Диана Уинн Джонс - Людоед на первом этаже

Гвинни считала, что давно пора остановить Людоеда, пока он не сотворил что-нибудь еще.

Расправив плечи, она подошла к химическому набору. Самыми ядовитыми названиями ей показались «Noct. Vest.» (гадкое колючее название) и «Petr. Philos.», которое напоминало звук, который издаешь, когда тошнит. Гвинни взяла две чистые пробирки и аккуратно налила в них по две трети каждого химиката. После этого она с величайшей осторожностью наточила на подушку Малколма кучку карандашной стружки, чтобы карандаши не беспокоили его ночью, требуя накормить их. Затем, взяв пробирки и спиртовку, она ушла наверх.

Открыв дверь, Гвинни услышала беготню пылевых шариков. Она больше их не боялась – как боялась, когда Малколм впервые их создал, – но их было так много, что они ужасно шумели. Они бегали повсюду и пожирали еду ее народа. Народ забрал все ее шпильки и иголки, чтобы использовать против них как оружие. Этим вечером кукольный домик находился в осаде. Народ не давал Гвинни открыть его, даже когда она шуганула прочь пылевые шарики. В итоге ей пришлось протягивать им консервированную фасоль на чайной ложке через окно спальни.

- Ох, если бы у меня был крысиный яд! – произнесла Гвинни.

Это заставило ее снова посмотреть на две пробирки. «Petr. Philos.» представлял собой маленькие кусочки камня, похожие на дорожную щебенку. По зрелом размышлении она решила не использовать его, а то вдруг Людоед заметит, как он хрустит на зубах. Так что она взяла с собой вниз только «Noct. Vest.».

Спустя полчаса запах выпечки приманил Дугласа из гостиной, куда он ушел заниматься, чтобы не беспокоить Малколма, и Каспара с верхнего этажа. Джонни был слишком занят сложными испытаниями и не желал бросать их.

- Выглядит здорово! – воскликнул Каспар, когда Гвинни аккуратно вынула на противне двенадцать теплых золотистых булочек.

Он схватил одну из них и запихнул в рот целиком. Дуглас схватил две и сделал то же самое.

Гвинни улыбнулась, вернувшись к духовке. Значит, ее выпечка точно соблазнит Людоеда. Очень аккуратно она достала тринадцатое пирожное.

Дуглас бросил на него взгляд через плечо и с полным ртом спросил:

- Что это?

- Это не для тебя! – твердо ответила Гвинни.

- Надеюсь, что нет! – сказал Дуглас.

Последнее пирожное было не золотистое, а серое. Оно выглядело твердым, как камень, а его поверхность странно блестела. Гвинни попыталась заставить его выглядеть более съедобным, положив не совсем в середине вишенку.

Каспар критично посмотрел на него.

- На твоем месте я бы отдал его Лю…

В этот момент вошел Людоед, тоже привлеченный запахом. Гвинни, изрядно порозовев, поспешно сунула серое пирожное обратно в духовку и захлопнула дверцу. Ей совсем не хотелось делать это при свидетелях.

- Поздравляю, Гвинни, - с полным ртом произнес Людоед и снова вышел.

Каспар и Дуглас возмущенно посмотрели на единственную оставшуюся булочку.

- Он съел восемь ! – воскликнул Каспар.

- Типично, да? – сказал Дуглас, но Гвинни только улыбнулась.

По возвращении в комнату Каспар был встречен победным криком Джонни, который поднял кусок фильтровальной бумаги с дыркой в середине.

- Получилось! Надо подогреть, а потом дать остыть.

- Получилось что? – спросил Каспар.

- Ага! Попробуй засунуть палец в эту дырку, и увидишь.

Он протянул бумагу Каспару, держа ее с краев обеими руками. Каспар услужливо опустился на колени рядом с Джонни и ткнул пальцем. К его удивлению, палец не прошел сквозь дыру. Вместо этого он наткнулся на то, что ощущалось именно как влажная фильтровальная бумага. Почти не в силах поверить, Каспар осторожно провел пальцем по всему пустому пространству. Это было поразительно. Он видел в пространство свитер Джонни, но дыру перекрывала невидимая мягкая фильтровальная бумага.

