте, – сказал он Мег и Кальвину, – мне надо выяснить, что он такое на самом деле. Сами понимаете. Я постараюсь удержаться. Постараюсь оставить часть себя вовне. И на этот раз, Мег, не надо меня останавливать.

– Но у тебя же не получится, Чарльз! Он же сильнее тебя! Сам знаешь!

– Придется попытаться.

– Но миссис Что ведь предупреждала!

– Придется попытаться. Ради папы, Мег. Ну пожалуйста! Я хочу… я хочу увидеть папу… – Губы у него дрогнули. Потом он снова взял себя в руки. – Но дело не только в папе, Мег. Ты же теперь понимаешь. Дело в Черной Тени. Мы должны сделать то, за чем нас послала сюда миссис Ведь.

– Кальвин!.. – взмолилась Мег.

Но Кальвин покачал головой:

– Мег, он прав. И мы ведь будем с ним, что бы ни случилось.

– Но что случится-то?! – воскликнула Мег.

Чарльз Уоллес посмотрел на человека в кресле.

– Хорошо, – сказал он, – идемте.

Багровые глаза и свет над ними как будто бы впились в Чарльза, и снова зрачки глаз малыша сузились. Когда черные точки окончательно растаяли в голубизне, он отвернулся от красных глаз, посмотрел на Мег и мило улыбнулся. Но эта улыбка не была улыбкой Чарльза Уоллеса.

– Ну же, Мег, кушай эту вкуснятину, которую для нас приготовили, – сказал он.

Мег схватила тарелку Чарльза Уоллеса и с размаху шваркнула ее об пол, так что ошметки еды разлетелись по полу и тарелка разбилась вдребезги.

– Нет! – крикнула она, почти перейдя на визг. – Нет! Нет! Не-ет!!!

Из темноты выступил один из людей в черном, поставил перед Чарльзом Уоллесом новую тарелку, и Чарльз Уоллес принялся жадно есть.

– Что случилось, Мег? – спросил Чарльз Уоллес. – Отчего ты так воинственна и строптива?

Голос принадлежал Чарльзу Уоллесу и в то же время сделался каким-то другим, плоским каким-то. Наверно, так звучат голоса на двумерной планете.

Мег изо всех сил вцепилась в Кальвина и заверещала:

– Это не Чарльз! Чарльз пропал!

Чарльз Уоллес сидел и наворачивал индейку с подливкой, как будто ничего вкуснее в жизни не пробовал. Он был одет как Чарльз Уоллес; он выглядел как Чарльз Уоллес; у него были всё те же рыжевато-каштановые волосы и то же личико, еще не утратившее младенческой пухлости. Только глаза сделались другие – чернота зрачков полностью растворилась в голубизне. Однако это было не единственным, отчего Мег чувствовала: Чарльза Уоллеса тут нет, мальчик, сидящий на его месте, – всего лишь копия Чарльза Уоллеса, просто кукла.

Она с трудом сдержала слезы.

– Где он? – требовательно спросила она у красноглазого. – Что вы с ним сделали? Где Чарльз Уоллес?

– Милое дитя, у тебя просто истерика, – подумал в ответ красноглазый. – Вот же он, перед тобой, счастливый и довольный. Абсолютно счастливый и довольный – впервые за всю свою жизнь. И он сидит и спокойно кушает – советую и тебе заняться тем же.

– Это не Чарльз, вы сами знаете! – крикнула Мег. – Вы его куда-то дели!

– Тише, Мег. С ним разговаривать бесполезно, – шепотом сказал ей на ухо Кальвин. – Нам сейчас главное – держать Чарльза Уоллеса как можно крепче. Он здесь, где-то тут, внутри, и нельзя позволить им его у нас отобрать. Помоги мне удержать его, Мег. Не теряй контроль над собой. Только не сейчас! Ты должна мне помочь удержать Чарльза! – И он крепко ухватил малыша за локоть.

Мег подавила начинающуюся истерику, взяла Чарльза за вторую руку и крепко сжала.

– Мег, ты делаешь мне больно! – резко сказал Чарльз. – Отпусти!

– Не отпущу, – угрюмо ответила Мег.

– Мы все были неправы.

Мег подумала, что голос Чарльза Уоллеса похож на магнитофонную запись. Какой-то он был неживой.

– Он нам вовсе не враг. Он наш друг.

– Совсем чокнулся, – грубо заметил Кальвин.

– Кальвин, ты ничего не понимаешь, – сказал Чарльз Уоллес. – Миссис Что, миссис Кто и миссис Ведь сбили нас с толку. На самом деле это они наши враги. Нельзя было им верить ни на грош.

Он говорил своим спокойным, рассудительным тоном – тем самым, который так бесил близнецов. Когда он говорил, он как будто смотрел на Кальвина – но Мег была уверена, что эти пустые голубые глаза ничего не видят и что на самом деле через Чарльза на Кальвина глядит кто-то другой – что-то другое.

Теперь эти холодные, чужие глаза устремились на нее.

– Отпусти, Мег. Я все тебе объясню, но ты должна меня отпустить.

– Не отпущу!

Мег заскрежетала зубами. Она не разжимала руки, и Чарльз Уоллес принялся выдираться с несвойственной ему силой. Ее собственных слабых силенок не хватало на то, чтобы с ним бороться.