Алексей Гедеонов - Случайному гостю

— У них, — сказала бабушка и новый её голос донёсся сквозь выбитые в кухонной двери стёкла очень отчётливо. — Наверху, в хмарах, свои понятия о мире.

— Нахрап, — гулко сказала Берта.

— И эти жуткие собаки, псы дикие! — добавила Анаит. — Такой страх.

— Но ты угощайся, угощайся, — протарахтела Сусанна. — Мы славим тебя — ну хотя бы вот — компотом…

Вода в облицованной желтоватым мрамором ванной била из низенького бассейна, игриво выложенного внутри мозаичными дельфинами. Колонка явила собою несколько ненатуральный — анилиновых оттенков, розовый куст, растущий прямо из стены.

Я разделся и влез в бассейн, слегка цокая зубами — вода была прохладной, а я легко простужаюсь. На пробу, я оторвал несколько ярких лепестков и кинул в воду — она зашлась паром, пришлось сократить количество лепестков до одного, вода стала тёплой, без пара.

Крем и впрямь оказался чудодейственным — после нескольких мазков синяки на рёбрах пропали, равно как и гигантская ссадина на локте, глаз начал воспринимать всё окружающее адекватно — а не размытым пятном.

Подслушанный вопрос застал меня врасплох, я шёл по коридору с опалёнными занавесками к кухонной двери с выбитым стеклом. И на голове у меня было полотенце.

— Насчёт того, чтобы похоронить бланки, я — за, — словно пропела Эстер. — Это в его расчёты не входило. Он ведь из рук ничего не выпускает. Жадный.

— И подлый, — буркнула Берта. — Сволочь редкостная!

— А мальчик, — обронила Эстер. — Он ведь знает, почему за ним охотится Халлекин?

— Виновата я, — сказала бабушка, модулируя в голосе привычную хрипотцу.

— Вы, люди, — прогудела Берта, словно вьюга из трубы. — Никогда не отвечаете ничего даже похожего на заданный вопрос. Кто здесь говорил о твоей вине?

— Раздор — часть творившейся здесь магии, — прозвенела Эстер. — Я это чувствую. И отрицаю.

Кузина Сусанна раздражённо кашлянула.

«Оплакивает пудру, — подумал я под дверью. — Как недостойно!»

Бабушка чем-то позвякала, слышно было, как плещет вода в акванте русалки.

— Он не знает всего, — подвела черту она. — И пока, до того… не хотела бы открывать знание, но так стало…. что… он, что я… То слепая доля… Лос [140] судьба .

— Он выпил девять трав и три стихии, — хмуро и хрипло заложила сестру Сусанна. — Обрел Дар. До конца.

Мне стало жарко, и я снял полотенце.

— Итого двенадцать, — подытожила Анаит. — Неплохо для тритана.

Этого моя душа не вынесла.

— Я не тритон! — крикнул я и открыл дверь. Стёкла из неё вывалились окончательно.

— Это ты, — спросила Берта, дёргая пряжу, — научила его не стучать? И подслушивать?

— Я научила его половине того что знаю, — надменно сказала бабушка. — Про́шу не язвить.

— Да, — помолчав, заявила Берта. — Мне не нравится его….

— Левая половина? — влез я — Похоже, вас всех не учили обсуждать тех, кто отсутствует?

— Что же ещё прикажешь делать? — спросила кузина Сусанна и отхлебнула компот. — Чего ты туда домешала, Геля? Лимон? Я не разберу вкус…

— И действительно, — сказала Анаит. — Здесь нет ничего дурного, мы заботились о тебе — она сняла с головы «чалму» и двуцветные, чёрные с проседью, волосы рассыпались по плечам.

— Запомню все ваши слова и каждое в отдельности, — злобно сказал я. — Особенно насчёт половины.

— Мы рады, очень рады — поверь, — музыкально произнесла Эстер. — Наши слова действительно важны и посвящены заботам. Однако времени на диспут нет совсем — мы должны пройти весь путь шаг за шагом. Так устанавливается истина.

— И сон здоровый, — вставила Сусанна.

Я уселся на тахту — на полу, возле ставшей аквариумом «Весны», сидел Непослушный со всеми собаками и восхищённо рассматривал странных существ в нём.

— Итак, что нам известно? — спросила у аудитории Эстер и вооружилась очками-половинками.

— Пряжа почти неподвижна, — оттопырив губу заявила Берта. — Это очень странно. Я бы сказала — недопустимо.

— Я всю Вигилию пью всякую дрянь, — бодро ответил я. — Такая гадость! А потом у меня шумит в голове и тяжело на сердце.

Бабушка глубоко вздохнула и посмотрела на погасший абажур.

— Это прошедшее, — ласково сказала Эстер. — А в текущем моменте?

— На пороге, — угодливо прибавила Сусанна.

— А кто пил компот? — тревожно спросила Анаит, разглядывая весело переливающийся искрами кувшин из толстого красного стекла.

— В настоящий момент… — строго сказала Эстер.

— Дайте-ка его мне, — пророкотала Берта, — здесь подвох, я чую его. Ах, собачье мясо!

— Ну, я помолчу, — возразила в пространство Эстер. — Вы противоречите себе — то вы призываете меня для участия, чествуете компотом и всё такое, то… — она осеклась. — А впрочем, — и она покраснела. — Впрочем. Что вы туда насовали?

— Я, — оскорблённо заявила бабушка. — В компоты ничего не сую. Мы тут не на болоте.

— Папоротник! — потрясённо сказала Берта. — Мы напились отвара папоротника… И ещё чего-то! А ведь он … Чувствую себя дурой-нимфой! …Меня заговорили!

— Он связал нам силы, — подытожила Анаит. — До рассвета мы не выйдем…

— А он уйдёт на волю, — прозорливо заявила Сусанна. — И кто не пил компот?

Все опять посмотрели на меня. Бабушка закрыла лицо руками, перстень на её пальце светился мутно.

— Давайте разобьём кувшин, — предложил я и скинул его со стола. Кувшин моментально разлетелся на кусочки и компот вытек из него коричневой лужей. Микроскопические собаки сбежались стайкой и нюхали бурую жидкость, размахивая хвостами.

— Вот и всё, — победоносно заявил я, отряхивая руки, — и ничего не…

На том же месте на столе, стоял совершенно целый красный, в пупырышки и кракелюр, кувшин и, казалось, нагло ухмылялся. — А ведь он уже падал… — вспомнил я. — И пожар из него заливали, вот ведь подлость.

— Всё не так просто, — заявила Эстер. — Но и больших препятствий я не вижу.

— Вот я не такая, как ты. Не из таких… — сказала Анаит. — Наверно давно в ином обличье, но препятствия вижу хорошо. Ты можешь выйти?

Эстер провела рукой вокруг себя и закрыла глаза. Из воздуха просыпался серебряный порошок и, миновав укрытый светом Венка стол, опустился вниз, на пол.

— Угу, — сказала Анаит. — А ты, Берта?

Берта пожала плечами и отвернулась. По прошествии нескольких минут она всё же встала с гримаской боли и прошлась по направлению к иной кухне, на суку из той стены я заметил ворону, она расхаживала взад и вперёд по коряге и нервно ерошила перья. Берта протянула руку.

— Вууммм, — раздался низкий неприятный звук, запахло марганцовкой и старуха отдёрнула пальцы от призрачной черты.

— Досадно, — прошипела она сквозь зубы. — Гад!

— В настоящем моменте, — заявила бабушка, криво усмехаясь. — Нас провели как младенчиков. Поглумились. Выход есть одним, то хотела сказать — один. И она показала пальцем на пенал.