Мадлен Л'Энгл - Излом времени

И тут она все поняла.

Она все поняла!

Любовь!

Вот что у нее есть, а у ОНО нету.

С ней была любовь миссис Что, и любовь папы, и любовь мамы, и настоящего Чарльза Уоллеса, и близнецов, и тетушки Твари.

И ее собственная любовь к ним ко всем.

Но как же ее использовать-то? Что надо делать?

Наверно, если возлюбить ОНО, ОНО усохнет и умрет, потому что любви ОНО не вынесет – в этом Мег была уверена. Но она, в своей глупости и слабости, в своем ничтожестве, не способна была возлюбить ОНО. Возможно, это было не так уж трудно, но она просто не могла.

Зато она могла любить Чарльза Уоллеса!

Своего родного Чарльза Уоллеса, настоящего Чарльза Уоллеса, мальчика, за которым она вернулась на Камазоц, к ОНО, малыша, который был намного важнее ее и в то же время был пока еще так беззащитен.

Да, она могла возлюбить Чарльза Уоллеса.

«Чарльз! Чарльз, я тебя люблю! Мой маленький братишка, который всегда обо мне заботится! Вернись ко мне, Чарльз Уоллес, брось это ОНО, возвращайся, пойдем домой! Я люблю тебя, Чарльз! Ах, Чарльз Уоллес, как же я тебя люблю!»

По щекам у нее струились слезы, но Мег этого не замечала.

Теперь Мег даже могла смотреть на него, на эту говорящую куклу, которая вовсе не была ее Чарльзом Уоллесом. Она могла смотреть, она могла любить.

«Я люблю тебя! Чарльз Уоллес, ты моя радость и счастье, свет жизни моей, сокровище души моей! Я люблю тебя! Я люблю тебя! Я люблю тебя!»

Медленно-медленно рот у него закрылся. Медленно-медленно глаза перестали вращаться. И этот мерзкий тик на лбу прекратился. Медленно-медленно Чарльз Уоллес пошел в ее сторону.

– Я люблю тебя! – крикнула Мег. – Я люблю тебя, Чарльз! Я люблю тебя!

И вдруг он сорвался с места и помчался к ней, с разгона налетел на нее и кинулся ей в объятия, рыдая в голос:

– Мег! Мег! Мег!

– Я люблю тебя, Чарльз! – вновь воскликнула она, рыдая почти так же громко, как он, и ее слезы смешивались с его слезами. – Я люблю тебя! Я люблю тебя! Я люблю тебя!

И тут – вихрь темноты. Ледяной порыв ветра. Злобный, разъяренный вой, который как будто пронизал ее насквозь. И снова тьма. И сквозь тьму пришло спасительное ощущение присутствия миссис Что, так что Мег поняла: это не ОНО сжимает их в своей хватке.

А потом – ощущение земли под ногами и чьего-то тела в руках, и Мег упала и покатилась по душистой осенней земле, и Чарльз Уоллес все всхлипывал и вскрикивал: «Мег! Ах, Мег!»

И она прижала его к себе крепко-крепко, и его ручонки изо всех сил обвили ее шею.

– Мег, ты меня спасла! Ты меня спасла! – повторял он снова и снова.

– Мег! – окликнули ее. В темноте к ним бежали папа и Кальвин.

Мег, не отпуская Чарльза, попыталась встать и оглядеться.

– Папа! Кэл! Мы где?

Чарльз Уоллес, крепко держа ее за руку, тоже озирался по сторонам и вдруг рассмеялся – своим настоящим, милым, заразительным смехом.

– Мы в огороде близнецов! И упали прямо на брокколи!

Мег тоже рассмеялась, одновременно пытаясь обнять папу, Кальвина и при этом не выпустить Чарльза Уоллеса.

– Получилось, Мег! – вопил Кальвин. – Ты спасла Чарльза!

