Алексей Гедеонов - Случайному гостю

— Словоблудие, — раздражённо обронила она. — И эта вечная болтовня! Засранство!

— Ты вечно не думаешь о правах, — возразила ей Эстер, становясь между нами и по-прежнему держа меня рукою. — И сразу хватаешь. И ругаешься. Это от нежелания учиться новому.

— Новое, — скрипнула Берта, пытаясь ухватить меня клюкой. — Дурня собачья! Новое означает, что все гадости творятся быстрее нежели раньше. Вот и всё.

— Не всё, — резюмировала Эстер. — Не всё. Позови-ка допплинга, — сказала она мне.

— Кого? — ошарашенно спросил я, едва раздышавшись.

— Чёрно-белого, того, — сказала Эстер, затолкав меня к себе за спину. — И поторопись, ты вечно тянешь.

Я подошёл к фотографии, закрыл глаза и позвал — на выдохе. Скоро из кадра явились руки, голова, туловище и запыхавшийся тонкокостный мальчик, с коленками в зелёнке, стоял передо мной.

— А я не успел, — сказал он. — Запечатать! Только сунул под камень…

— Вечно ты так… — раздосадованно сказал я. — В полноги… Тянучка!

— Тебе был обещан мальчик? — спросила Эстер.

— Да! — рявкнула Берта.

— Получай, — кратко резюмировала Эстер и подтолкнула чёрно-белого Лесика к ней.

«Всё-таки надо чаще стричься, — подумал я. — И спину держать ровнее».

— Э-э-э, так ведь он ненастоящий, — пробормотала Берта и потрогала ногу.

— А было ли в уговоре слово «настоящий»? — осведомилась Эстер.

Вместо ответа Берта вздохнула и погладила мальчика по голове. Лицо фантома зарозовелось, а волосы приобрели определённый цвет — посветлее, чем у меня.

— О-о-о, — заинтересованно сказала Берта. — Так ведь его можно раскрашивать! — Ну тогда ладно, — она взяла мальчика за руку. — Удовольствуюсь копией. Пойдём, малыш. Ты любишь сказки?

— Очень, — ответил фантом. — А вы знаете старинные?

— Только их, считай, и знаю, — издавая похожий на скрип смех прогудела Берта.

— Ладно, девочки, — обратилась она к триаде. — Отправляйте меня, а то я тут у вас засиделась что-то… Аж помолодела. Того и гляди размякну.

И старые сёстры вместе со вдовой отворили пенал, наполненный сиянием зеркала.

Берта, постукивая клюкой и крепко захватив медленно приобретающего оттенки псевдо-Лесика, отправилась в круг света. Перед тем как шагнуть в пелену сияния, она обернулась.

— Я всё же подожду, — басовито заявила она и нашла меня взглядом.

— Да-да, — ответил я, — жди меня по моём прибытии. Не ранее. Она улыбнулась, половиной лица. И сделала шаг. На минутку у меня перехватило дыхание.

Через несколько бесконечных мгновений в постепенно истаивающей старой кухне, с тростником и змеями на полу, явились двое — Старуха и мальчик. Ворона радостно приветствовала их, и слетев прямо на стол, чуть ли не по кошачьи потёрлась об мальчишку. Он всплеснул руками и что-то сказал Старухе, указывая на птицу.

Пенал закрылся и изображение угасло. Стена стала стеною — со старыми кирпичами, подрастерявшем рисунки кафелем и каменной русалкой-фонтаном с полустёртым лицом.

Фотография на полу пожухла.

— Боюсь, что это навсегда, — прокомментировала Эстер.

— Он не растает? — озадачился я.

— Это уже зависит не от нас, — ответила женщина и сказала. — Я сделаю тебе подарок.

— Жду с нетерпением, — откликнулся я.

Ветер осторожно прихлопнул ставню на чердаке. Готов поклясться, я услыхал, как по улице проехала карета.

