Мадлен Л'Энгл - Излом времени

– Ну что, постучимся? – хихикнула Мег.

Кальвин окинул дверь взглядом:

– Тут ни ручек, ни замков, ни задвижек, ничего. Может быть, есть какой-то другой вход?

– И все-таки давайте попробуем постучаться, – сказал Чарльз.

Он поднял было руку, но не успел дотронуться до двери, как та разъехалась сверху и в стороны, разделившись на три секции, которых до сих пор было совершенно не видно. И перед ошарашенными детьми открылся огромный холл, отделанный унылым зеленоватым мрамором. Вдоль трех стен стояли каменные скамьи. И на них сидели люди, будто статуи. Зеленый мрамор бросал отсвет на лица, и лица от этого казались мертвенно-бледными. Когда дверь отворилась, люди повернули головы, увидели детей и снова отвернулись.

– Идем! – сказал Чарльз, и ребята, по-прежнему держась за руки, шагнули внутрь.

Как только они миновали порог, дверь беззвучно сомкнулась у них за спиной. Мег посмотрела на Кальвина и Чарльза – теперь и они, так же как те люди на скамейках, сделались тошнотворно-зеленоватыми.

Ребята подошли к четвертой, пустой стене. Стена выглядела нематериальной – как будто сквозь нее можно было пройти. Чарльз потрогал:

– Она твердая и холодная как лед.

Кальвин тоже потрогал:

– Ой!

Левой рукой Мег держалась за Чарльза, правой – за Кальвина, и ей совершенно не хотелось отпускать ни того ни другого ради того, чтобы пощупать стену.

– Давайте у кого-нибудь что-нибудь спросим, – сказал Чарльз и повел их к одной из скамей.

– Э-э… вы не подскажете, какие тут порядки? Как все делается? – обратился он к одному из мужчин.

Все люди вокруг были одеты в неприметные деловые костюмы, и хотя их лица отличались одно от другого ничуть не меньше, чем у людей на Земле, все равно все они были какие-то одинаковые.

«Как в метро! – подумала Мег. – Только в метро все же нет-нет да и попадется кто-нибудь, кто выделяется среди прочих. А тут никого».

Мужчина опасливо поглядел на ребят:

– Что именно делается?

– Ну, как нам повидать кого-нибудь из ответственных лиц? – спросил Чарльз.

– Надо положить свои документы в машину А. Уж это могли бы знать! – сурово сказал мужчина.

– А где эта машина А? – спросил Кальвин.

Мужчина указал на пустую стену.

– Но там же ни двери, ничего, – сказал Кальвин. – Как же нам внутрь-то попасть?

– Кладете свои документы С в щель Б, – сказал мужчина. – Вы зачем вообще дурацкие вопросы-то задаете? Думаете, я ответов не знаю? Нечего тут баловаться, а то глядите, пропустят вас заново через Процессор, вам это не понравится!

– Мы нездешние, – сказал Кальвин. – Поэтому мы и не знаем, как себя вести. Пожалуйста, сэр, расскажите, кто вы такой и чем вы занимаетесь.

– Я оператор перворазрядной нравоучительной машины второго класса.

– А что вы делаете здесь? – спросил Чарльз Уоллес.

– Я явился доложить, что у меня одна из букв западает и, пока ее не смажет как следует смазчик пятого разряда согласно регламенту, существует опасность залипания умов.

– От варенья или от повидла? – пробормотал себе под нос Чарльз Уоллес.

Кальвин посмотрел на Чарльза и предостерегающе покачал головой. Мег слегка сжала руку малыша – мол, я тебя понимаю… Она была совершенно уверена, что Чарльз Уоллес не пытается ни хамить, ни острить – он так говорил, как другие люди насвистывают, изображая беззаботность.

Мужчина уставился на Чарльза:

– Кажется, о вас следует доложить! Я обожаю деток, в силу своей профессии, и не люблю, когда у них неприятности, но иначе я сам рискую угодить в Процессор. Придется доложить.

– Наверно, это неплохая идея, – сказал Чарльз. – А кому вы на нас доложите?

– Не «на вас», а «о вас».

– О нас так о нас. Я же еще не дорос до второго класса.

«Хоть бы он держался не так самоуверенно! – подумала Мег, с тревогой глядя на Чарльза и все сильнее стискивая его ручонку, пока он не принялся протестующе вырываться. Вот что имела в виду миссис Что, когда говорила, что гордость его погубит! Пожалуйста, перестань!» – мысленно твердила она Чарльзу Уоллесу. Догадывается ли Кальвин, что большая часть этой гордости на самом деле напускная бравада?

Мужчина встал, двигаясь скованно, как будто слишком долго просидел неподвижно.

– Надеюсь, он не будет с вами слишком суров… – бормотал он, ведя детей к пустой четвертой стене. – Но я один раз уже пережил повторную обработку, с меня хватило. И я не хочу, чтобы меня отправили к ОНО. Меня никогда еще не посылали к ОНО, я не могу так рисковать…

Снова это ОНО! Что же за ОНО такое?

Мужчина достал из кармана папку, в которой лежали разноцветные бумажки. Он внимательно перелистал их и наконец выбрал одну.

– Мне в последнее время пришлось сделать сразу несколько доносов. Придется запросить еще несколько бланков А-21…

Он достал бланк и приложил его к стене. Бланк проскользнул сквозь мрамор, как будто его всосало внутрь.

– Возможно, вас задержат на несколько дней, – объяснил мужчина, – но я уверен, что с вами обойдутся не слишком строго, ведь вы еще так молоды! Просто расслабьтесь и не пытайтесь сопротивляться, так вам будет намного легче. – И он вернулся на свое место, а ребята остались стоять, глядя на голую стену.

И вдруг стена перед ними исчезла и открылся колоссальный зал, сплошь уставленный какими-то приборами. Приборы смахивали на огромные ЭВМ, какие Мег видела в учебниках по естествознанию. Она знала, что иногда ее папа работает на такой. Некоторые машины как будто были выключены, другие моргали лампочками. Одна машина заглатывала длинную ленту; другая пробивала серии точек и тире. Между машинами расхаживали несколько операторов в белых халатах. Если они и заметили детей, то виду не подали.

Кальвин что-то буркнул себе под нос.

– Что? – переспросила Мег.

– «Нам нечего бояться, кроме самого страха», – повторил Кальвин. – Это Рузвельт. Я уже разговариваю цитатами, как миссис Кто… Мег, мне страшно прямо не знаю как.

– И мне тоже. – Мег крепче стиснула его руку. – Пошли!

Они вступили в машинный зал. Он оказался не только широкий, но и невероятно длинный. Ряды машин тянулись вдаль так далеко, что чудилось, будто где-то там, впереди, они сходятся в одну точку. Ребята пошли вперед по центру зала, стараясь держаться как можно дальше от машин.

– Хотя я не думаю, что они радиоактивные или что-нибудь в этом духе, – сказал Чарльз Уоллес, – или что они могут схватить и сожрать нас.

Ребята шли долго-долго – им показалось, как будто они прошли несколько миль, – но в конце концов обнаружили, что зал все-таки не бесконечен. И у дальней стены что-то виднелось.

– Не отпускайте мои руки! – сказал вдруг Чарльз Уоллес. В его голосе звучал ужас. – Держите крепче! Он пытается до меня дотянуться!