– Я тобой так горжусь, доченька! – Мистер Мёрри серьезно поцеловал ее, потом обернулся к дому. – Ну а теперь мне надо к маме.

Мег чувствовала, что папа с трудом сдерживает тревогу и нетерпение.

– Гляди! – Она указала на дом. Оттуда к ним по высокой росистой траве шли близнецы и миссис Мёрри.

– Завтра первым делом надо будет раздобыть новые очки! – сказал мистер Мёрри, щурясь при свете луны, и бегом бросился навстречу жене.

Через лужайку донесся сердитый голос Денниса:

– Эй, Мег, спать уже пора!

И тут вдруг Сэнди завопил:

– Папа!

Мистер Мёрри бежал через лужайку, миссис Мёрри бросилась ему навстречу, и они кинулись друг другу в объятия, и на лужайке немедленно образовалась радостная куча-мала из рук, ног и объятий: и старшие Мёрри, и Мег, и Чарльз Уоллес, и близнецы, – и Кальвин улыбался, глядя на них, пока Мег не потянулась и не втащила в эту кучу и его тоже, и миссис Мёрри обняла его отдельно. Все говорили и смеялись одновременно, как вдруг раздался грохот: Фортинбрас, который не желал больше ни секунды оставаться в стороне от всеобщего ликования, вышиб своей стремительной черной тушей застекленную дверь кухни. Пес пронесся через лужайку, врезался в толпу и чуть было не посбивал их с ног от восторга.

Мег сразу поняла, что миссис Что, миссис Кто и миссис Ведь, должно быть, где-то рядом, потому что чувствовала внутри себя прилив радости и любви, которые были еще сильнее и глубже, чем радость и любовь, бушевавшие вокруг.

Она перестала смеяться и прислушалась, и Чарльз тоже прислушался:

– Тише!

Жужжащий звук – и перед ними очутились миссис Что, миссис Кто и миссис Ведь. Радость и любовь сделались настолько осязаемы, что Мег показалось – их можно буквально потрогать руками, если только знать, куда тянуться.

Миссис Что сказала, запыхавшись:

– Ой, дорогие мои, вы уж извините, что нам некогда с вами как следует попрощаться. Понимаете, нам надо…

Но они так и не узнали, что же такое было надо миссис Что, миссис Кто и миссис Ведь, потому что налетел порыв ветра и все три дамы исчезли.

Дюйм – примерно 2,5 сантиметра, то есть ноги Чарльза Уоллеса не доставали до пола сантиметров пятнадцать. (Примеч. ред.)

1 фунт – примерно 450 граммов, то есть мальчик был тяжелее примерно на 11 килограммов. (Примеч. ред.)

Объединение детских и юношеских бейсбольных команд США. (Примеч. перев.)

Уильям Шекспир. Макбет. Акт I, сцена 1. Пер. Б. Пастернака.

Ср.: Библия, Книга пророка Исайи, гл. 42, стихи 10–12. Далее ссылки на Библию будут даваться в общепринятом виде – сокращенное название книги, глава и стих: Ис. 42:10–12. Книга пророка Исайи и Евангелие от Иоанна цитируются по русскому синодальному переводу; Послания апостола Павла – по переводу В. Кузнецовой «Радостная весть». (Примеч. перев.)

Ин. 1: 5.

Сумах – род кустарников, произрастающих на Земле почти повсюду; у многих видов осенью листья становятся ярко-алыми, прежде чем облететь. Золотарник – род травянистых растений с желтыми цветками, распространенный в Северном полушарии. (Примеч. ред.)

Уильям Шекспир. Буря. Акт I, сцена 2. Пер. М. Донского.

Знаменитый небоскреб, одно из самых высоких зданий в Нью-Йорке и во всем мире; первое в истории архитектуры здание, в котором насчитывалось более ста этажей. (Примеч. перев.)

Геттисбергская речь президента Авраама Линкольна, одна из известнейших речей в истории США. (Примеч. перев.)