Красноухие собаки расселись около стены с русалкой и, не обращая внимания на мышиные окрики, горестно взвыли, призывая обратно змей и тростники у горьких озёр.

Триада расселась за столом — раскрасневшиеся ведьмы сверкали очами и радостно хихикали. Кузина Сусанна, расцветая на глазах, щебетала.

— Колдовство, чары — просто ванна ароматычна. Я ни о чём и не думаю. Я творю…

Старые слова из-за стола, уставленного праздничной посудой, выскакивали маленькими крошками.

— Думала, ты в ванной моешься, — проскрипела бабушка, орудуя голосом как-то неумело. — Но теперь знаю — ты творишь. То реальные чары, да… Вода — одна, начало и конец.

— Ты давишь на меня, — буркнула Сусанна. — А это нечестно. Сейчас я старшая в роду…

— Можно внести поправочку? — осведомилась Анаит, она втирала в руки некий специфик, остро пахнущий травой, и морщилась, делая при этом маленькие глаза. — Я нынче в старшинстве… Так что… В общем, она на тебя не давит. А у нас незаконченное дело. И пользуясь старшинством, я задаю вопрос всем присутствующим…

— Как нам выйти? — спросила Эстер. — Наружу, и желательно до полуночи.

— Ну вот, — хрипло сказала Анаит и облизнулась. — Мой вопрос украли, а ведь я его готовила.

— Ха! — выпустила Сусанна, вместе с клубом дыма. — Ответить несложно.

— Кто не пил компот? — хором спросила триада.

— А вдруг я не справлюсь? — возразил я. — Я могу перепутать слова… Легко.

— Ничего путать не придётся, — сказала Эстер с определённой долей уверенности. — Там лучше помалкивать, если у тебя получится, конечно.

— Главное — ничего не просить, — сказала бабушка и дёрнула рукав.

— Не оглядываться, — добавила Сусанна, раскуривавшая чёрную папироску, чужую.

— И ничего там не есть, — припечатала Анаит, подобравшая под себя ноги на тахте и сидевшая при этом, противоестественно прямо. — Ничегошеньки, ни крихты…

— Ладно, — сказал я и почесал переносицу. — Вы меня, конечно, не уговорили, но ещё раз я такую встречку просто не переживу. Придётся пройтись. Между прочим, каждый раз я слабею…

— От переедания? — осведомилась Сусанна. Прапраматерь, ещё недавно отзывавшаяся на «кс-кс-кс», посмотрела на неё сердито и провела ладонью по столу.

— Нет, от вранья, — заметила бабушка и раскурила дымную сигаретку.

— Каждая э-э-э эта проекция, — оскорблённо заметил я, — лишает меня сил или их части. Это всем вам так, на заметку — если я не вернусь, вдруг…

— Я сделаю тебе подарок, — нараспев произнесла Эстер. — Прибавлю сил, — и она приложила палец к моей верхней губе. — Теперь придётся вернуться. Забавку мою не забыл?

Я потрогал кармашек в брюках, брелок лежал там, гладкий и прохладный на ощупь.

— Я… — отозвалась из-за стола бабушка. — Не… — и она пыхнула дымом. — Ты снова за своё? — спросила она у Эстер и махнула в мою сторону рукой. — Нет, но то напрасне…

— Так всё-таки… — спросил я, пробуя пальцами точку над верхней своей губой и ощущая её внезапное тепло. — Как быть, если столько сил растрачено? А вдруг…

— Об этом ты не волнуйся, — ласково сказала Эстер. — Я позаботилась уже. Мы будем там с тобой. Незримо. В твоих мыслях.

— Ой! — сказал я и покраснел.

Эстер погладила меня по щеке и озабоченно провела рукой по волосам.

— Мне не нравится твоя левая сторона, — философски обронила она.

— Вы не одиноки, — надувшись сказал я и потрогал горячее пятно над верхней губой.