- Боже! – произнес он. – Она невидимая!

Он убрал палец и обнаружил, что его кончик стал слегка размытым. Пока он смотрел, вся верхняя часть пальца размылась, а потом исчезла. Она настолько полностью растворилась, что Каспар не мог не посмотреть на палец сверху. Он почти ожидал увидеть поперечный срез кости и плоти, но срез выглядел просто розовым. Каспар робко прикоснулся к тому месту, где должен был находиться кончик пальца. И почувствовал, что он по-прежнему на месте.

- Лучше бы ты так не делал! – сердито произнес Джонни.

- Почему? – спросил Каспар, которому начало это нравиться.

- Потому что Людоед непременно заметит.

- Людоед не заметит, даже если я ткну пальцем ему в глаз, - возразил Каспар. – А теперь давай подумаем, куда исчезла мама. Должна же она где-то быть.

Но Джонни не был настроен говорить о Салли.

- Это Людоед виноват, - сказал он. – И он за это заплатит. Вот увидишь.

После чего, к некоторому удивлению Каспара, он упаковал химический набор и лег спать.

Поскольку Каспар тоже устал, он тоже рано лег, а потом долго лежал без сна, думая, где может быть Салли, почему она ушла, и почему Людоед не говорит им. Потом он подумал о шестнадцати абсолютно нереальных способах найти ее. И под конец он начал уныло размышлять, является ли пансион таким ужасным, как он опасался. Единственное утешение, которое он мог усмотреть – Малколм выжил в одном из них. И это было не слишком большое утешение.

Убедившись, что Каспар наконец заснул, Джонни встал и оделся. В темноте он осторожно на ощупь нашел заранее приготовленную пробирку. Держась рукой за стену, он аккуратно и бесшумно пробрался по комнате и прокрался вниз в ванную. И только надежно заперев дверь, он осмелился включить свет. Тогда Джонни вздохнул с облегчением и открыл горячий кран так, чтобы текла только самая тоненькая струйка. Как только вода достаточно нагрелась, он заткнул ванну пробкой и начал вытряхивать порошок из пробирки в горячую струю, пока не набралось примерно четыре дюйма прозрачной, дымящейся сиреневой жидкости. После чего он выключил кран и сел на корзину для грязной одежды, чтобы подождать, пока жидкость остынет. Джонни был решительно настроен сделать всё как следует, и знал, что это займет много времени.

Тем временем Гвинни беспокойно ворочалась в кровати. Беготня пылевых шариков постоянно будила ее, а в промежутке ей снились кошмары. Проснувшись в первый раз, она сказала себе, что не раскаивается в своем преступлении – ни капельки. В конце концов, она всего лишь избавила мир от Людоеда – быстро и милосердно. Остальные скажут, что она правильно сделала. И возможно, даже пожалеют, что сами не додумались до такого.

Когда она проснулась во второй раз, на чердаке сильно шумел сливной бачок – громче, чем пылевые шарики. Это был Джонни, но Гвинни подумала, что Людоед принимает ванну. А значит, он еще не лег спать и еще не съел пирог. Гвинни знала, что будет лежать и прислушиваться до того ужасного момента, когда это произойдет. Она оставила пирог на прикроватном столике, подстелив под него салфетку, чтобы он выглядел симпатичнее, и заправила кровать, чтобы Людоед подумал, будто теперь, после исчезновения Салли о нем заботится она. Но в темноте, слушая, как журчит сливной бачок и бегают пылевые шарики, Гвинни начала думать, что с ее стороны это было нечестно. Она не имела права позволять Людоеду думать, будто он нравится ей настолько, чтобы заправлять ему кровать и оставлять ему пироги. Однако приходилось признать, что по-другому ей вряд ли удалось бы заставить его съесть серый пирог. Так что она накрыла голову одеялом, чтобы не слышать, когда он выйдет из ванной, и заснула.